Вкус блаженства - Элоиза Джеймс

– Разве вы не говорили мне об этом еще месяц назад? – спросила Сильви благодушно. – Вы еще собирались кого-то нанять для этой цели.

Мейн уже и забыл, что делился с ней своими планами. Впрочем, ничего удивительного: он думал об этом уже несколько месяцев.

– Это нелегкое решение, мне придется постоянно там бывать.

– А разве нельзя поручить это кому-нибудь другому? Впрочем, если это так уж необходимо... – Сильви несколько раз махнула рукой подруге, спешившей на помощь. – Не посидеть ли нам с мисс Тарн, дорогой? Она божественно говорит по-французски, потому что в течение трех лет занималась с частной преподавательницей. Не понимаю, почему другие англичане не озаботятся тем, чтобы как следует выучить французский...

– Нет, – довольно резко оборвал Мейн. – Нам надо поговорить без свидетелей.

– Но это будет совершенно неприлично! – Сильви чуть поморщилась и тут же снова помахала рукой мисс Тарн.

– Однажды мы станем мужем и женой, – настаивал он.

– Звучит ужасно по-пуритански. Я никогда не буду женой в обычном смысле. Прежде всего я леди, так же как и вы джентльмен, а не просто муж.

Гаррет вздохнул.

– Маленький столик, пожалуйста, – обратился он к лакею, и тот услужливо кивнул.

Через минуту они уже сидели таким образом, что Сильви могла видеть всю комнату, а ее сумочка, шаль и веер были пристроены наилучшим образом.

И тут она обратила взор на него.

– Ну, Мейн, в чем дело? – покровительственным тоном спросила она.

Гаррет почувствовал, как тоска, сжимавшая его сердце, слегка отпустила.

– Возможно, в том, что прежде я вел сумбурную жизнь...

– В каком смысле? – Между бровей Сильви снова появилась обворожительная тонкая морщинка. – Вы потеряли свое состояние? – Она прикрыла рукой его руку. – У меня большое приданое, Мейн, и оно ваше.

Гаррет чуть не прослезился – он слишком долго был один, и теперь наконец нашелся кто-то, с кем он мог поговорить о своих делах.

– Не волнуйтесь! – успокоила его Сильви. – Мой отец имеет большие капиталовложения, как вы выражаетесь здесь, в Англии, и он никогда не допустит, чтобы его дочь осталась без средств.

– Дело не в деньгах, и если бы все только заключалось в них...

– Но тогда что же?

– Моя предыдущая жизнь ушла на мелкие интрижки, на ненужную бессмысленную суету. Я пока еще ничего не сделал, даже не занял своего места в палате лордов. Откровенно говоря, я страшно богат, и мой друг Фелтон занимается моими делами, а я даже не знаю, чем владею.

– Лусиус Фелтон? – Сильви внимательно посмотрела на него. – Это очень разумно с вашей стороны. Мистер Фелтон – гений в этих вопросах.

– Он – да, но я... Дела в моем имении идут сами собой. В палате лордов я не могу выступать, потому что меня не интересуют огораживания и акты об отправке карманных воришек в колонии.

– Но что дурного в такой жизни? – Сильви с любопытством посмотрела на Мейна.

– В какой жизни?

– В жизни галантного человека.

– Чем плоха жизнь джентльмена, которому остается только наслаждаться? – уточнил Мейн. – Я скажу вам, что такое джентльмены. Они флиртуют с женами других джентльменов и иногда соблазняют их. Они ввязываются в дурацкие пари по поводу скорости карет и успеха боксерских матчей.

Сильви вздохнула:

– И еще они ухитряются заниматься своими владениями и проявлять милосердие к тем, кто занимает более низкое положение в обществе, вам не кажется? Они производят на свет детей и делают все возможное, чтобы вырастить их умными и полезными членами общества, знающими свое место и свои обязанности.

– Да, но я не знаю, где мое место и что я должен делать.

– Ну разумеется, все то же, что делаете сейчас. Вы хороший человек, Мейн, у вас есть друзья. Чего вы хотите еще?

– Ну, хочу что-нибудь делать, что-нибудь строить...

– Как тот странный маркиз, который построил в своем поместье ветряную мельницу, чтобы улавливать ветер? – Сильви засмеялась.

– Имей я творческий склад ума, я был бы счастлив удалиться в деревню и строить ветряные мельницы.

– Ну, это у вас вряд ли получится. Кстати, когда у нас появятся дети, вы будете мыслить иначе, я уверена.

Мейн подался вперед и поцеловал Сильви в щеку, хотя знал, что она весьма не одобряла проявление чувств на публике.

– Вы так милы.

– И вы. Мне нравится ездить на балы, болтать со своими близкими друзьями; надеюсь, скоро и вы начнете получать от этого удовольствие.

– Я тоже надеюсь, но вот беда: на балу я никогда не могу вас найти, потому что большую часть времени вы скрываетесь в дамской комнате, где чирикаете со своими подругами.

– Верно, потому что самое интересное, что бывает на балах, происходит именно там. – Сильви покровительственно улыбнулась.

– А будете ли вы счастливы, если большую часть года вам придется проводить в моем имении? – Мейн напряженно ждал ответа.

Улыбка Сильви слегка потускнела.

– Никогда, но если вы решите, что жизнь в деревне вас удовлетворит, я вполне способна сама позаботиться о себе. Ваш дом в Лондоне расположен в прекрасном месте: как только я переоборудую его и придам ему французский стиль, он станет вполне комфортабельным. Кроме того, у меня столько друзей! Думаю, с ними я буду вполне счастлива... Мне было бы крайне неприятно считать себя вашей обузой, кандалами на ваших ногах, но, поверьте, этого не случится.

– Весьма поэтический образ, – заметил Мейн кисло. – Но я снова буду скучать.

– Ни в коем случае. Нам предстоит прожить вместе много лет, и я уверена, что ничего не случится, если мы какое-то время поживем порознь. Я часто замечала, что лучшие браки устроены именно так, и меня бы очень огорчило, Мейн, если бы один из нас оказался несчастен.

– А где же будут дети?

Сильви выразительно подняла бровь:

– Разумеется, там, где и полагается быть детям, – в деревне, в городе, там, где захотят.

Мейн рассмеялся:

– Боюсь, некоторое время они не смогут высказывать своих желаний.

– Ах, – Сильви махнула рукой, – как вы понимаете, я ничего не знаю о детях, но уверена, что наши дети будут очень милыми и приветливыми.

Она была такой веселой, такой искренней и так любезно выразила желание всю жизнь провести подальше от него и от их детей... А что делать ему? Сильви не была чудовищем, она обладала прелестным подбородком и большими, широко раскрытыми и дружелюбно взирающими на мир глазами, но...

– Неужели вы больше ничего не хотите от жизни? – спросил Мейн с бессильным отчаянием.

На мгновение в ее прекрасных глазах появилось беспокойство.

– Нет, – ответила Сильви решительно. – Могу я говорить откровенно?

– Конечно!

Сильви доверительно прикоснулась к его руке.