Махабхарата. Рамаяна - Коллектив авторов

Друзьями он был окружен и врагами,

Как Брахма, творец мирозданья, богами:

Почтить храбреца, забывая о мести,

Пандавы пришли с кауравами вместе!

Тогда своему и враждебному стану

Сказал добродетельный отпрыск Шантану:

«Привет колесниц обладателям славным,

Владыкам державным, бойцам богоравным!

Свисает моя голова мне на горе:

На стрелах покоясь, нуждаюсь в подпоре».

Подушечек маленьких, мягких, с десяток,

Цари принесли - предводители схваток.

Но молвил с усмешкой старик благородный:

«Для ложа мужчины они не пригодны».

Увидел он Арджуну: этот владетель

Большой колесницы являл добродетель, -

И, воина гаснущим взглядом окинув,

Сказал ему: «Арджуна, царь властелинов!

Подпору найди голове моей ныне,

Но чтобы она пригодилась мужчине».

И Арджуна, с болью добывший победу,

Тоскуя и плача, ответствовал деду:

«Приказывай, лучший из воинов: сразу

Пойду, твоему подчиняясь приказу».

Сын Ганги сказал: «Знаешь сам превосходно,

Какая мужчине подпора пригодна».

И Арджуна, доброму верен порыву,

Каленые стрелы достал и Гандиву,

И выстрелил, доблестный, полон печали,

И стрелы под голову Бхишмы попали,

Уперлись в затылок ему опереньем,

И Бхишма, боровшийся долгим бореньем,

Доволен был этой подушкой походной,

Был счастлив, что Арджуна, муж превосходный,

Постиг его волю, - и молвил он внуку:

«Хвала твоему благородному луку,

Хвала твоему, сильнорукий, старанью, -

Не то на тебя бы обрушился с бранью!

Теперь я доволен, теперь я спокоен:

На ложе из стрел умирать должен воин!»

Затем кауравам сказал и пандавам,

Царевичам юным, царям седоглавым:

«С исполненным долгом пришел я ко благу.

На ложе из стрел я и мертвый возлягу.

Лишь солнце сокроет свой блеск за горами,

Сокроюсь и я, провожаем царями.

Когда колесницы владетель багряный, -

Отправится солнце в места Вайшраваны,

Покину я жизнь, как любимого друга.

От мощных царей мне потребна услуга:

Пусть выроют ров, и в костре погребальном

Я буду сожжен, и приветом прощальным,

Истерзанный сотнями стрел многократно,

Я солнце почту, уходя безвозвратно.

А вы, кто всего мне дороже на свете,

От битв, от вражды откажитесь, о дети!»

Врачи, несравненные в мудром леченье,

Искусно постигшие стрел извлеченье,

Казались от смерти надежной оградой,

Но Бхишма сказал: «Отпустите с наградой

Своих лекарей: не нужны мне лекарства, -

Навек ухожу из непрочного царства.

Как воин я жил и достиг высшей цели,

Исполнил свой долг в этом бренном пределе.

На ложе из стрел я взошел ради чести, -

Да буду сожжен я со стрелами вместе».

Дуръйодхана, сын твой, о царь над царями,

Врачей отпустил, наградив их дарами.

Пред Бхишмой с восторгом склонились владыки:

Исполнил он долг наивысший, великий!

Смотрели цари на него изумленно:

Достиг он величья, хранитель закона!

И вот с кауравами вместе пандавы

Вкруг ложа из стрел, где лежал белоглавый

Воитель, прошли, о бесстрашном печалясь:

Почтительно воины с Бхишмой прощались.

Вкруг славного ложа расставив охрану,

Тая в своем сердце тяжелую рану,

Покрытые кровью, вожатые рати

Неспешно вернулись в шатры на закате,

И стало Юдхиштхире с братьями слышно

То слово, что молвил всезнающий Кришна:

«Сын Долга! Не братом твоим, не тобою

Повергнут блистательный муж, а Судьбою.

Иль думаешь: Бхишма, помедлив с отпором,

Сожжен был твоим всесжигающим взором?»

