Дремлющий страх - Кей Хупер

И она даже не была уверена, что оно все еще давало результат.

Она пристально смотрела на океан, на окрестности, рассеянно наблюдала за владельцами собак, которых на острове было больше дюжины, выгуливавших своих домашних любимцев перед «собачьим комендантским часом», из-за которого они не появлялись на пляже большую часть дня.

Какое милое, приятное летнее утро, наполненное милыми, приятными занятиями. Нормальными занятиями. Она сомневалась, что кто-то из них так же смотрел бы на мир, если бы знал, что тот выходит из-под контроля.

— Вот, — Эш сел на стул рядом с ней, вручив ей большую чашку кофе. — Ты все еще дрожишь, даже на солнце.

— Спасибо, — несколько минут Райли потягивала кофе, зная, что он наблюдает за ней, ждет. Наконец, она вздохнула и немного повернулась на стуле, чтобы посмотреть ему в лицо. — Итак. На чем мы остановились?

— На встрече в офисе шерифа вчера утром. Ты, кажется, прекрасно все это помнишь.

Она кивнула.

— Ладно. И полагаю, ты помнишь большую часть, состоявшегося позже, разговора между нами, о том, почему ты попросила меня присоединиться к расследованию официально. Это было как раз тогда, когда ты, наконец, рассказала мне о нападении в воскресенье ночью. Что это немного повлияло на твою память и сильно на твои чувства. Ты сказала, что тебе нужен кто-нибудь, кому ты могла бы доверить присматривать за тобой на тот случай, если нападение причинило больший вред, чем ты уже знаешь.

Райли рассортировала все свои имеющиеся «воспоминания», снова задаваясь вопросом, какому знанию или кажущемуся знанию она могла доверять.

— Я не говорила тебе, что забыла большую часть трех последних недель?

Эш нахмурился и заметил:

— Нет, ты мне этого не сказала. Ты не помнила нападение и часы перед тем, как оно произошло. Ты не помнила, почему вышла или куда пошла той ночью. Вот, что ты мне сказала. Это все, что ты мне сказала.

— О.

— Райли, теперь ты хочешь сказать, что не помнишь ничего о прошедших нескольких неделях?

— Совсем немного, но… — она вздохнула. — Черт возьми, у меня в голове мы с тобой уже вели эту беседу раньше. Я не помнила нас, но как только ты прикоснулся ко мне, я поняла, что мы были любовниками, я почувствовала, что было между нами, и это единственное, в чем я уверена во всей этой проклятой ситуации. Так что не сердись, что я обманывала тебя, потому что это было не так, ни в коем случае. Допускаю, что была немного неуклюжа. Но не обманывала.

— Ты была … очень убедительна, — сказал он, наконец.

— Теперь, видишь, ты снова сердишься. Пожалуйста, не заставляй меня повторять речь о том, как на меня повлияло нападение в воскресенье ночью и как мне приходится карабкаться, чтобы охватить все, не только нас.

Он сухо сказал:

— Извини, но меня не было там в первый раз.

— Да, ты не был там, — Райли покачала головой. — По крайней мере, я помню так. Черт, это было — и всё ещё — настолько реально у меня в голове. Я этого не понимаю. Ничего не понимаю.

Эш глубокомысленно посмотрел на нее.

— Ну, ты все еще немного дрожишь, хотя ты, кажется, воспринимаешь все это очень спокойно.

Она не стала утруждать себя, объясняя это службой в ООП, где каждый учился справляться с неожиданностями самостоятельно.

А иначе вылетал из ООП. Довольно быстро.

Вместо этого, все, что она сказала, было:

— Я не спокойна, я оцепенела. Большая разница.

— Райли, может быть тебе лучше вернуться в Квантико.

— Нет, — немедленно ответила она, без раздумий, и как только услышала, что сказала, Райли почувствовала, что это правильно. Она была уверена в одном: ей необходимо остаться здесь. Это шло вразрез с логикой и причинами, не говоря уже о том, чему ее учили, но именно так она чувствовала.

«И как я могу больше доверять тому, что чувствую, чем тому, что думаю? Это подлинный инстинкт прокладывает себе путь через клубок потерянных воспоминаний и ненадежных чувств, или просто несговорчивая решимость не сдаваться, пока работа не закончена?»

Могло быть и то, и другое. Или ни то, ни другое.

