Обман развития - Никита Владимирович Чирков

В угловом окне первого этажа стали мелькать тени, подтолкнув Данакта наконец-то совершить акт знакомства. Переполненный возбуждением от встречи, он криво и неловко улыбнулся кассирше примерно своего возраста, поблагодарил за еду и, услышав пожелания о его возвращении, направился прямо к входной двери подъезда. Перейдя дорогу, Данакт вновь взглянул в окно, просто чтобы дополнительно укрепить свою уверенность, да и найти хоть какой-то выход волнению, – но теперь там уже стоял его отец. Лицо его отчетливо выражало сочетание раздражения и усталости, а стоило приглядеться, так в глаза бросаются грязные волосы и недельная небритость с уже заметными мешками под глазами. А еще он с кем-то очень активно разговаривал: как понял Данакт: обессиливающий конфликт происходил с кем-то на другом конце звонка. Отец глядел куда-то в пустоту, нежели его глаза привлек тот или иной объект на улице. Поддавшись неожиданной панике, Данакт сел на скамейку, расположенную рядом с входом, прячась за спиной отца.

Он и сам не знает, как такое придумал, но его интерес к тому, чем сейчас живет последний родитель и почему он в таком состоянии, превысил все остальные идеи. Чувствует ли он себя трусом оттого, что решил подслушать разговор, применив усиленный слух? Да, еще как, поступок труса.

– … Хватит, тихо, стоп! Я услышал тебя, но пока не могу быть с ними, как ты этого не понимаешь? Девочкам и так трудно, им сейчас нужна опора, кто-то кто приглядит за ними, пока я осваиваюсь. У меня, между прочим, бизнес вот-вот сгорит, если повезет и я получу страховку от погромов, то тогда, возможно, смогу все удержать на плаву! Да мне… что ты заладил как сорока, ты им дед, между прочим, возьми к себе на пару недель… Не надо тут мне напоминать о Лене – да, они потеряли маму, я знаю, урод, спасибо, что напомнил, но именно из-за этого сейчас им нужен кто-то рядом, а тебя они любят. Правда, не пойму, за что, но все же! Не перебивай! Мне нужно заняться похоронами жены, ее убили эти протестующие прямо в нашей аптеке, которая также разрушена, так что не смей мне говорить о том, как тебе трудно! Нам пришлось покинуть Колкол, наш родной город, девочки только перешли в пятый класс, мы открыли еще две аптеки! Я не хочу больше кричать, я устал, у меня много работы, и мне нужна твоя помощь, отец! Сделай хоть что-то полезное!

Все это время Данакт сидел на скамье, молча и смиренно смотря куда-то в пустоту перед собой. Дальше не было смысла продолжать: выдуманная картина развеялась настолько быстро, насколько трудно ему теперь пытаться воспроизвести те уникальные ощущения от желанных образов. Помимо общей угнетающей атмосферы, сама история и связанные с ней проблемы ошарашивали глубокой степенью личной трагедии, настолько жирно выделяясь на фоне всего известного Данакту, что представить любые иные слова или идеи в радиусе отца было невозможно. Он так поглощен несправедливым ужасом, что даже не может позаботиться о дочерях – сводных сестрах Данакта. А еще есть любимая жена, чью гибель вдовец будет оплакивать довольно продолжительное время, не говоря уже об оставшемся бизнесе. Данакт выстраивает всю картину их жизни и удивляется лишь тому, как он мог представить себя ее частью.

Встав и не оглянувшись в сторону окна, он в скором темпе уходил куда-то вперед. Смесь личной несправедливости и обиды играла своими привычными нотами, рождая внутри него комок детской злости. Но внезапно борьба с этим мерзким состоянием оказалась легче ожидаемого – три недели в окружении взрослых рациональных людей явно пошли на пользу. Аккуратно взвешивая все услышанное, Данакт все же ищет лазейку для естественного внедрения в ту семью, всерьез задумываясь о том, что, возможно, как раз такой человек, как он, сейчас и нужен им. Дополнительная моральная поддержка будет очень кстати, а его хакерский потенциал упростит их финансовое положение и сможет помочь с бизнесом! Пусть он и чужой для них, но все же родственник, часть семьи, а значит, у него есть право проявить себя! Может, это его шанс сделать все правильно – не мог же он случайно оказаться в этом месте и в этом время, дабы услышать откровение отца?

Все это вспыхнувшее воодушевление прогорело уже через несколько минут, стоило ему остановиться на небольшой площади, где взрослое суждение сразу взяло верх над чувствами. Разумеется, то было слишком банально и скорее походило на наивную надежду, нежели на вразумительное решение как для него, так и для семьи. Помимо того что он для них чужой человек, так еще и открытие о потерянном ребенке может создать новый разлад, вставив клин между отцом и дочерями… Может быть, самое верное решение – это бездействие?

Несомненно, такое решение дается с трудом, все же рассчитывал он на абсолютно противоположный итог. Но, развивая мысль об удивительном стечении обстоятельств, Данакт вполне легко приходит к вердикту, что еще не все потеряно. Да, сейчас им лучше не мешать переживать трагедию, но почему бы не повторить попытку через год? Может быть, даже меньше, ну или же просто найти способ подружиться, опустив детали кровного родства. Вариативность очень способствовала усмирению неудачи, позволяя преодолеть и ту самую тухлую ревность, заставляющую чувствовать личное оскорбление от факта наличия у отца других детей. Неправильные мысли так и пробиваются: на их месте должен был быть он, а раз это не случилось, то, значит, с ним что-то не так? А еще у них была и мама, в то время как свою он не помнит, да и условия проживания разнятся достаточно сильно, чтобы испытать искреннюю зависть, порождающую предвзятую злобу в адрес на самом деле ни в чем не виноватых детей.

Данакт выдохнул и, закрыв глаза, постарался закрепить взрослое суждение, напоминая себе о том, что нельзя никого винить, потому что справедливости толком не существует. Куда больше ему нравится думать о том, насколько его отец любящий родитель, способный заботиться о дочерях даже в такой сложный момент жизни. А значит, наверное, как минимум он хочет верить в то, что и сам неплохой человек. И вот это, очень гармоничное и будто бы заранее кем-то придуманное, подтолкнуло его к развитию этого удивительного свойства. Идти по стопам отца и быть, как и он, готовым помочь другим, несмотря ни на что, – это очень понравилось Данакту, как некий закон или правило, укрепляющее в нем нечто приятное и правильное, что больше ощущается, нежели объясняется.