Евгений Примаков. Человек, который спас разведку - Леонид Млечин

Речь шла о сотруднике резидентуры ЦРУ в одной из стран третьего мира. Как это было сделано? Нашим разведчикам удалось установить технические средства – аппаратуру подслушивания – в доме американца. Целыми днями его записывали. Потом пленки везли в резидентуру, здесь их прослушивали, переводили на русский, тщательно выискивая неосторожные слова – о его недовольстве работой, начальством, семейными отношениями, жизнью, и о том, напротив, что бы ему хотелось купить, да нет денег.

На чем можно зацепить? Не на неурядицах в личной жизни – пьянство и романы на стороне сами по себе не компрометируют. Это для советских разведчиков было опасно.

Ловят на ошибках в работе. Например, если удается засечь встречу американского разведчика со своим агентом (обычно говорят – источником). Самое провальное для разведчика – беседовать со своим источником дома. Если это удалось засечь, записать такую беседу, то можно сделать вербовочный подход. И нашим людям повезло: они подловили американца на непростительной ошибке!

Местная резидентура и линейный отдел в Ясенево предложили несколько вариантов действий.

Обычно, если центр дает добро, в страну с отлично сработанными документами и безукоризненной легендой приезжает на несколько дней специальный вербовщик. Это стандартная предосторожность. Если американец поднимет скандал, то вербовщик просто покинет страну, а местная резидентура не пострадает.

В редких случаях, если резидент дает гарантии, что скандала точно не будет, то разрешают первый разговор провести сотруднику резидентуры. Это большая честь. Если американец даст согласие, то сколько бы людей – в Москве и на месте – ни готовили эту операцию, лавры достанутся тому, кому американец скажет «да».

Как это делается? Вербовщику помогут официально познакомиться с американцем и вступить с ним в разговор, чтобы он под каким-нибудь предлогом мог назначить встречу в заранее подобранном кафе.

Из каких соображений американец может согласиться работать на российскую разведку? Не из страха перед разоблачением. Если он чего-то боится, то ему спокойнее сообщить своему начальству о попытке его завербовать. Естественно, наказывать его не станут. Напротив, руку пожмут. Но ведь не только российские граждане связывают с загранкомандировкой определенные материальные надежды. Сотрудникам ЦРУ тоже надо заработать деньги на образование детей, на покупку дома и так далее. Если он идет к начальству и честно рассказывает, что русские пытаются его вербовать, то его возвращают домой, и больше командировок у него не будет: он расшифрован и к оперативной работе больше не пригоден. Или в лучшем случае новой командировки ему придется ждать несколько лет…

А если вербовка удалась, в резидентуре устраивается маленький праздник, обычно отмечаемый московской водкой, хорошим коньяком или виски. Не стоит думать, что собравшиеся в недоступном для других, за тремя замками посольском помещении разведчики так уж сильно отличаются от обычных людей. Тут и шутят, и веселятся, а когда работа закончена, могут расслабиться. За вербовку американца давали орден. Вербовка – это высший пилотаж и редкая удача. За всю жизнь можно завербовать одного-двух человек, которые будут работать достаточно долго.

Соглашаются, разумеется, не все. Что происходит в таком случае? Скандал? Драка? Нет, обычно оба разведчика расстаются вполне дружелюбно.

Некоторые из вербуемых уклоняются от прямого ответа:

– Мне надо подумать, посоветоваться.

– С кем? – уточняет вербовщик.

– С женой.

– Не стоит. Давайте все-таки решим сейчас.

– Тогда я не принимаю ваше предложение.

Оба разведчика встают и прощаются:

– Все это чепуха. Забудем?

– Забудем.

Но никто ничего не забывает.

Отказ работать на российскую разведку американцу в принципе ничем не грозит. Разведка никогда не станет его шантажировать, посылать компрометирующие материалы его начальству или предавать их гласности. Это не нужно. Но этого человека постараются не выпускать из виду, в дело будут подшивать любую информацию о нем.

Такие дела всегда лежат в соответствующем отделе. Новичкам, которые приходят на работу в разведку, дают читать эти дела с предложением подумать: как можно организовать новый вербовочный подход? Разведка будет ждать: вдруг в его жизни произойдут какие-то изменения? Например, ему позарез понадобятся деньги, а взять неоткуда. Или уйдет идеализм молодости, и человек начнет на многое смотреть иначе. Тогда ему, возможно, вновь сделают предложение. Разведка умеет ждать…

Но и в этот раз, и еще в нескольких случаях Примаков вербовку не разрешил.

