Сыновья Черной Земли - Сергей Анатольевич Шаповалов

– Ох, хитер, – шутливо погрозил Сети Птахмозу. – Все же сделал по-своему. – И обратился к Элилю: – Храни накидку. Теперь ты – названный брат невесты.

Колесницы ехали медленно по городу, сопровождаемые музыкан-тами и певцами. Потревоженные жители выбегали из домов и бросали под ноги коней цветы и зерно: на счастье молодым. В первой колеснице стоял Мерикар и нежно обнимал красавицу Нефертум. Слева держал под уздцы гнедого коня Элиль. А справа белого скакуна вел Рамзес – тот несносный грубый мальчишка, с которым Элиль уже столкнулся на празднике Опет. Он и сейчас косо поглядывал на Элиля.

Колесница остановилась возле дома Мерикара. Арку входа украшали гирлянды цветов. Порог устилал красный ковер. Юноша спрыгнул с колесницы, подхватил на руки девушку и унес в дом. Следом поспешили приглашенные гости. Ноздри щекотал аромат изжаренного мяса в редких специях.

Слуги приняли у мальчиков коней и отвели колесницы в конюшню. Рамзес бросил презрительный взгляд на Элиля и высокомерно спросил:

– Ты кто такой? Что-то я не видел тебя раньше среди сыновей Птахмоза.

– А ты кто такой? – в тон ему спросил Элиль.

Казалось, мальчишка расплавится от гнева, как бронза в горне.

– Я сын правителя Та-Кемет! – гордо выпятив грудь, объявил он. – Имя мое: Рамзес – рожденный от Ра.

– Я сын правителя Алалаха, – так же гордо ответил Элиль.

– Алалаха? – скривился в презрительной усмешке Рамзес. – Так ты – хетт?

– Я не хетт, я – хуррит.

– Какая разница. Все вы – предатели. Послы Алалаха валялись в ногах у Сына Амуна и молил о защите.

– Что-то не припомню такого. Наоборот, послы Та-Кемет вечно торчали у дома моего отца.

– Твой отец – предатель! – бросил в лицо ему Рамзес

– Мой отец никого не предавал. Это его предали те, кому он доверял, – в тон ему ответил Элиль.

– Он продался хеттам.

– А вот за это – ответишь!

Элиль сильно саданул мальчишку кулаком в нос. Кровь хлынула ручьем из ноздрей Рамзеса и запачкала белую одежду. Он кинулся на Элиля. Мальчики сцепились, как два разъяренных щенка и, рыча, катались в грязи. От великолепных дорогих шенти полетели клочья. Напомаженные парики валялись в пыли.

Их подняли и растащили в стороны. Элиля привели к Птахмозу. Посланник недовольно взглянул на рваную одежду, исцарапанные руки, синяки на лице и строго спросил:

– Зачем ввязался в драку? Да еще с сыном правителя. Тебя накажут.

– Пусть, лучше, сразу убьют, – прорычал в ответ Элиль. – Никто не смеет называть моего отца предателем! За такие слова каждый ответит кровью.

Птахмоз растерялся, лишь смягчил тон:

– Рамзес горячий, но всего лишь – мальчишка. Ты должен его простить.

Элиль насупился и молчал.

– Пойми, он еще не соображает, что говорит. Ты пережил многое и быстро повзрослел. А он… Что он видел? Живет в роскоши дворца, кругом слуги… Для него мир – это могущественная Та-Кемет, а все остальные земли – дикая окраина.

– Я не желаю жить в этой стране, – зло сверкнул глазами Элиль. – Отпусти меня.

Он заметил, как боль отразилась во взгляде Птахмоза. Этого посланник не мог скрыть, хоть и привык, по долгу службы, не выказывать ничем своих чувств. Элилю даже стало его немного жалко.

– Куда же ты пойдешь? – вздохнул он. Помолчал. Затем очень медленно произнес. – Ты вырастишь воином, великим воином. Но чтобы им стать, поверь мне: я многих героев повидал, тебе надо уметь сдерживать злость. Когда дикий бык в гневе, его легче убить.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – прервал его Элиль.

– Хочу предостеречь от неправильных поступков. Иногда надо терпеть…

– Я без того натерпелся! – почти крикнул Элиль.

– Боги вознаграждают за терпение. Вскоре все образуется. Прошу тебя: забудь о глупом мальчишке, который не ведает, что говорит. Он повзрослеет и осознает собственную глупость. Я понимаю: память об отце для тебя – святое. Но пересиль себя, – прости Рамзеса.

– Я постараюсь, – сдался Элиль. Огонь в душе постепенно угасал.

– Ну, вот и отлично, – с облегчением вздохнул Птахмоз. – Сейчас слуги тебя вымоют и переоденут. Приходи на праздник.

– Можно, я пропущу веселье? – упрямо попросил Элиль. – Хочу побыть один, помолиться. Зачем я буду мрачным видом портить гостям настроение.

– Хорошо. Хочешь, я распоряжусь, чтобы конюх прокатил тебя на колеснице. Можешь съездить на набережную города или поохотиться на уток в камышах.

– Нет. Спасибо. Я посижу на берегу, здесь, рядом с домом.

Элиль облюбовал серый валун. Уселся на него. Внизу нес прозрачные воды голубой Хапи, успокоившийся после разлива. Чуть слышно шуршали камыши под дуновением легкого ветерка. Пахло тиной. Лягушки устроили перекличку. Мальчик бессмысленно уставился на заходящее красное солнце. Но мысли были далеко, там в Алалахе. Внутри все сжалось от невыносимой тоски. Ком в горле не давал дышать. За что Боги так его наказали? Что он сделал такого плохого? Он вспомнил отца, сильного, любящего. В черной бороде серебряные искорки седины. Густые брови сошлись у переносицы. Губы всегда плотно сжаты. Взгляд грозный. Но Элиль знал, что за грозным взглядом скрывается огромная любовь к нему. Он никогда не кричал на Элиля. Позволял многие шалости. Но и Элиль старался походить на отца. Подражал его спокойной уверенной речи, неспешным размеренным движениям. Даже прежде, чем что-нибудь сделать, Элиль всегда думал: а что скажет отец? Разгневается или похвалит?

Вспомнила Маму. Женщинам запрещалось лезть в дела мужчин, тем более в дела, касающиеся власти. Но Элиль помнил, как часто к ней приходили жены землепашцев и пастухов, о чем-то просили, умоляли. Она обещала помочь, никому не отказывала. Она очень любила Элиля. В этот миг он как будто вновь ощутил прикосновение ее ласковых рук, услышал тихий бархатный голос, посмотрел в глаза, полные нежности.

Элиль часто жалел, что у него не было брата. Но были сестры. Старшая, да какая она старшая – всего на год, вечно соперничала с Элилем в их детских играх, хотела быть всегда быстрее, сильнее, ловчее. Даже мама ее частенько ругала: «Ты, как мальчишка, вечно носишься с луком по горам. Села бы вышивать или ковер ткать». Но сестра не слушалась. Частенько без спроса брала оружие Элиля: его кинжалы, лук со стрелами. Своего оружия у нее не было: не положено женщинам иметь оружие. Сколько сорился с ней Элиль… Даже до драк доходило… Но все равно, он любил сестру. Ни у кого не было такой смелой сестры. А еще она всегда делилась с Элилем. Даже когда они вдвоем ходили на охоту, и ей удавалось подстрелить плицу, а Элиль все время мазал, вернувшись, сестра говорила, что это брат подбил добычу. Никогда его не