Северная звезда - Татьяна Недозор

Разбудил девушку запах горящей пищи, и она мгновенно почувствовала зверский голод. Села, закутавшись в одеяло. Ник сидел на корточках, спиной к ней, у самого входа в палатку и что-то помешивал в железной кастрюльке, стоявшей на походной печурке.

– Николай, – нерешительно позвала она. – Николай Максимович!

Он повернулся и взглянул ей в глаза.

– Я умираю от голода. Меня разбудил запах. – Она кивнула на кипящую кастрюлю…

Тушеное мясо было вкусным и отменно горячим. Расправившись со своей порцией, Мария пожалела, что больше ничего не осталось.

Затем они сидели перед печкой, впитывая ее слабеющий жар, и пили крепкий чай из растопленного снега.

– Мне кажется, что у вас все получится, вы сильная женщина, – похвалил блондин.

Русская удивилась тому удовольствию, с которым приняла этот комплимент.

– Приятно слышать это от столь опытного человека. Вы неправы, я слабая и не знаю, как выдержу этот путь.

Он замолчал, погрузившись в свои мысли, наконец, посмотрел на нее и улыбнулся:

– Думаю, нам всем нужно немного поспать. К утру тропу расчистят, но идти по ней будет трудновато. Нам понадобятся силы, – демонстративно потянулся и зевнул.

Мария вдруг представила себе, как они лежат рядом, и у нее перехватило дыхание. Она смущенно посмотрела на него.

– Вам придется поверить моему слову, что я буду джентльменом и не воспользуюсь вашей беспомощностью.

Кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова и чувствуя себя глупой трусихой. Затем она быстро нагнулась и пролезла в низкое отверстие входа.

– Ну или если уж совсем боитесь… – догнал её насмешливый голос. – Не помню уж, в какой книге, там рыцарь ночью клал между собой и прекрасной дамой обнаженный меч. Меча у нас нет, да и нож мой или мисс Брайтберри за него не сойдут, но можете положить свой пистолет на крайний случай. Или ружье вашей подруги.

Она вспомнила, что вооружена, и невольно усмехнулась. Оружием они запаслись за день до того, как вышли из Дайи. Николай просто привел их с Китти в одну из сколоченных из досок лавок на окраинной кривой улице поселка. И русская невольно ойкнула – столько смертоубийственных предметов она не видела за всю жизнь.

Револьверы – от коротких никелированных «велодогов» до огромных кольтов, «веблей-скотты» и «смит-вессоны», какие-то неизвестные ей марки, судя по виду, вышедшие чуть не из деревенских кузниц, и даже эти новомодные пистолеты-автоматы Маузера и Борхарда. Карабины всех мастей, среди которых она с некоторым удивлением узнала и знакомый по России «Бердан № 2», винчестеры, двустволки, трехстволки… Даже старые шомпольные мушкеты. Патроны в жестянках россыпью с указанием калибра, причем, видать, для иностранцев и в американской системе, и в линиях, и во французских миллиметрах. Слитки свинца и стеклянные банки с дробью и картечью. Оружие, еще хранящее смазку на металлических частях и вытертое до блеска прикосновениями ладоней за многие годы и десятки лет. И все это лежало на прилавке грудами, как репа или картошка в лавке зеленщика.

Из пропахшей железом и оружейным маслом полутьмы выполз хозяин – грузный, одноглазый, в любимой янки клетчатой рубашке и сдвинутой набок широкополой шляпе-стетсоне.

– Привет, Эйб! – обратился к нему их проводник как старому знакомому.

– Привет, Ник, мое почтение юным леди, – с улыбкой бросил тот в ответ, шутливо приложив к шляпе ладонь, на которой не хватало двух пальцев. – Для кого собираешься брать товар?

Николай молча повел головой в сторону притихших спутниц. Взгляд хозяина безошибочно определил Марию как главную в паре…

– Из чего-нибудь стреляла, дочка? – с грубоватым участием осведомился он.

Та торопливо закивала, хотя её знакомство с оружием было больше теоретическим. Она, само собой, несколько раз была на охоте вместе с приятелями отца, когда те выезжали, прихватив семьи, пострелять по несчастным уткам и зайцам в окрестностях Санкт-Петербурга. Но там ей доводилось подержать лишь разряженное ружье, а в основном обязанности сводились к тому, чтобы в компании дам обсуждать охотничьи успехи мужчин. Причем чаще всего упоминали отцова знакомца Антипа Ефремова – этот могучий старообрядец охотился на медведей с рогатиной, «по старине».

Её покойный отец охоту не терпел, считая бесполезной тратой времени для делового человека и добавляя иногда, что свою долю божьих тварей извел еще в таёжные годы.

Михаил Еремеевич, конечно, держал «на всякий случай» дома револьвер – одиннадцатизарядный «лефоше» и даже иногда брал с собой, но притрагиваться к нему дочери строго запрещал, несмотря на все вольности в её воспитании.

Тетя Христина как-то пару раз показывала ей, как перезаряжать имевшийся у неё миниатюрный дамский «адлер», но тоже не позволяла взять в руки, да племянница особенно и не стремилась играть в такие игрушки. Так что за всю жизнь она стреляла лишь дважды – в своем спортивном обществе в тире из легонького ружья «монтекристо».

Тем не менее она не решилась показать свое невежество, а лишь кивнула с улыбкой одноглазому продавцу.

– Ну, тогда выбирай, красотка! – ухмыльнулся тот.

С полминуты Воронова водила глазами по смертоносному изобилию.

Этот вопрос она как-то упустила – признаться, она рассчитывала на более комфортабельное и безопасное путешествие. И что теперь выбрать? Николай что-то говорил про здешних здоровенных медведей… Значит, и подобрать надо что-то солидное, а не хлопушку вроде «велодога» с его калибром чуть побольше тех самых «монтекристо», годившихся лишь для убийства воробьев и голубей.

Решительно ткнула пальчиком в длинный, чуть не в пол-аршина, револьвер.

– Этого хватит для ваших гризли? – осведомилась она.

Последовала пауза в пару секунд, а затем лавочка огласилась здоровым хохотом. Смеялась даже Китти.

– Да, – закончив смеяться, сообщил Эбрахам, – уж каких только чечако сюда не заносило, а такого не слыхал! Это ж надо, на медведя с револьвером! Ник, помнишь того чертова подранка, у которого в берлоге мы мексиканский сорок второго калибра нашли? Тот придурок все пять пуль в упор выпустил, а на шестом зверюга его заломала, так курок и остался взведенным…

– Ну, то, правда, был не гризли, а кадьяк[8] все-таки. – Николай покачал головой.

– Мисс, – со смешком на губах предложил оружейник, – то, что вы выбрали, называется морской кольт модели пятьдесят первого года. И если уж вы выбрали, для начала хотя бы возьмите его в руку и примерьтесь…