Эм + Эш. Книга 1 - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прямо на столе, за которым сидел Стас, фривольно расселся Шаламов и перебирал кассеты. Бурлаков смотрел на то, как он бесцеремонно роется в его сокровищах, с заметным напряжением. Видно было, что такая ситуация ему в корне не нравилась, но выступить против он не осмеливался. Тем более рядом стояли парни из 11 «В», нависая над ним внушительной стеной.
Мне захотелось немедленно уйти — я ещё со вчерашнего дня до конца не успокоилась, а увидев Шаламова, тотчас разволновалась снова. Но девчонки, как сговорились, рванули как будто к пианино, но ясно же, что поближе к нему. С ума сошли! Сгорая от смущения, я всё же пошла за ними следом — ни с того ни с сего развернуться и уйти или остановиться и стоять столбом одной посреди зала было бы совсем нелепо. Светка деловито откинула крышку и пробежалась пальцами по клавишам.
— Э! — подал голос Бурлаков. — Пианино не трогать!
— Мне на нём сегодня играть. Я должна проверить, как оно настроено, — с вызовом ответила Светка — я даже позавидовала её самообладанию. Она ведь тоже влюблена в Шаламова. Стоп! Почему это «тоже»? Я ни в кого не влюблена, просто я… просто я его стесняюсь, вот и всё.
— Как надо, так и настроено, — завёлся Стас — до сих пор не простил Светкины манипуляции. — Нина Карповна велела, чтоб никто ничего не трогал, а то мне потом отвечать. Ясно?
— Да ты чего развякался, пузырь? — вмешался Шаламов. Он так и сидел на столешнице, болтая ногой. — Пусть девчонки проверяют пианино, ничего с ним не сделается.
Бурлаков надулся ещё больше, но смолчал. Впрочем, в словах Шаламова ни капли угрозы не прозвучало. Такой себе, почти дружеский тон, хоть и небрежный. И вообще, говорил он Стасу, а повернулся к нам. И смотрел насмешливо, еле сдерживая улыбку. Мне показалось, что раскусил он нас как миленьких и догадался, что пианино — только предлог, чтоб подобраться к нему поближе. Ведь он явно знает, что не только Светка, но и Куклина, и Капитонова по нему вздыхают. Впрочем, с его самовлюблённостью он бы так считал, даже если бы это было неправдой. И те, как специально, стали демонстративно-оживлённо беседовать и неестественно смеяться. Даже я видела, как комично и напоказ это выглядело, а что уж говорить о нём. Он криво усмехнулся, и мне вдруг стало стыдно. Ну чего они как дуры себя ведут? Хотя и я не лучше — стою и краснею. Облокотившись на пианино, я повернулась к Светке.
— Сыграй что-нибудь, но не Юнону. Что-нибудь лёгкое.
Хоть так прервать это глупое натужное хихиканье.
— А ты споёшь?
Я покачала головой. Светка недовольно цокнула языком, но тем не менее заиграла «Зурбаган». Здорово у неё получалось, только не дошла она и до припева, как в рекреацию приплыла Шестакова. Светка сразу же играть перестала. Отвернулась, желваки у неё так и заходили. Я тоже отвела взгляд к окну — неприятно мне было смотреть на неё.
Шестакова взглянула на Светку, на меня, на всех нас и скривилась.
— Что, Эш, девочки тебя музычкой развлекают?
Черникова аж в лице переменилась. Странное дело — она совершенно не теряется при Шаламове, ну, может, в душе у неё что-то и происходит, но внешне этого никак не заметно. Зато как увидит Шестакову, так прямо вся мертвеет. Я её тоже не люблю, но отношусь спокойно. По большому счёту, мне она что есть, что нет. Но вот Шаламов неведомым образом вечно выбивает у меня почву из-под ног. Ему для этого даже делать ничего не надо, просто рядом присутствовать.
Шаламов спрыгнул со стола, взял Шестакову под руку и повёл на выход, но через несколько шагов обернулся и крикнул Стасу:
— Шняга у тебя всякая, даже выбрать не из чего. Я тебе свою кассету принесу. Вот там музон!
Стас буркнул что-то нечленораздельное, но только когда Шаламов с подругой и остальные парни из их класса ушли. Девчонки тоже приуныли, да и мне эта парочка подпортила настроение. Прозвенел звонок, и мы лениво поплелись на физику.
— Эта Шестачиха носится за ним как собачка, — зло процедила Светка, когда мы поднимались по лестнице. — Смотреть противно.
— Ага, прям на шею вешается, фу, — подхватила Куклина.
— И он тоже хорош, как телок на верёвочке. Куда она его потянет, туда и топает, — не унималась Черникова.
Наташка Капитонова тоже хотела что-то добавить, но на полуслове осеклась. Я подняла глаза и увидела, что впереди, на верхней площадке стоял Шаламов. И конечно, он всё слышал! Чёрт!
Он ничего не сказал, но смерил нас таким взглядом, что я готова была сквозь землю провалиться. Так неудобно! Так стыдно! Ну на этот раз смутилась хоть не я одна. Мы быстро и молча проскользнули мимо него в коридор второго этажа. Переглянулись — и у всех были такие лица! Особенно у Светки, она прямо пятнами розовыми пошла. Да я и сама не лучше — сразу зарделась как маков цвет. Физичка на нас грозно цыкнула за то, что мы пришли после звонка.
— Думаешь, он слышал? — зашептала Светка, как только мы сели за парту.
Я кивнула.
— Блииин, — она уронила голову на вытянутые руки.
— Черникова, поспать пришла? — дёрнула её физичка. — Иди к доске, ответишь домашний параграф и можешь спать дальше.
Шулейко издал смешок, Светка, передразнив его, поплелась к доске. Физичка, на Светкину беду, пребывала явно не в духе и принялась гонять её по параграфу. Сыпала вопросами и совсем не давала времени подумать.
— Как называется произведение постоянной Больцмана и постоянной Авогадро?
Светка бросила на меня умоляющий взгляд. Я зашептала:
— Универсальная газовая постоянная.
Светка повторила, благо слух у неё оказался лучше, чем у физички.
— Возьми мел, запиши уравнение… Как мы, кстати, обозначаем универсальную газовую постоянную?
У
