Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра - Наталья Аверкиева

— И кто же? — округлил я глаза, хотя в настоящий момент меня не столько волновало, кто ее избил, чем присутствие Мари в комиссариате. Так это она помогла меня вытащить? Надо будет спросить у Йоахима.

— Тина шла дворами. Я не очень понимаю куда. Она говорила, что просто бежала, куда глаза глядят. В какой-то подворотне, как она сказала, ее встретил ты и избил. Следователю это показалось странным. Они проверили камеры наружного наблюдения. Ты не выходил из офиса вообще. Точнее время, когда ты вышел из офиса, совпало со временем, когда ее избивали в ближайшей подворотне. Ты физически не успел бы туда. Это мне все следователь недавно рассказал. Поэтому я так много знаю. Вот. В общем, они там провели какую-то титаническую работу и вышли на того, кто избил Тину. Мужик сказал, что ему позвонили и за весьма серьезное вознаграждение попросили проучить одну бабу, описав Тину. Вплоть до ее одежды в тот день. Он и проучил.

— Баба, конечно, не представилась? — хмыкнул я.

— Почему не представилась? Она говорила с акцентом и представилась Марией.

Я подавился виски.

— Этого не может быть!

Билл прищурился, наблюдая за реакцией. Я знаю его, поэтому даже в пьяном виде не поддамся на провокацию.

— Когда у Тины спросили, не знает ли она какую-нибудь Марию, та, как ты понимаешь, тут же вспомнила русскую. Нашлась и причина, и… как это… повод?

— Мотив…

— Точно! Мотив. Насколько я знаю, Марию протрясли по полной. Проверяли всё. Все счета, звонки, работу, всё-всё… — Я побледнел. Если они все проверили, значит, могли увидеть и те деньги, которые я каждый месяц перечислял ей на счет в день зарплаты? А, значит, Мари могла догадаться, что эти платежи к ее работе не имеют ни малейшего отношения… — Не закрыли только потому, что у нее дети. Там тоже твой адвокат подсуетился. Вообще, у тебя хороший адвокат. Думаю, я с радостью воспользуюсь его услугами.

— Четыреста евро в час, и он твой, — великодушно махнул я рукой, а у самого сердце биться перестало. Она ничего мне не говорила. Вообще ничего…

— А потом следователь зачем-то попросил меня проверить счета. Ну я и проверил…

— И причем тут твои счета?

— Мужик сказал, что ему звонила женщина, говорила с акцентом, дала описание жертвы, заплатила аванс — десять тысяч евро.

— И что?

— И то. У меня со счета в последнее время ушло очень много денег. В том числе сумма в десять тысяч евро. И эти деньги ушли за неделю до произошедшего. Полиция направила в банк запрос, и выяснилось, что утром в день избиения на расчетный счет уголовника поступило десять тысяч евро. И поступили деньги с того самого счета, на который поступили неделю назад с моего счета. Понимаешь?

Я тряхнул головой, пытаясь собрать мысли в кучку.

— То есть кто-то взял твои деньги и положил их на промежуточный счет, а потом перекинул на счет преступника?

— Да. Проблема в том, что Мария этого сделать не могла, потому что у нее нет доступа к моим финансам. К ним есть доступ только у одного человека. Угадай, как ее зовут? — игриво прищурился он.

— Я тупой? Я правильно понимаю, ты сейчас говоришь о Тине, так?

— Да, — ухмыльнулся брат.

— И ты хочешь сказать, что Тина взяла у тебя деньги и заказала сама себя? Тина заплатила кому-то, чтобы он ее избил?

— Да. Она все спланировала. Заказала сама себя. Потом послала Мари посылку. Когда пришла квитанция, она предложила мне позвонить тебе и отдать бумагу. Когда ты приехал, она спровоцировала тебя на скандал. На следующий день пришла в офис, вы еще прилюдно поругались, ты на нее накинулся у всех на глазах. Потом она поскандалила со мной и «сбежала», — Билл изобразил пальцами кавычки. — Сбежала туда, где ее уже ждал нанятый ею человек, который ее же и избил. Дальше пресса, полиция, скорая… В прессу тоже она позвонила, и в скорую, и в полицию. Буквально за пару минут до того, как ее начали избивать, она обзвонила всех, кого можно.

— А Мари? — не выдержал.

— Йоахим очень хороший адвокат, — со знанием дела кивнул Билл.

Я смотрел перед собой, чувствуя, как алкоголь отпускает мозг. Она ничего мне не сказала. Ни словом не обмолвилась.

— И что теперь? — тихо спросил я.

— Ничего. Мне нужен твой адвокат, чтобы развестись. Я не могу жить с женщиной, которая едва не лишила меня брата.

— А Мари?

Билл недовольно отвернулся, налил нам еще виски. Протянул мне стакан. Я взял, но пить не спешил, ожидая его ответа.

— Мари ничего мне не сделала, чтобы я позволил кому-то посадить ее за то, чего она не делала, — сказал мрачно и жестко. Замолчал на несколько секунд и добавил, сквозь стиснутые зубы, даже голос стал ниже, с хрипотцой: — К тому же она мать моих детей. Если я посажу мать своих детей, моя собственная мать мне этого не простит. Я и так слишком налажал в последнее время, чтобы еще конфликтовать с родной матерью. А уж если дед опять приедет… Бррр… — Билл затряс головой, прогоняя наваждение. — Веришь, никогда в жизни мне не было так стыдно, как в день своей свадьбы.

