Ситка - Ламур Луис

— А вы? Что хотелось вам, Жан?

— У вас есть муж, человек, которого я уважаю.

Она отбросила тему как несущественную.

— Я не это имела в виду. Но должно же быть что-то, чего желали добиться вы, чего вам очень хотелось?

— Наверное, есть. Раньше это было богатство, но больше оно меня не привлекает. Когда я впервые узнал об Аляске, я почувствовал, что это новая страна, богатая страна, где можно разбогатеть сразу. Однако потом я много думал, к тому же у меня есть друг, Роб Уокер, открывший мне глаза. Конечно, я хочу разбогатеть, но думаю о Томасе Джефферсоне. Мне хочется видеть Аляску частью Соединенных Штатов.

— Почему?

— Я слышал, как люди проклинают ее. Я слышал, как они говорили о волках, о морозе, о северном сиянии, но это не важно. Я хочу получить ее для своей страны, потому что в один прекрасный день она может понадобится ей.

В комнате стало совсем темно, а город превратился в бархатную черноту, где, как на небе, поблескивали множество огоньков. Внизу, в гавани, причальные огни кидали стрелы света в темную воду.

— Что теперь будет с вами, Жан?

— Что я хочу, я могу добыть вот этим. — Он поднял руки. — Там, где есть мех, я отхвачу себе кусочек, а где есть золото, то достанется и мне. Но этого недостаточно, все больше и больше мне хочется сделать что-нибудь достойное, то, что делает Роб.

— Расскажите мне о нем.

— Он маленький человек, то есть маленький ростом, как моя мать. Вряд ли он весит больше сотни фунтов. Но это единственное, что есть в нем маленького. По-моему, он сделает все для своей страны, он знает, как созывать людей, чтобы они работали вместе, как использовать их честолюбие, их зависть, алчность и даже ненависть. Смешно... Я помню его в основном как маленького, стеснительного мальчика, а сейчас — только подумать! — он стал большим человеком.

Вошел слуга и зажег лампы. Когда он вышел, она опять повернулась к нему.

— Вы можете получить все, чего Желаете, Жан. Странно, наверное, но Александр тоже хочет помочь вам. Мы должны поговорить с ним об этом.

— А что будет с нами?

Она положила руку на его рукав.

— Вы не должны об этом спрашивать, и не должны об этом думать. Для нас в будущем нет ничего, и ничего быть не может, если только... — она посмотрела ему в глаза, — если только не говорить, что я люблю вас.

Дверь открылась, и в комнату вошел Ротчев.

— Извините, капитан, если я заставил вас ждать. Вам следует возвратиться на судно.

Глава 22

Он шел через зал, когда дверь открылась, и в ней появился Поль Зинновий. Лабаржу достаточно было только одного взгляда, чтобы увидеть, что сказанное Еленой — правда. Зинновий сильно изменился. Теперь вокруг него был ореол хмурой жестокости. Мало что осталось и от былой безукоризненности формы. Китель был расстегнут, воротник распахнут. В одной руке он держал за горлышко бутылку, в другой — полупустой стакан, однако он не был пьян. С тех пор, как Жан видел его в последний раз, барон растолстел. На лице появились красные прожилки, а само лицо казалось тяжелее.

— Итак? Наш купчишка приплыл, чтобы подобрать крошки с русского стола? Наслаждайтесь ими, капитан, пока можете. Ручаюсь, что это долго не продлится.

— Возможно.

— Стало быть, забираете нашего Ротчева в Россию? И думаете, что таким образом покончите с Зинновием? — Он засмеялся. — Вам придется подумать дважды, друг мой. У меня здесь есть власть. У меня склад набит пушниной, у меня богатство. Думаете, я собираюсь легко терять все свое достояние плюс то, что оно будет означать для меня в Санкт Перербурге, ради одного человека? Или дюжины людей?

Жану не терпелось уйти, но барон словно околдовал его. Это была редкая возможность увидеть своего врага в открытую.

— Граф Ротчев — хороший человек, — коротко ответил он, — и очень близок к царю.

Зинновий улыбнулся.