Обижались на него разведчики страшно… Они работали целый год и были уверены, что американца можно завербовать, был шанс. Несколько дней ходили в отделе злые, как собаки, рычали друг на друга. Все, чего они добились от Примакова, – это разрешение написать в годовом отчете, что была проделана полезная работа. А то получалось, что за год целое направление ничего не делало…

Примаков, работая в разведке, сделал целый ряд удивительно точных назначений, высмотрев в большом коллективе нужных людей. Евгений Максимович не волк-одиночка, который считает, что способен все сделать сам. Примаков – человек команды. В любом месте, куда он приходил, он собирал себе команду. С собой он приводил минимум людей. Остальных выдвигал на месте, потому что лучше тех людей, которые здесь работают годами и являются профессионалами, быть не может.

Он вовсе не считал, что ведомство, куда он пришел, находится в тяжелом состоянии и что там сидят глупые, ленивые и никчемные работники. Примаков исходил из того, что все нужные люди уже здесь работают, нужно просто посмотреть, на кого опереться. Он подбирал на руководящие посты таких людей, что сам испытывал удовольствие от возможности с ними посидеть, поговорить – когда те приходили на доклад. Примаков наслаждается беседами с людьми, которые демонстрируют полнейшее знание предмета, ясную логику рассуждений.

– Он своих работников окучивает, растит, – рассказывала мне Татьяна Самолис. – Он старается, чтобы в коллективе была хорошая рабочая атмосфера, обстановка единой команды. Если, не дай бог, кто-то о ком-то что-то скажет, он будет все острые углы сглаживать. И он не просто назначил – и давай трудись! Он всех своих питомцев пестовал. Идет обедать, все заместители вместе с ним. Сели за стол, продолжают что-то обсуждать. После обеда вышли погулять, продолжают говорить.

И вместе с тем Татьяна Самолис вдруг сказала мне с сомнением в голосе:

– Если бы вы меня спросили – а добавился ли к его списку друзей кто-то из разведки? – я бы так сразу и не ответила… У него в разведке были люди, к которым он не просто питал слабость, он их обожал. Но в баню или на теннисный корт он с ними не ходил. Вообще, баня и корт как место, где формируется какая-то команда против другой команды, – для него это исключено. Команда – да! Он человек команды, будет ее формировать, без нее он просто слепой. Но не против кого-то. И не в бане, понимаете? Но сказать, что какие-то люди из разведки стали у него домашними гостями, дружили семьями?.. Может быть, я чего-то не знаю, но мне кажется, что при всем при том, что он какие-то человеческие приобретения для себя здесь сделал, кого-то к сердцу приблизил, но друзья у него одни и те же через всю жизнь.

Общение между руководителями разведки продолжалось и после рабочего дня, в воскресные и праздничные дни. Примаков и его заместители были соседями, жили в дачном поселке Службы внешней разведки в соседних домиках.

Дачный поселок входит в единый комплекс Службы внешней разведки в Ясенево. Это хорошо охраняемое, малолюдное, невидное и комфортное место. Говорят, что поселок строился в чисто служебных целях – в качестве гостевых домиков для приема руководителей братских разведок. Но поселок оказался таким симпатичным, что Крючков сам там обосновался и поселил своих заместителей и начальников важнейших направлений.

Каждому положен дом, в котором все есть – газ, вода, отопление, канализация, казенная мебель. Когда Крючков освободил свою дачу, Примаков не захотел в нее переезжать – это был большой дом на немалую семью. Евгений Максимович в тот момент был один (еще не женился во второй раз) и сказал:

– Ну зачем мне такая большая дача? Отдайте тому, у кого семья большая.

И занял другой, вовсе не директорский домик. Это как бы не соответствовало высокому положению начальника разведки, но его нисколько не смущало. Чисто, уютно, удобно – и этого достаточно. Он не ставил перед хозяйственниками задачу – сделайте мне какую-нибудь мебель особенную, чтобы поприличнее выглядеть. Одно из преимуществ поселка: там стоят мощные спутниковые антенны, и можно смотреть любой телевизионный канал, не только российский. Но Евгений Максимович не большой любитель сидеть, уткнувшись носом в голубой экран. Разве что перед футболом не может устоять.