Магомед, Мамед, Мамиш - Чингиз Гусейнов

"Ай да Мамиш!- мигает Гейбат Are.- Ай да племян-ник!.." И Гюльбала будто смотрит на Мамиша: "Что же ты?"- И далекое-далекое:- "Чего же ты молчал, там бы и сказал!"

с бритвой осторожнее, не задень тела!

Одной рукой Гюльбала тянет шелковую рубашку, а другой держит бритву, разрезает полосками шелк. Ма-миш затаил дыхание.

осторожно бритвой води!

А Гюльбала не спешит, молча наблюдает за его движе-ниями Мамиш.

хватит, что ли? пока кровь не пролил!

Но Гюльбала повернул того к стенке и разрезает ру-башку со спины, с лопаток; лишь раз то ли вздрогнул тот, то ли мурашки по спине пошли.

задел, что ли, что за человек ты? оставь хоть спину!

И спина исполосована и шелковая рубашка полосками треплется на ветру, как ленты бескозырки. Гумматов молча закончил составление протокола, пре-рванное приходом Хасая:

"...Братья Ага и Гейбат Бахтияровы учинили противо-законную расправу над племянником, сыном своей се-стры Магомедом Байрамовым, а последний, в свою оче-редь, позвал на помощь дружков из бригады, которые, а именно: Дашдемир Гамбар-оглы, Арам Аллахвер-дян, Сергей Анисимов, Расим Гамзаев и Селим Ажда-ров, учинили недозволенный дебош, избили инвалидов войны, вышеупомянутых брйтьев Бахтияровых..." Ми-лиция просила, в частности, нефтепромысловое управле-ние "принять меры общественного воздействия на чле-нов бригады образцового труда вплоть до лише-ния их (хотел премии, да раздумал) в порядке на-казания этого высокого звания". Прочел, подумал и между "порядком" и "наказанием" вставил еще слово: "временного"; еще раз перечитал и остался доволен протоколом - и палочка, как говорится, цела, и шаш-лык не сгорел.

Дядей отпустили. Куда идти? Ясно, куда, на работу. Дня два не будут людям на глаза показываться, помощ-ники и у того, и у другого есть. Потом, задержав немно-го, выпустили Мамиша и его товарищей.

И тут вдруг Саттар.

- Арам?!

Смотрит, а рядом Мамиш.

- А, и вы здесь...

Мамиш удивлен: откуда Саттар Арама знает? Арам мнется, неудобно, дойдет до Христофора, невесте по-том объясняй.

- Да вот дрались... Сам узнаешь!..- и быстро уводит ребят, а Мамиш уходить не хочет. Стоят, смот-рят друг на друга.

- Ну вот, мы еще раз с вами встретились. Не рады? - Какая уж, к черту, радость? Но почему-то по-веяло на Мамиша таким теплом, будто знает он Саттара давным-давно.

- Мамиш, чего ж ты? - нетерпеливо зовет его Се-лим.

- Надо идти.

А Саттар Мамиша не задерживает. Только руку ему

крепко-крепко жмет.

- Я думаю, это у нас не последняя встреча... Нет, нет, я вовсе не о деле!

непременно!

Ребята ушли, а Саттар - в милицию; он уходил по за-данию и снова что-то важное мимо прошло. Читает про-токол, другим следователем составленный, и ничего по-нять не может: за что они Мамиша? Поди свяжи то и это дело; случайность? "Мамиш, Мамиш..." У Саттара последнее время часто так, с опозданием; глядишь, и жизнь пройдет, ничего толком не сделаешь. Арам торопит ребят. А куда им спешить?.. Да и Гая не может идти так по улице, тенниска разорвана; он оде-вает рубашку Расима, Расим остается в шелковой май-ке, которая вполне может сойти за безрукавку. Что же дальше? Ребята молчат.

- Так нам и надо, дуракам!- Это только Гая мог за всех.- Хорошо ты нам отплатил, молодец!

покричи, покричи, полегчает.

- Вы меня спасли, не будь вас... Не надо сердиться, Гая.

- Ну и учудил ты, Мамиш! - Такой поворот, чисто сергеевский, Мамиш приемлет.

много чего ты понимаешь.

- Чего-чего, а этого,- Арам не может успокоиться, давно не был в такой передряге, да еще в милицию по-пал,- я от тебя не ожидал!

а чего ожидал, и сам не знаешь.

- Я и сам не пойму, как вышло.

- Ах дураки!

- Что, сами теперь будем драться? Тут поблизости, во дворе мечети, можем побоксовать!

- Да, а как шашлык?- решил Селим их как-то от-влечь.

- Без меня!- отрезал Арам.

- И без меня!- сказал Сергей.

- Тогда и я.- Расим.

- Ну нет! Чтоб еще и шашлык пропадал!..- та же злость в глазах, но сдерживается Гая, и не поймешь, в гости зовет или задание какое дает. А в Бузовнах второй костер прогорел и Полад дважды бегал на станцию. Третий разожгли. Как все мясо упря-чешь в холодильник? Из того, что не вошло в холо-дильник, можно по шампуру на каждого, вот и стали жарить. Ждали пятерых, а их шестеро на микроавтобу-се прикатило. И пришлось остывший костер снова раз-жигать, Полад это любит.

