Перчик на десерт - Дарья Калинина

— Извините, — остановила Инна пожилого санитара, — у меня где-то здесь брат. На улице нашел…

— Да, да, — нетерпеливо оборвал ее санитар. — У всех одна история. Можете не пересказывать. Все говорят, что нашли на улице. А чего врать, если и так ясно, что знакомый барыга предложил попробовать.

Или купили по грошовой цене у метро. Не знаю, куда только смотрит милиция. Идите, девушка, дойдет очередь и до вашего брата.

Только выйдя из больницы и подойдя к метро, Инна вспомнила о письме, которое ей передал Сергей Николаевич. Проведя с самой собой короткую битву, в которой победу одержала худшая половина, девушка решила вскрыть конверт.

«А как ты потом будешь его запечатывать? — внезапно прозвучал у нее в голове ехидный голосок. — Новый конверт купишь?»

Инна поспешно сунула жгущее ей руку письмо поглубже в карман, чтобы оно ее не искушало, и поехала домой. Там она торопливо поставила на огонь чайник и на его пару вскрыла письмо и принялась читать. С первых же строк стало ясно, что содержание письма ничего особенно собой не представляет.

Вероника рассказывала своей дорогой мамочке, что у нее все в полном порядке, что они с мужем сейчас отдыхают на Канарах, что тут тоска страшная, заняться совершенно нечем, муж все время сидит в номере, так как обгорел и у него желудочные колики.

В это время у входной двери Юлиной квартиры послышался шум. Оторвавшись от описания шведского стола и пальм, Инна выглянула в коридор.

— Иди сюда скорей! — позвала она подругу.

Юля не заставила себя ждать. Она ввалилась в квартиру Инны с двумя огромными пакетами, из которых вкусно пахло.

— Веронику я проворонила, — огорченно сказала она. — Понимаешь, она доехала почти до своего дома, а потом зашла в универсам. И черт меня дернул пойти за ней. Народу там была уйма, и, конечно, я в толпе потеряла ее. Доехала потом до их дома, но Вероники там не было.

— Ну и ладно, — махнула рукой Инна. — Зато, я смотрю, ты времени даром в универсаме не теряла.

А теперь я покажу, что удалось нарыть мне, — и она торжествующе помахала вскрытым конвертом. — Письмо Вероники к ее матери в Саратов.

И обе девушки склонились над письмом.

«Как ты была права, мамочка, — писала дальше Вероника, — когда говорила, что старый муж — это не подарок. Я часто вспоминаю твои слова о том, что его годы состарят и меня. Теперь я точно знаю: ты была права. Мне кажется, что мне по меньшей мере сорок. В общем, жуткая скука».

Дальше все шло в том же духе, даже кокосовые пальмы и экзотические кушанья бедную скучающую Веронику не порадовали. Лишь в конце письма другой ручкой была сделана торопливая приписка.

"Мама, ты бы знала, какой кошмар начался после нашего возвращения. Убили Сережу — сына Сергея Николаевича. Того самого!!! Помнишь, я тебе о нем рассказывала. Теперь я думаю, а не связано ли это как-то со мной? Как ты считаешь? Вдруг из-за меня?

Я все время думаю об этом. Напиши мне, успокой.

А то я тут совсем с ума сойду. Все время одна, был один-единственный близкий человек, да и того убили".

Инна задумчиво сложила письмо.

— Что ты думаешь? — обратилась она к подруге.

— Не знаю, если не считать последнего куска про то, что убийство Сереги может быть каким-то образом связано с Вероникой, то ничего особенного.

— А как тебе тот факт, что она явно тяготится старым мужем? — спросила Инна. — Она так и пишет, что скука с ним смертная. И заметь, в последней фразе она говорит, что был один близкий ей человек, но его убили. Значит, своего мужа она близким человеком не считает. Ясное дело, она вышла за него из-за денег.

— Это и с самого начала было понятно, — сказала Юля. — Совсем не обязательно было вскрывать это письмо.

— Ничего, я его сейчас заклею, — пробормотала Инна. — Только копию снять нужно. Никогда не знаешь, что и где может пригодиться.

Пока Инна бегала на почту, где был ксерокс, Юля приготовила ужин. Вернувшись и увидев обильно накрытый стол, Инна вознегодовала:

— Как можно в такое время думать о своем желудке? Немедленно собирайся, мы едем в аэропорт.

— Зачем? — подавленно спросила Юля. — Мы куда-то летим?

— А ты как думаешь? В Саратов и летим. Нужно же узнать, в каких условиях такие Вероники произрастают.

— Может быть, сначала уточнить время рейса? — осторожно спросила Юля.

— Ладно, — ворчливо согласилась Инна. — Тебе бы только налопаться.

И, стянув с тарелки кусок ветчины, она принялась названивать в справочную аэропорта.

— Тебе повезло, — наконец сказала она, бросая телефонную трубку. — Там сидят сплошные тупицы, которые знать не знают, как быстрей долететь до Саратова. А прямого рейса туда сегодня нет. Только завтра.

— А обратно? — спросила Юля. — Когда ты возвращаешься обратно?

— А с чего ты взяла, что лечу я? — удивилась Инна. — У меня и тут дел по горло. Нужно проследить за Вероникой, а так как она теперь осталась без машины, то наши шансы равны. Потом нужно в конце концов дождаться мужа нашей неуловимой Маши. Ему в понедельник на работу, так что должен вернуться домой в воскресенье утром. Видишь, нам обеим лететь никак нельзя. К тому же, обрати внимание, я предлагаю тебе более легкую миссию. Тебе всего-то и нужно выяснить у матери Вероники все о прошлом ее дочери. Думаю, она с радостью расскажет про свою доченьку много хорошего. И не упусти соседок, они любят покопаться в чужом белье, что мать Вероники не расскажет, добавят они. Если у Вероники в прошлом и было что-то не слишком благовидное, то уж милые соседушки точно в курсе дела.

Юля тяжело вздохнула. Лететь в такую даль, чтобы сплетничать там с малознакомыми старухами?

Нет, эта идея ее решительно не привлекала. Хотя таскаться тут за неугомонной Вероникой по всему городу — тоже приятного мало. Чертов Серега, не мог отдать концы где-нибудь в другом месте, а не у нее на даче!

— За меня не беспокойся, — по-своему истолковала ее молчание Инна. — Я не пропаду.

— Я и не беспокоюсь. — С неохотой принялась Юля за трубочки со взбитыми сливками, которые отчего-то потеряли свой вкус. с отделении милиции вечер выдался беспокойным. Телефоны на столе дежурного раскалились. Со всех сторон неслись жалобы на плохую работу милиции, совершенно не занимающуюся борьбой с наркомафией. Звонили главным образом родственники малолетних наркоманов. Напрасно дежурный раз за разом объяснял людям, что милиция очень даже занимается этой проблемой, что вот создан специальный отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, туда и звоните. Но на место одного встревоженного родственника вставал другой, еще более раздраженный. В конце концов дежурный плюнул и пошел проветриться.

— Ты что такой хмурый, Игорек? — спросил у него спускающийся по лестнице Плюшкин.

— Да так, — неопределенно отмахнулся дежурный. — Жалобщики замучили. А ты что так поздно?

— Работы много, — пояснил Плюшкин.

— Так у тебя же одно только дело в работе? — удивился дежурный. — Все с ним возишься?

— Дело одно, но трупов уже два, — сказал Плюшкин. — И еще главные свидетельницы затеяли вести собственное расследование. Боюсь, как бы их трупы тоже не прибавились.

— Бывает, — согласился дежурный. — Была у меня одна девица знакомая, которую я бы ни за что не хотел иметь в свидетельницах по делу. Инна зовут.

Плюшкин вздрогнул.

— Ох и девка, — продолжал рассказывать дежурный. — Одно время на панели подрабатывала. Там от нее все стонали, вечно что-то откаблучивала. То клиента ночью без штанов выставит — и это в тридцатиградусный мороз. То с балкона выбросит, то еще чего придумает. В общем, когда она пошла работать в детективное агентство, все вздохнули с облегчением.

— Да, да, — прошептал Плюшкин. — В детективное агентство. Как же я сам не додумался. У меня ведь и адрес есть.

— Чего? — удивился дежурный, но Плюшкина уже и след простыл.

Он мчался к метро. И лишь влетев в вагон поезда, подумал, что час уже поздний, вряд ли в агентстве, где работает Инна, круглые сутки кто-то находится.

Но на всякий случай он решил съездить туда, тем более что это было по пути — всего лишь в двух остановках. Выйдя на «Владимирской», Плюшкин дошел до улицы Марата и без труда нашел нужный дом.

К его удивлению, после короткого звонка дверь открылась. Плюшкин вошел внутрь. Там было темно.

— Поднимайся! — приказал ему властный голос.

Плюшкин послушно поднялся на несколько ступенек и увидел чисто выбритого крепкого мужика лет тридцати пяти, перед которым на столе стояла литровая бутылка водки и батон копченой колбасы, порезанной крупными кусками.

— Зачем пришел? — спросил у него мужик. — Если баба изменяет, то это не к нам. Мы такими глупостями не занимаемся.

— Нет, у меня другое, — растерялся Плюшкин.

Бритый, а это был он, кинул оценивающий взгляд на Плюшкина. То, что перед ним стоял мент, он понял, стоило тому войти в комнату.