Азенкур: Генрих V и битва которая прославила Англию (ЛП) - Баркер Джульет

На королевских кухнях, которыми руководили Уильям Бальн и два его помощника, работали три старшины и приказчик королевской домашней птицы, восемь старшин и приказчик пекарни, три приказчика пряников, приказчик столового белья и еще один для зала, приказчик и пятнадцать разнорабочих в буфетной, а также 156 старшин и слуг, не приписанных к какому-либо отделу. У Генриха были свои плотники и рабочие "для зала" и три пажа "из его покоев", которые выполняли функции посыльных. Сопровождали короля также походные секретари и гардеробщики, два алмонера (ответственные за управление королевской милостыней) и Уильям Кинволмерш, казначей королевского дома. О благочестии Генриха убедительно свидетельствует размер религиозного учреждения, которое он взял с собой. Самыми старшими священнослужителями были магистр Жан де Бордю, гасконский доктор права и бывший канцлер Аквитании, и магистр Эсмонд Лейси, декан королевской капеллы, а также три клерка, пятнадцать капелланов и четыре монаха, причем последняя группа отвечала за облачения и алтарное оборудование. Среди этих священнослужителей был анонимный капеллан, автор удивительно яркого рассказа о кампании, "Gesta Hеnrici Quinti" ("Деяния Генриха Пятого"), который находился в обозном фургоне, дрожа от страха и молясь о победе, когда вокруг него бушевала битва при Азенкуре.[265]

Ни один уважающий себя средневековый монарх или аристократ не уходил далеко без своей группы менестрелей, и Генрих, любитель музыки, не был исключением. Восемнадцать менестрелей сопровождали его во Францию, каждый из них получал по 12 пенсов в день, что равнялось жалованью латника. Из них, по крайней мере, трое были трубачами, трое волынщиками и один скрипачом. