Филипп. Я (не) умею любить - Екатерина Аверина

резкие перемены в его поведении с чем-то связаны. Произошедшее – кульминация.

Зачем ты так с нами, Филипп?

Этот вопрос, как заезженная пластинка, крутится в голове. Ты не умеешь делиться тем, что горит внутри тебя. Не умеешь говорить об этом. Не умеешь открываться, боясь показаться слабым. Я знаю… Но теперь мне тоже невыносимо больно. Как ты мог?!

Швыряю ручку на стол. Она отскакивает от столешницы, летит на пол, разлетается на части. Закрыв ладонями лицо, реву в голос. Хочется разодрать ногтями грудную клетку и вытащить оттуда давящую боль, не дающую мне покоя.

– Алиса? Лис, ну что же это такое? – Мама прижимает мою голову к своему животу. – Тише, тише, девочка, – гладит по волосам. – Расскажи мне…

– Уйди, мама, – отстраняясь, прошу ее.

– Алис, я не могу больше смотреть на то, как ты тут сходишь с ума. Давай вызовем психолога.

– Мама! – срываясь, подскакиваю со стула. – Не надо мне психолога! Меня надо оставить в покое. Просто не трогать! Неужели непонятно? Сколько еще вы будете пытаться контролировать мою жизнь? Хватит уже. Я прошу тебя. Просто уйди! Поломалась ваша идеальная дочь. На ремонт нужно время.

– Детка… – вздыхая, качает головой и переводит тему. – Тебе Соня звонила.

– Я знаю, – сажусь обратно, снова пялюсь в окно. Там дождик под стать моему настроению.

– Но ты меня игнорируешь. Подруга, называется, – слышу за спиной Соню.

– Софи, – встаю, крепко обнимаю подругу.

– Прикинь! – зло фыркает. – Убивать тебя приехала.

– Не надо, – не могу от нее оторваться. Я так сильно соскучилась, оказывается.

– Ну все, не реви. – Соня целует меня в висок. – Лечиться будем? – демонстрирует пакет, зажатый в одной руке.

– Софи, – неодобрительно качает головой мама.

– Тетя Мира, – улыбается подруга. – Все будет нормально. Это, – звенит содержимым пакета. – Сейчас самое лучшее лекарство. Никакие психологи не помогут. Поверьте.

Софи оглядывается. Вздохнув, ставит на пол пакет, уходит из моей комнаты. Возвращается с Ванькой и низким столом на колесиках, обычно обитающем в гостиной.

– Спасибо. Ты чудо, – чмокает его в щеку и выставляет за дверь.

Ставит на стол две бутылки розового вина, бокалы, уже нарезанный сыр в вакуумной упаковке, сладости и даже штопор. Я понимаю, что выходить отсюда мы не собираемся. Отлично!

Софи откупоривает бутылку, разливает по бокалам алкоголь.

– Сейчас выпьем, и я начну тебя убивать. Готовься.

Со звоном ударяет своим бокалом о мой. Залпом выпивает. Листает в телефоне приложения. Несколько минут зависает в одном из них. Я пью маленькими глоточками свое вино, чтобы не унесло сразу.

– Роллы заказала и пиццу, – сообщает подруга.

Включает телевизор, перещелкивает каналы, бросает пульт на каком-то сериале. Оставляет его фоном.

Софи очень внимательно и строго смотрит на меня.

– Прости, что не рассказала, – упираюсь взглядом в покрывало. – Все так запуталось. Я никак не могу поверить, что мы с ним пришли в эту точку, – по щекам снова текут слезы.

Я плачу и рассказываю ей все, что произошло. Топлю боль и слезы в вине.

Говорю, говорю, говорю…

Болезненный узел внутри пульсирует. Дышать приходится глубоко, чтобы было не так больно. Софи не перебивает. Она гладит меня по руке и внимательно слушает. Тоже тихо плачет. А я вспоминаю, как очень давно поняла, что влюбилась по уши в ее брата. Как не спала ночами, пока они с Марком чудили в «Инферно». Как трепетало мое сердце, когда Филипп рьяно отгонял от меня всех поклонников. Как отчитывал за наивность, за то, что подпускаю. Как старалась поддерживать его, пока Софи с отцом были в больнице. Он тогда остался совсем один. Если бы не друзья, совсем бы потерялся. Марк и Саня откачивали его как умели. Алкоголь, девчонки, травка. Ну а как? Их же никто не учил, как подростку справиться с такой сильной болью. Все эти семейные психологи, их рекомендации на нем не работали. А я просто слушала Фила в те моменты, когда он начинал говорить. Мгновения его открытости, уязвимости… они бесценны.

Я делюсь всем этим с Соней. Столько носила в себе и теперь не могу остановиться. Все это выливается на подругу вместе со слезами, топится в вине, вкуса которого я не чувствую.

– Я не знаю, как мне жить теперь, Сонь, – кладу голову ей на колени. Не могу больше пить. Меня тошнит от высокого градуса, голова сильно кружится, кровать подо мной качается.

В дверь стучат. Софи перекладывает меня на подушку. Идет открывать. Ваня встретил курьера, принес нам в комнату пиццу и роллы.

– Давай поедим, – подруга помогает мне сесть. Вручает кусок пиццы.

Тошнить начинает еще сильнее.

– Ешь, я сказала! – рявкает строго.

Откусываю. Сыр красиво тянется, но вкуса я все равно не чувствую. Глотаю. Откусываю еще. Соня контролирует, чтобы весь кусок был съеден. Протягивает еще. Отрицательно кручу головой, надеясь, что первый не пойдет сейчас обратно.

– А что делать? – улыбается она. – Спать, – удивленно и совершенно пьяно моргаю. – Да-да. Сейчас мы все вот это убираем, – она лениво отодвигает стол в сторону. Откидывает покрывало. Забирается под него сама и тянет меня ближе. Укладывает мою голову к себе на плечо, перебирает острыми ноготками волосы. – Ему тоже плохо, Лис. Он ненавидит себя за то, что сделал. А теперь спи. Сеанс психотерапии на сегодня закончен. Продолжим завтра.

Глава 38

Филипп

Я сегодня вместо няньки. Соня, как и обещала, привезла мне племянника. Сказала, что я лично головой за него отвечаю и уехала к Алисе.

Мне прикольно возиться с мелким. Это не дает загоняться и снова уходить в себя. С удовольствием сломали с ним пару коллекционных моделек машин. Я собирал раньше. Теперь знаю, зачем.

С ним я даже впихнул в себя немного еды, потому что без мамы есть малыш категорически не захотел. Спас личный пример и всплывшие в памяти присказки нашей с Соней мамы. Накормить меня тоже было сложно.

– Ты станешь отличным отцом, – мама бесшумно подошла к нам, чтобы не напугать внука. Поцеловала