Родина Богов - Сергей Алексеев

Море для руса было не менее родным, чем суша, но если осваивая после перселения новые места, они строили земные пути, расставляя на их перекрестках камни с надписями, прочесть которые могли только варяжские путники, то на бесконечных водных равнинных пространствах не было зримых дорог, путеводных вешек, затесей, камней и прочих указателей. Однако при этом всякий рус, появившийся на свет в варяжских пределах под звездным полунощным небом, от рождения знал земные и морские пути, и в какие бы неведомые края он ни плыл, всегда знал дорогу домой. Многие любопытные варяги, надолго оставив земные дела, отправлялись в самое заманчивое плавание вокруг света, не имея никакой корысти, а только для того, чтобы позреть иные материки и острова. Уходя за солнцем на запад, они возвращались с востока, и не было в этом ничего удивительного, ибо все варяжские народы обладали возможностью позреть на Землю с той высоты, с какой взирает на нее бог Ра. Происходило это в момент рождения и младенческий крик означал крик восторженного страха, ибо никогда более в жизни его воля не поднималась так высоко. За несколько минут новорожденный озирал все земли, моря и океаны, и его еще не замутненное, чистое сознание навечно запечатлевало увиденное. Этот взор сверху назывался Зрак, и варяг, испытавший, познавший его, уже более никогда не мог заплутать на суше и на море, так что куда бы он потом ни пошел, ни поехал и ни поплыл, всегда знал, где находится. Если же младенец рождался молча и его воля не вздымалась к звездам, то возмужав, не ведающий Зрака, варяг мог ходить лишь по земным проторенным и речным путям, более смерти опасаясь безбрежного морского пространства. Поэтому среди полунощных народов, ждущих Варяжа, были морские, речные и сухопутные, соответственно селившиеся у морей, рек и в глубине материка.

Космомысл родился морским варягом, и потому плавание для него было естественным состоянием, и напротив, он неприютно чувствовал себя, когда под ногами оказывалась непоколебимая твердь. Вел он хорс в океан Варяжским морем, заботясь лишь о том, чтоб не потерять дыхания бога Хорса, чтобы наполнены были паруса солнечным ветром. Он мысленно видел куда ему плыть, к тому же дорога была изведана: этим путем в Полунощное море исполин ходил в покоренные земли терминов и бритов, чтоб сразиться с ромейским императором. Если всмотреться в воду, так следы его кораблей еще не разошлись, не стерлись зыбью и шорох парусов не развеялся и не смешался с криком чаек. В предзимье на море судов было больше, чем в благодатную летнюю пору, ибо все прибрежные жители стремились запастись рыбой, а купцы разных стран – завезти свои товары по морскому пути из греков в варяги и обратно. И все признавали богатырский хорс, ибо о Космомысле, одолевшем Вария, далеко неслась слава, всякий встречный-поперечный, завидя корабль исполина, по размерам втрое больший, чем обычный, благодарно замедлял ход, приспуская паруса, дабы не коснуться и не изрочить его пути.

Холода Марены настигли исполина недалеко от островов страны Вута, где Варяжское море заканчивалось проливом в Полунощное море. Небо заволокло низкими снежными тучами, сквозь которые лишь изредка пробивалось солнце, а посему унялся его ветер и теперь в парусах гулял лишь порывистый полунощный стрибожий внук. В загустевшей воде тяжелый ледовый корабль пошел медленнее, его сердце остывало на холоде и живичная кровь густела вместе с морем.

По обоим берегам жили вперемешку русы, сканды, балты и герминоны, а на самом полуострове Вута – дальние родственники арваров, даны, поэтому можно было причалить и встать на зимовку где угодно: все полунощные народы с радостью бы приняли победителя ромейского императора. Однако Космомысл знал, что это лишь первый зазимок и еще можно преодолеть узкий и мелкий пролив, чтоб выйти в Полунощное море и успеть достигнуть необитаемых островов, находящихся на полунощной оконечности земель бритов, и там перезимовать.

За этими островами начинался океан, некогда омывающий Родину Богов теплым Варяжем и до сей поры называемый арварами Великим. Но ромеи, помнящие об исчезнувшем материке Арваре и некогда обожествляющие его древнее население, называли Атлантическим, ибо на их наречии великаны-русы, живущие на берегах, назывались атлантами.

Распахивая тяжелые воды, хорс уже приближался к проливу, когда ватажники закричали, указывая на берег: по кромке, у самой воды, будто частокол стояли тысячи виселиц, на которых были повешены люди. Тучи воронья реяли над согнутыми почерневшими головами, а сами виселицы были облеплены птицами так, что казались живыми. Судя по одеждам и остаткам кожаных доспехов, это были герминоны, казненные ромеями и выставленные для устрашения всякого варяга, идущего к проливу. Наверняка это было местью императора тем родам герминонов, которые восстали против него, когда Космомысл пришел с дружиной, вошли в союз и отважно сражались против ромеев.

