Библия Раджниша. Том 4. Книга 2 - Бхагван Шри Раджниш

отдел во главе с Гаян для того, чтобы шить мне одежду точно по размеру, ведь меня волнуют все мелочи. Вы можете спросить Гаян. Она вынуждена переделывать мои рубашки два раза, три раза — одну и ту же — четыре раза. Но она немка… Если я придирчивый, то она немка: она продолжает переделывать, я продолжаю находить дефекты. Но я не думаю, что буду способен взять верх над ней — в конце концов она справится.

Один из моих друзей из Японии начал присылать мне сандалии. В Японии невозможно найти обувь моего размера — у японцев ноги маленькие и, кроме того, тот вид сандалий, который я ношу, для мужчин не выпускается. Но я не верю, что сандалии могут быть мужскими и женскими. Они мне подходят по той простой причине, что мне не надо нагибаться, чтобы надеть их; я просто могу просунуть в них ноги и все. Я настолько ленив, что наклоняться и надевать… все это я не могу.

Поэтому я выбрал этот вид сандалий — просто два ремешка. Я просто вставляю в них ноги, и все в порядке. Но в Японии — они искали обувь для меня по всей стране; наконец они сказали, что найти необходимое крайне проблематично. Пришли сотни пар, но все они были малы, потому что это были женские сандалии и очень маленькие.

Тогда я был вынужден найти еще одну немку. Я верю в немцев! Когда я хочу что-либо сделать, я доверяю немцам! Итак, я нашел Арпиту — она мой обувщик. Ей приходится преодолевать те же трудности, что и Гаян. Она сделает, я найду дефект, и она делает снова. И это продолжается… но они знают, что в конце концов у них получится, что наступит момент, когда все дефекты будут устранены и я буду вынужден принять изделие.

Поэтому они всегда победители, я всегда побежденный! Но в целом весь этот процесс труден, труден для них. Я просто продолжаю сидеть на своем стуле! И не имеет значения, победитель я или побежденный. Они могут победить. Но при этом целыми месяцами они вынуждены много работать, только после они могут победить.

Все эти принципы, кредо, культы, которые вы выбрали или которые вас заставили выбрать, — вы думаете, они предназначены для вас? Могли бы вы, напрягая воображение, представить себе, что Иисус думал о сиддхе (совершенном человеке)? Я не могу. Я пробовал всеми возможными способами сделать это, но я не могу подтвердить, что Иисус думал о сиддхе.

Ману писал пять тысяч лет назад, и он писал для всего грядущего человечества. Что за мания величия была в этих людях? Но это их проблемы: они могут страдать манией величия и писать для целого человечества или даже для будущих поколений, для будущих свершений. Это их дело — они его могут делать, — но зачем вам надо быть такими глупыми, чтобы следовать за ними?

Ману не представлял себе, что за мир будет в будущем, но он расписал все подробно для каждого религиозного человека. Если вы не будете этому неукоснительно следовать, вы обречены; вы теряете человеческое достоинство.

Что касается меня, то я считаю, что вы теряете способность быть человеком, именно следуя Ману. Вы теряете честь называться частью «людей».

Толпы, скопления, организации — все они состоят из отдельных людей, личностей. «Люди» не позволят, чтобы ваше лицо было ложным, ваши мысли заимствованными, а черты, вам присущие, — мертвыми, полными условностей и традиционности.

Нет, до тех пор, пока вы не станете индивидуумом, вы не сможете стать частью слова «люди».

Вы не можете быть христианином, вы не можете быть иудеем, вы не можете быть индусом. Если вы хотите быть частью чрезвычайно важного слова «люди», вы можете быть только самими собой. Только индивидуальности и только индивидуальности..

Но быть индивидуальностью — это самое трудное в мире. Все было бы легче, но то, как дураки организовали мир, сделало это еще более невозможным.

Я слышал об одном сардаре, Притаме Сингхе. Он был очень хорошо известен в деревне, в которой жил, и его известность зависела от одного… Это была маленькая деревня, поэтому в ней ничего нельзя было скрыть от людей. Чем меньше местечко, тем труднее что-то сделать тайно: все становится известным. Ничего нельзя сделать, никуда нельзя пойти без того, чтобы кто-то об этом не узнал.

Но сардар Притам Сингх был загадочным человеком. Каждая супружеская пара в деревне дралась между собой, — а в деревне нет необходимости при этом закрывать дверь, и так все знают. Так какой в этом смысл? Люди дерутся на улице; мужья колотят жен, жены мужей. И каждую ночь происходит одно и то же: из каждого дома можно слышать вопли, крики, всякого рода оскорбления.

Но вся деревня была озадачена тем, что из дома Притама Сингха был слышен только смех. В это невозможно было поверить. Никто ни разу не слышал ни крика, ни даже вскрика или звуков драки. Иногда смеялся сардар Притам Сингх, иногда сардани, — а смеялись они действительно громко.

В конце концов деревня решила: «Эта тайна слишком тяжела для нас, и мы не можем сопротивляться искушению: мы все пойдем к нему и спросим: «Сардар, объясни, почему ты смеешься — и как раз в то самое время, когда все мы деремся. Ну и выбрал ты время, чтобы смеяться! Ты что, смеешься над нами? Тогда когда же ты дерешься? Мы никогда не видели, чтобы ты дрался».

Сардар Притам усмехнулся и сказал: «Это секрет, я храню его на протяжении двадцати пяти лет, поэтому не надо настаивать».

Но они сказали: «Это невыносимо. Долгие годы мы несем тяжкий груз любопытства; сегодня все должно разрешиться. Это затрудняет нашу жизнь. Весь день в голове крутится мысль: ‘Почему сардар Притам Сингх смеется по ночам и почему так громко? Они оба? И они никогда между собой не дерутся — это странно, потому что семейным парам полагается драться; а иначе для чего вся эта женитьба? Какой толк? И если вы даже не деретесь, то что же вы делаете?’»

Сардар Притам Сингх сказал: «Если вы так настаиваете, если этого хочет вся деревня, я скажу: я женат уже двадцать пять лет — и мы деремся каждый день».