Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Когда эта горстка храбрецов оказалась на краю гибели, им на помощь поспешили другие роты; они, в свою очередь, также оказались в опасности, им на подмогу пришли новые отряды, и так до тех пор, пока неожиданный успех не увенчал героические усилия отдельных командиров и их солдат. И тогда главнокомандующий отдал приказ начать наступление на главные позиции.

Турки бросили против Лабенцева отряды, во много раз превосходящие численностью силы русских, после чего полковник Миклашевский, впоследствии павший смертью храбрых в Дагестане, поспешил ему на помощь со своими тремя ротами. Сражение шло между могильными камнями мусульманского кладбища, но наконец турки стали отступать, и русские стрелки, словно не слыша приказов и даже мольбы командиров, последовали за Лабенцевым и другими и буквально на пятках бегущего врага вошли в укрепленный лагерь на высотах, отделенных от стен глубоким рвом. Князь Вадбольский, ветеран русской армии, командир пехоты, увидел, что, если не оказать помощь уже задействованным в сражении отрядам, их отбросят назад. С другой стороны, внезапно возникла возможность полностью овладеть этим армянским пригородом. В связи с этим князь отдал команду «Вперед!», и Реут, храбрый защитник Шуши, двинулся в атаку во главе пяти рот. Однако, прежде чем Реут, заходивший справа и вынужденный подниматься на крутую возвышенность, смог добраться до места сражения, турки сумели оттеснить атакующих обратно на кладбище, а сам Миклашевский с горсткой солдат оказался отрезан от остальных сил и был вынужден обороняться врукопашную спиной к скале. Тогда Вадбольский лично повел оставшиеся роты стрелковой бригады на помощь отрезанным, и в бой вступили все силы русской армии.

Паскевич, который к тому времени подскакал к главной батарее, откуда мог видеть все поле боя, был в ярости от преждевременного развития атаки, которое грозило обернуться полным поражением. Он дал волю чувствам, и, не сдерживая себя, говорил об «интригах» и угрожал отдать виновных под трибунал[66].

Необходимо было что-то срочно предпринять, и скрепя сердце Паскевич отдал разрешение графу Симоничу поспешить на помощь Вадбольскому с тремя ротами грузинского полка. В этот момент случайность (подобной которой не было ни до, ни после) изменила ситуацию в корне. Священник армянского полка, держа в руках крест, вышел навстречу бегущим стрелкам с призывом: «Остановитесь, дети мои! Неужели вы бросите здесь меня и крест нашего Спасителя? Если вы не православные и не христиане – бегите! Я знаю, как умирать в одиночку!» Бегство прекратилось, порядок восстановился, подоспел резерв, и отряды Вадбольского и объединенные силы, перестроившись, вновь заняли пригород. Его основное оборонительное укрепление, башня Тимир-паши, была взята штурмом, и там сразу установили две полевые пушки. Генерал Гилленшмидт, командир артиллерии, разместил шестипушечную батарею на высотах, где впоследствии была построена крепость Чирнтабия. В то же время полковник Бородин, взяв несколько укреплений напротив крепости, нашел место еще для двух пушек; и три батареи, случайно образовавшие третью параллель, начали с близкого расстояния обстреливать основные стены и саму крепость Каре, препятствуя подходу турецких сил. Все предместье было освобождено от врага, и победоносные русские поднялись на стену рва под самыми стенами города. Паскевич, видя, какое направление приняли события, приказал начать штурм оставшихся укреплений Орта-Кепи и Карадага. Теперь в сражении участвовала вся атакующая армия, три позиции были уже заняты, и все отряды, без какой-либо команды, в едином порыве со всех сторон двинулись на решающий штурм. Очень скоро вся крепость была в руках русских, за исключением небольшого укрепления, где укрывался турецкий комендант. Последовала небольшая передышка, но после продолжительных переговоров ворота были открыты, и русские вошли в Каре[67]. Киос-паша, который с 20 000 солдат был в часовом переходе от Карса, узнав о сдаче крепости, отступил в Ардаган.

Русские захватили в качестве трофеев 151 пушку, 33 штандарта. 1350 человек были взяты в плен, в том числе паша и его окружение. Русские потеряли 500 офицеров и рядовых убитыми и ранеными, а турки – 2000.