Стоило уйти отсюда, как немедля последовала кара...

Не сдержав молодой дерзости и гнева, исполин причалил к берегу, велел ватаге срубить все виселицы, а казненных воинов предать огню, как было заведено у герминонов. Оказалось, что ромеи вешали не только раненых и плененных, а и погибших в бою, надругавшись таким образом над их телами, что было не слыхано для полунощных народов. Когда на берегу запылал огромный костер, Космомысл отчалил от скорбного места и, исполненный яростью, двинулся к проливу.

У горла, где пролив сужался, от левого берега навстречу кораблю устремилось гребное судно, напоминающее ромейскую галеру. Космомысл предполагал, что если ромеи узнали о нем и вздумали отомстить, то нет места лучше, чем подстеречь его у горла пролива. Он велел приспустить паруса, дабы судно пересекло его путь, намереваясь сходу протаранить его ледорубом, однако когда расстояние сократилось, увидел, что это большой рыболовный коч герминонов, но не с рыбаками, а с воинами.

Когда же судно причалило к борту хорса, князь вольных герминонов поднялся на палубу и рассказал, что после победы Космомысла император разъярился от позора, сам убежал в Середину Земли, но своим наместникам велел собрать остатки войска, присовокупить к ним наемников и подвластных бритов и разгромить варяжских союзников правого берега Рейна. Целый легион переплыл реку и застал врасплох вольных герминонов, многие были убиты и повешены на виселицах – знаках Мармана, а многие безоружные и мирные пленены и проданы в рабство. И доныне повсюду рыскают летучие отряды, нападают на селения, захватывают и уводят людей, поэтому кто мог вооружился и вместе с женами, детьми и стариками ушел в леса.

– Не заходи в пролив, Космомысл, – предупредил князь. – Там ждут тебя восемь ромейских кораблей, а на берегах засада. Молва впереди тебя бежит, услышал император, что ты идешь на одном хорсе с ватагой в сорок человек и решил отомстить тебе. Лучше встань в нашем заливе и дождись Студеного месяца. Не сдюжат холода ромеи, уйдут в земли бритов, тогда и дальше пойдешь.

Послушал его исполин, поблагодарил и сказал:

– Если не зайду в пролив, Варий подумает, я засады его испугался. И понесется худая молва во все концы. Нет уж, пойду-ка я куда хочу. Мне ли бояться императора, коего я пленил да за космы таскал?

– Добро, тогда и мы пойдем, – сказал герминон. – Силы у нас немного, да за честь нам сражаться рядом с тобой!

– Если вы поможете мне прорваться через заслон, ромеи потом вновь отомстят вольным герминонам. Ведь я уйду в океан! Поэтому не хочу, чтобы они поработили вас и сожгли дома, пойду один со своей ватагой.

Герминоны были воинственными и отважными витязями и в прошлые времена, забыв родство, часто сражались с варягами на суше и на море по корыстным причинам, стремясь захватить торговые пути и брать пошлины с купцов. Еще в Былые времена под предводительством бога Тора они ходили воевать Утгард – так они называли Родину Богов, а бессмертных исполинов-русов – ётунами. А молодой еще тогда демон по имени Один ходил в сады Арвара воровать молодильные яблоки, ибо мечтал о бессмертии, и однажды добыл священный пьяный мед – напиток богов со Светлой Горы, благодаря которому он и стал первым из богов.

Когда же Арвар сгинул подо льдом, переселенцы достигли в том числе и побережий Варяжского моря, где жили герминоны, бесконечно воюя с ними за место под солнцем. Однако когда ромеи захватили земли по левому берегу Рейна и покорили этот сильный, но небольшой народ, герминоны вспомнили о родстве с арварами и родстве их богов и наконец-то наступил мир, объединивший против ромейского императора.

Дедом отважных и храбрых герминонов или арминонов, как их называли русы, был бог войны Сканда, а отцом – его сын, рожденный безутешной богиней любви Камой, по имени Армии, хотя ромеи называли его Марс. Когда Армии вырос, то отправился искать отца, намереваясь соединить его с матерью, и долго бродил по свету, окликая по имени. Но отыскав его на Белых Горах, увидел, что Сканда давно утешился войнами и своим творением – ожившими каменными витязями и ничуть не унывал от разлуки с возлюбленной. Он уже давно женился на богине воздуха Вате и родил трех сыновей-демонов: Тора, Одина и Локи, которые отнеслись к старшему брату презрительно. Армии стал корить отца, что тот забыл Каму, которая и доныне льет слезы, ожидая бога войны, и сказал, дескать, ступай немедля на Урал и приведи ее. Сканде было хорошо со своими дружинами, да и решил он на сей раз не ссориться с богами, не послушал сына и прогнал за море. Тогда Армии отправился на Родину Богов, высватал там Денницу, богиню утренней зари, и от них пошел весь род герминонов или арминонов, как звучало на арварском наречии.