— И теперь тоже? Сколь долго может длиться влияние и власть человека, когда он вдали от столицы? — Он потер два пальца. — Видите? У меня будет это. У золота очень красноречивый язык, понятный и при дворе, и в доме крестьянина. Очень многие люди стоят между царем и отдаваемыми им приказами. Что же касается Ротчева, — он пожал плечами, — если он вернется, то может стать опасен, и в таком случае...

Жан подскочил к Зинновию.

— На вашем месте, я бы этого не говорил.

В глазах Зинновия засветилось циничное удовлетворение.

— Вот оно как? О, не волнуйтесь, мой американский друг, я не произнесу ничего обидного ни для вас, ни для княгини. Но мне интересен сам факт, что вы готовы за нее драться. Рыцарство и все такое прочее. — Он слегка прищурился. — Мне интересно, что вы вообще способны драться. Вы всегда казались мне более приспособленным к бегству.

Жан резко повернулся и зашагал к двери. Здесь он ничего не достигнет, а его ждет корабль, который надо готовить к выходу в море. Перед ним лежал джолгий рейс, и ни Берингово море, ни Северная чась Тихого океана, не отличалась хорошим нравом. Он вышел и закрыл за собой дверь, чувствуя на себе глаза Зинновия.

На улице царила абсолютная темнота. Большинство фонарей в городе потушили. Жан Лабарж постоял наверху деревянной лестницы и посмотрел вниз, отнюдь не наслаждаясь предвкушением спуска в темноту. Не разглядел ли он огонек у последних ступеней?

Жан начал спускаться, когда тихий голос прознес:

— Капитан, подождите!

Он отошел в сторону, обернулся и увидел девушку, закрытую шалью.

— Это я, Дуня! Вам нельзя идти этой дорогой, по лестнице! Там, внизу, вас ждут русские моряки! Они хотят убить вас!

— Сколько их?

— Девять, возможно, десять. Я не знаю.

— А мои люди?

— Они все у шлюпки.

— Есть другая дорога? Где нас не смогут увидеть?

Она схватила его за рукав.

— Пойдемте! — Она быстро свела его вниз мимо бараков и дубильной мастерской, к углу склада. Здесь они скорчились в темноте, прислушиваясь к ночным звукам.

Было очень темно и очень тихо. Вода была серой с накипью белой пены у скал. Оттуда, где стояли Жан с Дуней, хорошо просматривался весь причал, и они ясно различали шлюпку с «Сасквиханны».

Теперь, когда они добрались до порта, девушка ждала его решения. Над ними высилось деревянное здание, и, оглянувшись, он увидел замок, вырисовывающийся на фоне неба. Несколько русских, становясь все нетерпеливее, будут ждать у спуска с лестницы, а несколько человек на всякий случай останутся на складе, чтобы наблюдать за шлюпкой. Но они не будут слишком бдительны, потому что основные события должны были развернуться у замка. Они будут прислушиваться к звукам с улицы.

Рассуждая таким образом, Жан пристально смотрел на шлюпку и увидел, как там двинулся человек. Рискуя многим, он тихо позвал. В шлюпке сидели Бен Турк и Гэнт. Оба знали зов гагары, и он попытался его воспроизвести. Человек в шлюпке привстал и прислушался. Жан крикнул еще раз, ему почудилось, что в шлюпке кто-то зашевелился. На секунду на весле блеснул лунный свет.

Он вдруг понял, что все это время держал Дуню за руку.

— Что будет с вами? — прошептал он. — С вами ничего не случится?

— Я знаю тут каждую тропинку.

— Вы уверены?

— Я здесь играла ребенком.

— Ваш отец должен был послать кого-нибудь другого. Вам нельзя в такой час находится в таком месте.

— Меня никто не посылал. Я... я просто пришла.

Он взял ее за плечи и мягко сжал.

— Спасибо... спасибо, Дуня. Но вам не следовало этого делать, вы слышите?

— Да.

Вдруг она поднялась на цыпочки и страстно поцеловала в губы, затем метнулась под его рукой и исчезла в ночи. Он некоторое время стоял, глядя ей вслед, затем понял, что в такой темноте и незнакомой обстановке бежать за ней бесполезно.

Шлюпка медленно приближалась, дрейфуя темной тенью на серой воде. Весла остановились и шлюпка подплывала с единственным звуком рассекаемой воды.

— Капитан? — тихо позвал Гэнт.

— Я здесь.