Влечение - Елена Усачева

Зачем он мне тогда сказал про вампира? Пыль в глаза пустил. Надеялся, что я испугаюсь и убегу. Ведь еще вопрос, из какой деревни он приехал. Небось называется та деревня Москва, где он успел наделать шума и произвести фурор, а теперь в нашей дыре скрывается от назойливых поклонниц. Пару месяцев пересидит и дальше поедет. Поэтому ему и не нужно, чтобы я в него особенно влюблялась. Вот он меня и пугает.

Я вспомнила события последнего месяца. Нет, не укладывалось все произошедшее в придуманную красивую схему, постоянно что-то выпирало. Любит ночь. Еще ладно. Перед готами на кладбище превратился в нечто страшное. И если его гипноз на меня не действовал, то… То превращался он на самом деле.

Ну совсем я запуталась. Для полной ясности мне нужны моя комната и Макс. Комната, чтобы немного побыть одной и понять, что к чему. А Макс для того, чтобы ответить на миллион вопросов.

Домой я пошла не сразу. Посидела перед подъездом на лавочке, посмотрела на закрытые окна Маринкиной комнаты.

Он ей помогает… Очень интересно: вампир спасает маленькую девочку.

Как же все сложно! А ведь еще утром было иначе. Сейчас я возвращалась домой другим человеком.

Мысленно я подсчитывала «места боевой славы». На лестнице он меня ждал. Дверь в мастерскую – визит делегации. Дверь на улицу – он ее мне открыл. Окно Маринки – стояли, разговаривали. Площадка перед домом – привез из конюшни на машине. Куст с окурками – сегодня помог разобраться со Стешкой. Угол дома – признание. Школьные ступеньки – здесь я его видела последний раз.

Да, архив собрался внушительный.

На улице я просидела до темноты, стал накрапывать дождик. Надо бежать домой, переодеваться. Скоро Макс должен появиться.

Мысленно я уже входила в свою комнату, загадывая, как упаду на кровать и немного помечтаю. Но в реальности все получилось не так.

Только я протянула руку, чтобы набрать код домофона, как дверь сама скакнула в мою сторону.

– Простите, я вас не задел? – В проеме стоял Леонид Леонидович. Он был в бежевых брюках, шерстяном бежевом пиджаке и шикарном бежевом пальто нараспашку. И так же красив, как Макс.

Я часто задышала, что было знаком тревоги. Я стала ее отличать. Когда рядом появлялся кто-то из нелюдей, у меня от волнения сбивалось дыхание.

Пискнув свои извинения, я проскочила мимо, но мне в спину ударил вопрос:

– Маша, если не ошибаюсь? – До недавних пор меня никто не называл по имени, все всегда придумывали клички и прозвища. Макс был первым, кто стал так делать. И не единственным.

– Помнится, вы ко мне как-то заходили. В числе делегации домового комитета.

Я промямлила что-то, пытаясь откреститься от славы Малининой.

Леонид Леонидович отпустил дверь. Подъезд накрыла темнота. Я вцепилась в перила лестницы. Что делать? Бежать? Неужели у меня совсем нет чувства самосохранения? Но даже если оно и было, то сильно запаздывало. На Леонида Леонидовича я смотрела с вызовом, и он прочитал его в моем взгляде. На лице появилась сдержанная улыбка.

– Макс говорил мне, что вы познакомились. – Голос Леонида Леонидовича был спокоен, звучал, как песня. Его хотелось слушать и слушать, но я заставила себя быть внимательней, чувствуя, что в этом разговоре неминуемо должен быть подвох. – Я так понимаю, вы о многом догадались.

– Я вспомнила… – Мне не хотелось, чтобы вся вина за открытие тайны легла на плечи Макса. – Там, на кладбище…

– Вспомнили? Возможно. Хотя не должны были. – Леонид Леонидович продолжал внимательно на меня смотреть, и его взгляд ледяной рукой сжимал мне сердце. – Как бы вам правильней сказать? Ваши отношения не совсем нормальны. И они принесут большие неприятности Максу. Он собирается выступить против всех, а это… – Леонид Леонидович жестом фокусника развел руки, словно между его тонкими пальцами сейчас должно было что-то появиться. Я и правда ожидала какого-нибудь зайца или голубя, но там была пустота. Пустота и темнота. – Это смертельно для него.

– Он будет не один. – Я заставила себя отвести взгляд от белых рук.

– Понимаю, – согласно закивал Леонид Леонидович. – Но давайте обойдемся без громких фраз. Там, где хорошо ему, плохо будет вам. А там, где хорошо вам, вряд ли будет полезно для Макса. Вы же любите солнце?

Что за вопрос? Кто ж его не любит!

Я кивнула.

– И не любите, когда темно?

Кивнула я раньше, чем сообразила, что с Максом мне теперь никакая темнота не страшна.

– Вот видите! – снова развел Леонид Леонидович руками. – Откажитесь от него сами. Не подвергайте его опасности.

– Это невозможно. – Слова давались мне с трудом, во рту пересохло, язык еле шевелился.

– Возможно все, даже восстать из мертвых! – В темноте было заметно, какой яростью блеснули глаза моего собеседника. Кажется, он с трудом сдерживался, чтобы просто не открутить мне голову. – Макс мне как сын, и я не позволю вам встать на пути его судьбы. Он был прав, таких, как вы, обычно уничтожают. Только вы могли понять, кто мы. И нам очень не нравится, что вы знаете о нас правду.

– Я не собираюсь никому о вас рассказывать!

– Меня не интересует, что будете делать вы. Можете рассказывать, кому угодно и что угодно. Меня больше волнует Макс. Он не вездесущ, он не сможет защищать вас всегда. В данный момент, например, его рядом нет. И если с вами сейчас что-то случится, он сильно расстроится. А расстроившись, будет делать глупости. Так что оставьте его сами. Просто скажите, что презираете его, что боитесь его сущности. Он поверит.

Предложение взбесило меня. Страх давно ушел, в душе поднималась ярость. Да кто он такой, что за нас с Максом решает, быть нам вместе или нет? Это касается только нас. Третьего здесь быть не должно. Никто, ни отец, ни мать, никогда не указывали мне, как жить. Только советовали. И я к их советам прислушивалась. Но поступала по-своему. И сейчас сделаю так, как я хочу, как подсказывает мне мое сердце. Как подсказывает мне чутье Смотрителя.

– Значит, в ваших же интересах сделать так, чтобы со мной ничего не случилось! Чтобы Максу потом не пришлось делать глупости.

– Маша, я предлагаю вам жизнь! – Голос Леонида Леонидовича рокотал среди пролетов длинной лестницы. – Оставьте Макса, и, я думаю, у меня получится все уладить. Не путайте реальность с литературой. Жизнь гораздо сложнее.

Он направился к двери в мастерскую.

Дверцы лифта открылись, демонстрируя пустую кабину. Когда я успела его вызвать? Или Леонид Леонидович вызвал силой взгляда? И что он еще успел сделать? Подпилить тросы, так что на двенадцатом этаже кабина сорвется и упадет вниз? А ведь он никуда не собирался идти! Специально вышел, чтобы поговорить со мной!

Наверное, так громко в лифте смеялись впервые. Я хохотала, не желая сдерживаться. Что ж за жизнь у меня такая занятная? В кои-то веки влюбилась, и то в вампира…