К чести Паскевича, надо сказать, что ни грабежей, ни резни не последовало. Он заявил: «Крепость Каре пала перед победоносным оружием русских воинов. Законы войны оправдывают наказание жителей города, взятого штурмом; однако мстительность чужда русскому императору. От имени нашего великого государя я прощаю горожан и предлагаю всем жителям города покровительство России, обещая им неприкосновенность в вопросах религии, обычаев и прав собственности…»[68]

У Паскевича было много отрицательных качеств, из-за своего характера он не пользовался любовью или уважением своих непосредственных подчиненных, к которым относился с высокомерием, подозрительностью и ревностью. Однако нельзя отрицать, что он был блестящим лидером; он почти всегда добивался успеха даже в самых трудных операциях. Признавая, что штурм Карса был осуществлен вопреки его планам и во многом в результате нарушения субординации многими офицерами и рядовыми, нельзя делать вывод о том, что, если бы все шло по его задумке, результат был бы менее успешным. Он просто был бы несколько отсрочен.

Тем временем на Северном Кавказе русские добились столь же важного, хотя и не столь внешне впечатляющего успеха, который увенчал действия России на суше и на море. После осады, которая продолжалась с 7 мая до 12 июня силами князя Меншикова, была взята Анапа. Князь Меншиков специально для этой цели был отозван со своими войсками с Дуная. Флотом командовал вице-адмирал Грейг. Как мы знаем, Анапа много раз переходила из рук в руки. Теперь же она перешла в постоянное владении России, что лишало Турцию одного из плацдармов на Северном Кавказе. Турецкие эмиссары продолжали еще много лет натравливать черкесов и другие народы против России, однако Турция больше не могла высаживать свои отряды, чтобы помочь им, тем самым предрешая их судьбу.

Если же говорить о Паскевиче, то он был не из тех командиров, которые останавливаются на достигнутом. Неожиданная быстрота успеха в Карее при сравнительно небольших потерях подтолкнула его к еще более решительным действиям. Однако новый враг был более опасен, чем персы или турки, и справиться с ним было гораздо труднее. Не успела пасть крепость Каре, как в русском лагере началась эпидемия чумы, которая грозила положить конец всей кампании.

К счастью, и в этом Паскевич опередил свое время и свою страну. Благодаря предпринятым им чрезвычайным мерам болезнь не распространялась так быстро, как могла бы, и 12 июля армия смогла продолжить движение. Киос-паша, сбитый с толку информацией о том, что целью русских является его собственная столица, спешно отошел туда и с тех пор не предпринимал никаких активных действий. Притворившись, что действительно движется туда, Паскевич после однодневного марша пошел по северной дороге на Ахалцих через Ахалкалаки (в 100 километрах от Карса), поскольку эта дорога была ближе к русской границе и менее открыта для фланговых ударов. Более того, было желательно, чтобы Ахалкалаки была занята и осталась под охраной русского гарнизона. 20 лет назад крепость Ахалкалаки отбила атаку графа Гудовича, который понес тяжелые потери. Тремя годами позже ее штурмовал Котляревский. Теперь ее защищал отряд турок в 1000 человек, которые поклялись умереть, но не сдаться. Сам город представлял собой руины, однако крепость была еще очень мощной, и штурм ее мог обойтись русским слишком дорого. Паскевич решил подвергнуть крепость обстрелам из всех орудий. Гарнизон, храбрый и готовый сражаться, обороняя город, скоро лишился присутствия духа под постоянным огнем, на который не мог ответить. Половина гарнизона бежала, спускаясь по веревкам в оборонительные рвы, где их уже ждали русские. Наступающие, под командованием генерала Остен-Сакена и полковника Бородина, по тем же веревкам поднялись на крепостные стены, и остатки гарнизона (300 человек) сложили оружие 24 июля. Маленькая, но почти неприступная крепость Хертвис, расположенная в 25 верстах от Ахалкалаки, сдалась через 3 дня под натиском отряда татар, которыми командовал полковник Раевский. В результате сообщение через долину Куры между Ардаганом и Ахалцихом перешло под контроль русских.

Ахалцих еще во времена царицы Тамары в конце XII века являлся частью грузинского царства; однако после татарского нашествия христианское население провинции было вынуждено отречься от христианства, и в течение последующих веков эти люди сформировали отдельную народность со своими правителями, власть которых передавалась по наследству. Этот народ был известен своим воинственным и бурным нравом. Признавая высшую власть султана, паша Ахалциха тем не менее поддерживал полунезависимое существование, и, когда Оттоманская Порта попыталась навязать провинции более строгие формы управления, он бросил вызов ее власти и разбил ее армию.