Держи меня крепче (СИ) - Малиновская Маша

Свободной рукой я со всей силы бью Влада по щеке. Понимаю, что за пять лет он мог измениться в куда худшую сторону, но сейчас страх перед этим человеком просто испаряется. Злость, ненависть, презрение, но не страх. Может быть когда-нибудь я и задумаюсь над тем, что все имеют право на ошибку, и что он свою осмыслил и искренне сожалеет и раскаивается. Но это будет потом, а сейчас я даю себе право на собственные эмоции.

— Не твоё дело, — шиплю, вкладывая весь коктейль, бурлящий внутри. — Останови долбанную тачку!

Влад отшатывается и сжимает зубы, я вижу это по натянутым желвакам. Такой же красивый и успешный, как и раньше. Талантливый. Но некогда ослеплённый собственным сиянием, он переступил через меня — сломанную его руками девочку. И если сейчас ему это хоть чем-то мешает жить, то и поделом.

— Стас, тормози, — говорит водителю приглушённо.

— Точно? — отзывается тот. — Влад, их там машины четыре, нам пиздец.

— Тормози.

Водитель довольно резко сбрасывает скорость и съезжает на обочину. Замки щёлкают, но Влад, перегнувшись, придерживает дверь.

— Нина, прости меня. Пожалуйста, один разговор. Всего один. Я буду ждать.

Он открывает дверь, и я выпрыгиваю, отхожу в темноте на обочину трассы, и тут же внедорожник срывается с места.

Буквально секунд через двадцать рядом на обочине, подняв облако пыли, бьёт по тормозам чёрный БМВ, а мимо проносятся ещё две машины. Водительская дверь открывается, и Ларинцев почти вылетает из автомобиля, подбегает ко мне и сгребает в охапку.

— Нина!

— Максим!

— Ты как, Пёрышко? — он размыкает объятия и берёт в ладони моё лицо, заглядывает в глаза. — Он что-то сделал? Обидел тебя?

— Нет, ничего не сделал, — качаю головой.

— Испугалась сильно?

Киваю, опустив глаза. Внезапно становится стыдно за то, что причинила Максиму и его друзьям столько хлопот. Он снова обнимает меня и целует в макушку. Становится так тепло и легко на душе, тревога уходит, оставляя место окутывающему ощущению безопасности. Я обнимаю его в ответ, сплетая руки вокруг талии. Вот что мне дал Максим, чего у меня так давно не было — чувство безопасности. Напомнил, как это — не оглядываться на чужие ошибки. Мне ещё очень трудно даже с ним, но я учусь. И, кажется, у меня получается.

Рядом из машины выходит Ваня, напоминая, что мир вокруг всё ещё существует.

— Максим, — отрываюсь от Ларинцева и смотрю ему в лицо. — Ты можешь сказать, чтобы ребята остальные вернулись?

— То что сделал этот козёл должно быть наказано, Нина.

— Пожалуйста. Я не хочу шумихи в моём городке.

Он несколько секунд внимательно смотрит на меня, а потом достаёт телефон и набирает какой-то номер.

— Костик, отбой. Потом.

Я понимаю, что Максим так просто это Владу с рук не спустит, поэтому даже не удивляюсь этому «потом». И дело даже не во мне. Влад при всех оскорбил его, а Ларинцев не из тех, кто такое спускает с рук.

— Поехали домой, — обняв за плечи, Максим ведёт меня к автомобилю.

Но в машине места почти нет. На переднем пассажирском сидит Ваня, а сзади ещё двое парней и Маша.

— Макс, давай я за руль, — Иван обходит машину и пересаживается на водительское сидение, а один из парней, Коля, если я правильно запомнила, садится на место Вани.

Маша влезает на колени к тому парню, что остался на заднем сидении. Максим садится рядом с ними, а потом протягивает ко мне руки.

— Иди сюда.

Я усаживаюсь ему на колени, ощущая внутри волну смущения. Ерзаю, занимая удобное положение, а Максим захлопывает дверь и обнимает меня, прижимая к себе. Внутри всё трепещет, и трудно понять: отголоски это пережитого стресса или… Или. Кого я обманываю. Меня окутывает близость парня, его запах, я слышу в волосах его дыхание, чувствую через джинсы на бедре тепло его ладони.

— Нинуль, порядок? — спрашивает Маша, прикоснувшись к моей руке.

— Да, нормально.

— Макс, куда? — интересуется Ваня, разворачивая автомобиль в обратном направлении в сторону города.