Ответил Юдхиштхира Кришне: «Ты - наше,

О Кришна, прибежище, наше бесстрашье!

Ты - тот, от кого храбрецов возвышенье,

Чья милость - победа, чей гнев - пораженье.

Не странно, что ты - для воителей благо:

Где ты - там победа, где ты - там отвага.

Мудрец, обособивший вечные веды,

Для воинов правых ты знамя победы!»

Доволен был Кришна, познаньем богатый:

«Сказал ты, как должно, пандавов вожатый!»

[ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО БХИШМЫ]

«Едва загорелся рассвет златоглавый,

Явились пандавы, пришли кауравы

И встали вкруг ложа из стрел, на котором

Сын Ганги лежал с затуманенным взором.

И люди простые пришли на рассвете -

Мужчины и женщины, старцы и дети,

С цветами, с сандаловой мазью девицы, -

Как будто молились блистанью денницы!

К тому, кто из рода царей всех сильнее,

Пришли музыканты, певцы, лицедеи.

Оружье с доспехами сбросив на травы,

Пандавы пришли и пришли кауравы.

Они, о вражде позабыв и о сече,

Друг с другом ведя только добрые речи,

Годам прожитым сообразно и сану,

Расселись вкруг сына Реки и Шантану,

Расселись герои вкруг Бхишмы на поле:

То солнце сверкало в своем ореоле!

Расселись вкруг деда, полны состраданья,

Как боги - вкруг Брахмы, творца мирозданья.

А Бхишма дышал, как змея, проявляя

Спокойствие, тяжкую боль подавляя.

Сказал: «Я калеными стрелами мучим,

Как будто охвачен я пламенем жгучим.

Воды я хочу, о цари-властелины!»

И воины с влагой холодной кувшины

И яства ему принесли отовсюду,

Но Бхишма сказал им: «Вкушать я не буду

Того, чем питается род человечий:

От мира людского ушел я далече,

На ложе из стрел я лежу, ожидая,

Чтоб солнце взошло и луна молодая».

Всех воинов он опечалил отказом

И Арджуну кликнул, хваля его разум.

Почтительно витязь сложил свои руки,

Спросил: «Как смогу облегчить твои муки?»

Сказал сын Шантану, в боях поседелый:

«Меня истерзали каленые стрелы.

Мой рот пересох, и горит мое тело, -

Воды принеси, чтоб оно охладело.

Ты - лучник великий, и деду в угоду

Добудешь желанную, нужную воду»,

«Пусть будет, как хочешь», - ответствовал деду

Сей Арджуна, завоевавший победу,

И на колесницу взошел, и Гандивы

Натягивать стал тетиву, горделивый,

И вздрогнули твари земные от звука

Гудящего при напряжении лука.

Неспешно свершил он затем круг почета

Вкруг Бхишмы - воинственных ратей оплота,

И вставил стрелу, и заклял ее властно,

Чтоб молнии стала она сопричастна,

И прянула эта стрела к исполину,

И к югу от Бхишмы вонзилась в долину.

Источник забил в этом месте, и благо

Явила прохладная, чистая влага,

Подобная амрите животворящей,

И Бхишма припал к ней всей плотью горящей,

И жажду свою утолил той водою

Старик, наделенный отвагой святою.

Деяние Арджуны всех поразило:

Невиданной, нечеловеческой силой

Исполненный, с грозным, сверкающим ликом,

Он Индрой казался царям и владыкам!

Цари-кауравы, дрожа, как коровы,

Когда на них ветер повеет суровый,

Плащами размахивали в изумленье,

А гром барабанов гремел в отдаленье.

«О Арджуна, - Бхишма сказал пред кончиной, -

Не диво, что мужества стал ты вершиной.

От Нарады знаем, что в новом обличье

Святого жреца ты являешь величье.

Свершишь ты такие деяния вместе

С блистающим Кришной, опорою чести,

Что Индра и Индре подвластные боги

И трепета будут полны и тревоги!

Из лучников лучший, храбрейший из смелых,

Ты всех превзошел в этих бренных пределах.