— Ты не знал про Югендамт?

Он покачал головой.

— Спасибо, что не позволили им отобрать детей. Я не поверил. Тина убедила меня, что это была затея Мари, чтобы испортить нам свадьбу. — Я заметил, что он с силой сжимает стакан, глядя перед собой. Ему было неприятно вспоминать тот инцидент.

— Что ты хочешь делать? Ты вернешься к Мари? — мой голос дрожал. Пришлось кашлять, словно я чем-то подавился.

— Я говорил ей, что не готов к детям и не хочу их. Мари решила настоять на своем. Она всегда делает только то, что хочет сама, а мое мнение ее никогда не волновало.

— Не правда.

— Правда. Я не хочу жить с женщиной, которая до такой степени не уважает моего мнения и постоянно позорит меня перед семьей.

— Билл… — осадил я его. — Мари говорила, что ты сначала обрадовался…

— Да, обрадовался. А потом понял, что не готов и не хочу. И если она приняла это решение, пусть сама за него и отвечает.

— Билл… — Я смотрел на него с нескрываемым удивлением. — Но это же твои дети…

— И что? Мы с тобой тоже без отца росли. И ничего… Выросли.

— Но Мари… Она же чуть с голода не загнулась… Неужели ты не мог хотя бы помочь ей деньгами?

— Я помогал и помогаю. У нее есть кредитка, которую она весьма активно юзает. Она пользуется ею столько, сколько хочет. Я каждый месяц оплачиваю все счета и ни в чем ее не ограничиваю. Уж в том, что я лишил ее куска хлеба меня нельзя упрекнуть. Там весьма серьезные расходы. Ей не в чем меня упрекнуть.

В памяти всплывала маленькая квартира, пустой холодильник, перевернутые кастрюли и тощая, практически скелетообразная женщина с черными кругами под глазами и ввалившимися щеками.

— Ты ничего не путаешь? Сколько она тратит?

— Несколько тысяч ежемесячно. Я не помню. Я не заморачиваюсь на этом. Она берет столько, сколько хочет.

Я достал телефон из кармана. Набрал номер Мари и включил громкую связь. Билл смотрел на меня очень удивленно. Через несколько долгих гудков, она сонно зевнула мне в ухо:

— Ну?

— Мари, это очень важно, — тревожно говорил я.

— Надеюсь. Потому что я тебя убью, если ты звонишь просто так в пять утра, — бубнила она, проглатывая слова и окончания.

— Ты говорила, что Билл заблокировал тебе кредитку, так?

— Да.

— А когда он тебе ее заблокировал?

— Что я помню что ли? Сразу же почти, в то же день или на следующий… Как-то так. А зачем тебе?

— Нет-нет… Просто вспомнилось тут…

— И ты за этим меня разбудил?

— Спи дальше. — Отсоединился я.

Билл вопросительно поднял бровь.

— Она не брала у тебя ни цента. Ее кормили я и наша мать. Она ночами писала статьи для нескольких газет, чтобы не умереть от голода.

— Она врет.

— Или ты врешь.

— Я не вру. Зачем мне тебе врать?

— Билл, я был в той квартире. Там не было ни новой одежды, ни еды, ничего. Родители даже купили ей одежду для детей, кроватки и коляску. Я покупал ей зимнюю одежду и обувь, потому что она ходила в какой-то легкой курточке и кроссовках и мерзла. Марию содержали мы с матерью. Когда я к ней приехал, она от голода разве что в обморок не падала…

— Но… Почему же она не сказала?.. Я бы… Том, я бы… — Он смутился. Задумался. Протер глаза и озабоченно посмотрел на меня: — Бред! Не верю! Она же до сих пор ею пользуется!

— Этого не может быть. Мари при мне в припадке гнева сломала кредитку еще несколько месяцев назад.

— То есть? А кто тогда ею пользуется? — посмотрел он на меня, как на идиота.

Я немного отодвинулся и пожал плечами:

— А кто имеет право использовать твои кредитные карты?

Билл побледнел, чертыхнулся и вдарил кулаком по столешнице маленького журнального столика, на котором у нас валялись жалкие остатки еды.

— Тварь! Я завтра подниму все выписки по банку. Ты же понимаешь, я бы никогда не оставил детей голодать! Я же знал, что она не сможет работать первое время! Я… Том, это был только ее счет! Я бы никогда! Слышишь? Никогда! Я оплатил все счета за роды и больницу! Я оплатил все лекарства! Да там на одни лекарства ушло несколько тысяч! Мне их специально доставали, везли из Англии по диплинии! Я неделю их искал, все связи поднял, звонил, договаривался! То, что она начала истерить… Я сорвался! Я тупо сорвался! Достала она меня своими истериками! Но я бы никогда! Слышишь? Я бы никогда не заблокировал ей счет! У нас же все общее было! Всегда! Я же знал, что у нее больше нет денег! У нас всё общее… всегда… А я ее еще ненавидел! Думал, какая сука, живет за мой счет и всю мою семью против меня настроила! Меня только ленивый не унижал этими чертовыми детьми… Мне словно тавро на лбу выжгли с этими детьми! А я не блокировал ей счет, Том… Не блокировал…