— Кого куда, а потом я отвезу Нину. Сегодня туса без нас.

— Ок.

В салоне включается негромкая музыка, ребята о чём-то ещё болтают, но я начинаю уплывать, теряя нить разговора. Закрываю глаза и утыкаюсь головой в плечо Максима. И засыпаю под стук его сердца и плавные нежные поглаживания по волосам.

Глава 38

— Пёрышко, просыпайся, приехали.

Негромкий голос будит меня, и сперва я теряюсь, лишь спустя пару секунд сообразив, что лежу на заднем сидении машины Максима, укрытая пледом. События вечера вспыхивают в памяти, оставляя горьковатый привкус.

— А где все? — присаживаюсь, стараясь пригладить растрепавшийся хвост.

— Машка домой попросила отвезти, а парни в бар уехали.

— А ты?

— А я тут, — Максим улыбается и сильнее оборачивается, перегибаясь через водительское сидение.

— Ну в смысле, почему они тебя не подождали, могли бы меня завезти сначала, — чувствую себя немного глупо.

— Потому что я туда не собираюсь.

Ладно, пора идти уже, хватит на сегодня, вечер и так через чур богатым оказался на впечатления. Юлькин подъезд виднеется в окно машины, рядом пакет с моими вещами.

— Я могу завтра вернуть Маше одежду? Постирать же надо.

— Конечно.

Ларинцев покидает салон и распахивает передо мной дверь. Я выбираюсь наружу из тёплого салона и ёжусь от осеннего ветра. Вечер относительно тёплый сегодня, но и он уже закончился. Времени почти полночь. Организму мало того короткого сна, он требует нормально полноценно выспаться, поэтому отзывается дрожью усталости.

Бреду к подъезду, замечаю, что домофон отключен, и все окошки номеров квартир горят красным. Максим открывает передо мной тяжёлую железную дверь, а потом входит следом. Я чувствую, что должна сказать что-то, поблагодарить.

— Максим, спасибо тебе за всё, — оборачиваюсь и поднимаю на него глаза. — Ты…

— Да помню я. Хороший друг. Иди сюда уже.

Он берёт меня за руку и тянет на себя. Нежно ныряет пальцами под волосы, цепляя большим пальцем щёку. Мне точно нужно проверить сердце у врача, потому что оно опять бьётся так гулко, что на рёбрах того и гляди останутся трещины изнутри.

— Я сейчас поцелую тебя, Малина, — его губы так близко, что их движения меня гипнотизируют.

Ничего не могу ответить. Мысли расплылись, мозг превратился в желе. Я сглатываю и молча продолжаю смотреть на него. Где-то на периферии замечаю, как с гулким стуком падает на пол подъезда мой пакет с вещами, когда чувствую, как губы Максима, едва прикасаясь, скользят по щеке. Он втягивает носом у моего виска, а потом его губы накрывают мои. Совсем не так, как тогда на кухне, а мягко и неспешно, аккуратно. Ноги в миг становятся ватными, и я почти повисаю на крепкой руке, обхватившей мою талию. Закрываю глаза, когда мягкие губы раздвигают мои, и я чувствую вкус его языка. Это остро и необычно, пронизывающе и… возбуждающе. Пусть в этом у меня почти нет опыта, и те поцелуи, которые были, сейчас вызывают лишь неприятие, я распознаю это ощущение. Кровь в венах нагревается и устремляется вниз к животу. Мне кажется, что из меня вырывается то ли всхлип, то ли приглушённый стон и становится очень стыдно. Я отстраняюсь и опускаю глаза, но Максим не даёт мне опустить лицо.

— Не прячь глаза, Нина, — его улыбка отдаёт совершенно иной тональностью, чем я видела раньше, а в глазах загорается непривычный огонь. — Ты на вкус такая же сладкая, как и на запах, моя Малина.

Моя Малина… Внутри всё вздрагивает от этих слов и от того, как это сказано.

Он наклоняется и снова тянет носом, только теперь уже у шеи, запуская этим волну мурашек по моей спине и дрожь в коленях. Снова целует.

— Я больше не хочу играть в эти игры, Нина, — шепчет в губы, прерывая поцелуй. — Теперь ты моя, поняла меня? Никаких «хороший друг». Ещё раз услышу… Ладно, потом узнаешь, что будет.

Снова улыбка и мягкое касание губ, снова обволакивающее всё тело волшебное чувство. Но я заставляю себя остановиться и посмотреть Максиму в глаза.