Под кожей - Кайла Стоун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он делает то, что делает, он груб, и это больно, и на этот раз я не могу убежать. Я не онемела и не улетела. Я чувствую все. Я чувствую это полностью. Мои глаза открыты, а внутри моего черепа я кричу, кричу, кричу, мой рот открыт в беззвучном вое. Нет ни звука. Никто не придет, даже если бы я кричала, даже если бы я могла кричать. Я уже шлюха, потаскуха, грязная девка, позволившая этому случиться, которая не сказала «нет» все эти годы назад.
А мальчики — мои братья не должны этого видеть. Я не могу позволить им видеть это. Я не позволю им увидеть. Крик остается внутри меня, сокрушая мои кости, разжижая мои внутренности.
Когда он уходит, я сворачиваюсь клубком на кровати, сжимая живот. Стыд захлестывает меня. Мое сердце дергается, ударяясь о грудную клетку. Бах-бах-бах. Как выстрелы. Как гром, пробивающий мой череп.
Спустя, казалось бы, несколько часов, толчки и вздрагивания уменьшаются до едва заметной дрожи. Мое сердце постепенно возвращается в полость под ребрами. Мой рот забит пылью и грязью, как будто я несколько дней не пила воды.
Я всматриваюсь в клубящуюся тьму надо мной. Потолок засасывает в черный вихрь, закручивающийся над моей кроватью. Мои веки горят. Я не могу заснуть. Боль впивается в меня и разбивает мое сердце в пыль. Я забираюсь под матрас и достаю бритву. Я режу в темноте. Глубокие порезы. Теплая кровь смачивает мои пальцы. Но успокаивающее небытие не приходит. Тишина, спокойствие, они ускользают от меня. Низкий, холодный ужас проникает в мой мозг.
Я бросаю бритву через всю комнату.
Глава 19
Почти две недели вся школа гудит по поводу драмы на пляжной вечеринке. Полиция, видимо, решила, что звонок Арианны просто розыгрыш. Тем не менее они выписали бабушке и дедушке Ксавьера предписание о нарушении правил шумового режима, из-за чего Ксавьер отстранен от занятий на неделю. Большинство из команды Марго посылают мне торжествующие взгляды. Они думают, что победили. Они не довели дело до конца, но одержали надо мной вверх. И я позволяю им так думать. Месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным. Я решу, что мне делать, когда снова смогу мыслить здраво.
Каждый день одно и то же. Арианна не разговаривает со мной. Лукас не разговаривает со мной. Я снова одна. Так, как я хочу, повторяю себе каждую минуту каждого дня.
На уроке химии ко мне подходит девушка по имени Лена МакКенна, фотограф ежегодника с россыпью веснушек на лице и массой волнистых рыжих волос.
— То, что они сделали, неправильно. Меня от этого тошнит.
Я не знаю, как реагировать, поэтому включаю свой стандартный режим: сарказм.
— Ну, если тебе от этого стало плохо, то, наверное, это и правда было ужасно.
Она качает головой и весело смотрит на меня.
— Я хочу сказать, что не все мы думаем и действуем, как Марго Хантер. Некоторые из нас тоже ее ненавидят.
Я не нуждаюсь в ее жалости. Жалость словно паук, ползающий по моей коже. Я чувствую вину, даже когда произношу эти слова, но не могу их остановить.
— Отлично. Может, тогда тебе стоит попробовать что-то с этим сделать?
Ее лицо краснеет.
— В любом случае, это все, что я хотела сказать. Прости. — Она поворачивается и убегает через дверь класса. Я смотрю ей вслед, снова и снова ненавидя себя за то, что веду себя как сволочь. Все во мне отвратительно.
На групповых консультациях обстановка напряженная, и я знаю, что это моя вина. На моем личном сеансе с доктором Янгом в пятницу мы провели большую часть времени, обсуждая, как идут занятия, и он снова напоминает мне о важности подачи документов в колледж.
— Твой выпускной тест назначен на следующую субботу. Постарайся подготовиться к нему заранее. Ты уже выбрала специальность?
— Я хочу быть клоуном на родео.
Он просто смотрит на меня.
— Как насчет бесполезных предметов? Может выбрать их?
Он тасует какие-то бумаги на своем столе.
— У тебя есть немного времени, чтобы принять решение, пока ты дописываешь свои общеобразовательные тесты. Но главная проблема, связанная с твоим поступлением, — это отсутствие внеклассных занятий и оценка по бадминтону. Или отсутствие оценки. Я не уверен, стоит ли вообще поднимать этот вопрос. Как можно провалить бадминтон? Я бы очень хотел знать.
Я ковыряюсь в последних остатках бирюзового лака на ногтях. В голове мелькает образ Арианны перед зеркалом, поднимающей футболку. Я выталкиваю его.
— Бадминтон — отстой. Тренер Тейлор — отстой.
— Здесь написано, что ты посещала занятия только двадцать один раз за весь семестр.
Я пожимаю плечами.
Доктор Янг вздыхает и поправляет очки.
— Тебе нужно еще две дисциплины по физкультуре, чтобы окончить школу.
— Есть ли в следующем семестре занятия по бегу? Желательно, чтобы уроки вел не гремлин Тейлор?
— Я уверен, что мы сможем что-нибудь придумать. — Он складывает руки на столе. — Сидни, я хочу знать, все ли с тобой в порядке. У тебя круги под глазами. Ты плохо выглядишь.
Я мало сплю. Я постоянно просыпаюсь посреди ночи, напрягаясь в поисках звуков. Мне снились кошмары, мрачные сны о пляже и о других вещах. Я все время думаю об Арианне, бредущей по коридорам, отверженной, терпящей насмешки и оскорбления Марго из-за меня. Из-за того, что она сделала для меня. Я ненавижу это. Ненавижу, что меня это волнует. Меня мучает чувство вины. Мой разум продолжает вращаться в злобных, запутанных кругах. Но я не могу сказать ничего из этого. Слова застревают у меня в горле.
— Большое спасибо, док. Я могу сказать то же самое о вас.
Он игнорирует меня, как обычно.
— Тогда есть вопрос о твоих волосах.
Инстинктивно я поднимаю руку и касаюсь кончиков моих недавно обрезанных волос.
— Вам нравится?
— Я хотел спросить о другом, но тебе идет.
— Спасибо. Правда. Мне захотелось перемен.
— Хочешь поговорить о том, почему ты их отрезала?
Я качаю головой. Странно ощущать воздух на шее. Не думаю, что смогла бы объяснить это, даже если бы захотела. Темное, тревожное чувство вторглось в меня, завладело моим телом, когда я стояла перед зеркалом в ванной две ночи назад. Кожа головы все еще горела от вырванных Фрэнком прядей волос. Мысль о его руках на моих волосах — на любой части моего тела — вызывала тошноту.
Я держала бритву между пальцами. Эмоции бурлили во