Эш снова привлек ее внимание, сказав:

— Слушай, мы оба знаем — или, по крайней мере, надеюсь, ты знаешь — что я не хочу, чтобы ты уезжала. Я собрал все аргументы, которые мог придумать, чтобы тебя перевели сюда, может быть, в Чарльстонское отделение ФБР. Но ты сказала, что подумываешь взять все шесть недель отпуска, так что я решил, что у меня есть немного времени, чтобы изложить свои доводы.

Моментально отвлеченная — что не удивительно, учитывая текущее состояние ее ума — Райли сказала:

— Шесть недель? Я сказала, что подумываю остаться — почему? — еще на две недели?

Он кивнул.

— В субботу будет уже четыре недели, как ты здесь.

— Но это тоже не имеет смысла, — пробормотала она. К прошлой воскресной ночи она должна была узнать, что Бишоп и вся остальная команда были потрясены этими случаями. Она могла и не отметиться у него, но у нее была привычка вести учет деталям, где бы она ни была, и она не могла вообразить себе ситуацию, в которой могла бы рассматривать увеличение своего «отпуска», зная, как экономно были распределены ресурсы ООП.

— Большое спасибо, — сказал Эш.

Райли покачала головой.

— К нам это не имеет никакого отношения. На данный момент Бишоп расследует дело о серийном убийце в Бостоне, ежедневно давая пищу национальным новостям, и другие команды были также заняты; ООП сейчас работают на пределе своих возможностей. Не в моем духе решить остаться здесь для того, что считалось незначительным и неофициальным расследованием.

— Незначительным?

— В общей схеме, точно. По крайней мере, до того происшествия в субботу. До того момента у нас была только пара поджогов, порча имущества; никто не пострадал, и в этом деле Джейку и его людям не требовалась моя помощь. Почему бы я осталась здесь, зная, что я срочно нужна в другом месте? Только если …

Эш пристально смотрел на нее.

— Только если?

— Только если я знала, что, какой бы неопасной ни выглядела ситуация на поверхности, инстинкты Гордоны были верны, и здесь происходило что-то очень опасное. Ты уверен, что все, что я тебе рассказывала, указывало на …

— «Ничего важного», полагаю, это твои точные слова, — он нахмурился. — Хотя, если судить по твоему … поступку … с субботы, ты могла говорить мне это, одновременно веря совсем в другое, и я бы никогда этого не узнал. Скорее всего.

Она вздохнула.

— Я знала, что нас снова ждет этот разговор.

— Райли …

— Эш, я не могу извиняться за то, что не верила тебе в течение тех первых недель, потому что я не уверена, что было что доверять. Или если было, почему я решила держать все в себе. И с тех пор как я проснулась в понедельник, большую часть времени я провела просто пытаясь выяснить, вернутся ли мой ум и чувства когда-нибудь к тому, что я называю нормой. Мне жаль, если я тебя рассердила. Мне жаль, если причинила тебе боль. Но хотя бы на минуту поставь себя на мое место и подумай об этом. Если ты понятия не имел, почему сделал что-то нехарактерное для тебя — почему ты сделал много чего, что было нехарактерно для тебя — насколько быстро ты отодвинешь в сторону все свои сомнения и доверишь все женщине, неожиданно оказавшейся в твоей постели?

Через некоторое время он вздохнул и кивнул.

— Хорошо, все ясно.

— Спасибо, — частично себе пробормотала она. — Я просто хотела бы быть уверенной, что мы не будем повторять все это завтра. Термин «дежа вю» обрел теперь для меня новое значение.

— Ты считаешь, что будут еще провалы?

— Я не знаю, что думать. За исключением того, что через что бы я ни проходила, это не похоже ни на что известное мне. Провалы и потерянное время довольно часты среди экстрасенсов. На самом деле, они довольно банальны. Но они имеют тенденцию представлять собой либо полную бессознательность, либо радикально измененное поведение.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что если ты и все остальные здесь не заметили ничего странного в том, как я себя вела во время потерянного мною времени, это может означать только то, что я фактически не потеряла те часы. Я действовала. Я была здесь, делала нормальные вещи. Я была самой собой. Но потом, по какой-то причине те воспоминания и опыт … перестали существовать для меня. Я потеряла восприятие их реальности.

— Почему для меня это звучит намного страшнее?

— Возможно, по той же самой причине это кажется намного страшнее. Потому что то, как мы воспринимаем мир — это наша реальность. И если я потеряла это, пусть даже какую-то часть, тогда … я не могу доверять тому, что думаю или чувствую … или верю. Особенно сейчас. Сейчас это не просто дыры; мой мозг, очевидно, начал заполнять эти дыры, пустые места, добавляя воспоминания, абсолютно нереальные.

— Предположим, ты можешь доверять мне, — заметил он.