Шестым был Али-Алик, а с ним и НОВАЯ ГЛАВА - рассказ о том, как Мамиш и его товарищи ловят маши-ну, чтоб поехать в Бузовны, и встречают на углу Ком-мунистической и Полухина только что возвратившегося из далекой поездки Али, который уже побывал в угловом доме, но ни Мамиша, ни Хуснийэ-ханум не застал, не торчать же у ворот, зашагал к центру, и навстречу Мамиш; бросился на него, обнял, не отпускает, о Гюль-бале думает; и кажется ему, что и Мамиш осиротел, они же всегда вместе, и братья, и друзья. Невозможно поверить, что нет Гюльбалы. Чего он только не переви-дел, не перечувствовал за это время; оба взволнованы, замерли, единые в своем горе. Об Али знал лишь Гая, как-то Мамиш ему рассказал. И Гая, и ребята смотрят, терпеливо ждут.

"Вот письмо тебе от матери". До письма ли Мамишу? Сложил и в карман. У Али какое-то лицо незнакомое. Али не Али, другой человек словно. "Ну?" Молчит, гла-за подернуты влагой. "Говори же!"

- Нашел.

- Быть не может! Как это нашел!

- Вот так и нашел! До самого Оймякона доехал!

- А где это?- спросил Расим.

- На Индигирке.

- Полюс холода.- Арам все знает.

- Рассказывай.

У Али глаза были раньше какие-то вялые, а теперь

внутри что-то вспыхивает.

- Говори же!

- Вернулся, чтобы переехать. Навсегда.

- А как же мы?! -"Бегут, бегут из углового дома... Не-когда мощный корабль!.. И Гюльбала, и Тукезбан, и Али..."- Разбегаетесь?

- Что это ты?- не понял Али.

с тонущего корабля?!

Притормозил микроавтобус: "Подвезти?" А потом, ког-да влезли, говорит им:

- Вижу, все такси мимо - компания большая, а ехать вам куда-то надо, вот и развернулся, думаю, всех возьму.

- Говори же!

- Сразу узнала меня. Столпились вокруг муж ее, дети, это же мои братья, сестра, представляешь себе! В микроавтобусе трясло, шофер гнал, чтоб успеть и по своим делам.

- Если бы не Хуснийэ!..

- Ну да, что-что, а это она очень даже умеет!- согла-шается Мамиш.

а Гюльбала? а моя мать? что же ты о них не скажешь?

- И к матери во мне что-то проснулось будто. Не ска-зал никто, а я почувствовал, что это она. Только с язы-ком будет трудно.

- Что ты выдумываешь?- возмутился Сергей.- По-живешь там, быстро научишься.

- Вовремя ты нам встретился, твоя помощь во как понадобится.

- Моя?- удивился Али.

- Именно твоя!

Гая смотрит на Мамиша: "Дошло?" И только тут Али замечает: избитые же они! Ну да, ему же сказали, толь-ко переступил порог. И Мелахет была очень раздраже-на, хотя с чего бы? Ей, как уедет Али, забот станет меньше. И смысл сказанного Мамишем, когда садились в автобус, прояснился: "Если твои узнают, что ты с на-ми, несдобровать тебе!"

Мать боялась, не отпускала его: "А вдруг снова обма-нут!?" Пусть только посмеют! Неплохо бы попортить кровь кое-кому здесь.

А Гая с Мамиша глаз не сводит: "Понял?" Мамиш от-вернулся.

тебе что? и вам всем тоже!

Из-под колес клубится серо-белая пыль, не успевает влететь в машину.

Уговорить шофера отведать шашлык не удалось - спе-шил, а тут еще ждать надо, когда угли раскраснеются; легче зажечь новый костер, чем разжечь старый. "О чем это Гая с Арамом? Одного моего слова доста-точно! В горкоме...- услышал Мамиш.- При чем тут горком?" И Гая, и Арам смотрят на Мамиша, недоуме-вают.

- Не в микроавтобус лезть,- говорит Арам,- а туда идти надо было. В горком!..

Ну да, ведь совсем рядом были, когда встретили Али, сто шагов ходу.

идут, идут, так быстро, что Али еле поспевает.

- твоя помощь нам понадобится,- говорит Али Гая и смотрит на Мамиша. мол, дошло или нет?

- ты Али в это дело не впутывай!

- но ведь такой факт!

- без него! ему ехать надо! я сам скажу! с удостоверением Морского тут же выписали пропуска.

- а он со мной,- говорит Гая милиционеру, показывая на Али, что за вид у них, удивля-ется милиционер, но вопросов не задает - ведь они с Морского, секретарь горкома, смуглая, в круглых очках, внимательно слу-шает Гая.

Как и тогда слушала, а Гая рассказывал. "Молодцы, что пришли!"-хвалила она за наклонное бурение.

Гая рассказывает... но почему она улыбает-ся, как и тогда?

- молодцы, что пришли!- восклицает по-азербайджански.

Тогда она тоже сначала по-азербайджански, а потом пе-решла на русский, чтобы всем понятно было.

Мамиш хочет прервать Гая: "постой, ты не о том!.." а секретарь уже помощника вызы-вает, от улыбки ни следа, и помощнику:

- секретаря парткома! И Хасая Бахтиярова!

- не надо, я сам! постойте!

Гая возмущен, Арам удивлен, ребята изумлены, Али побледнел, слова сказать не мо-жет.

- ну уж нет!- говорит секретарь.- завтра с утра чтоб явились! и Хуснийэ-ханум Бах-тиярову тоже!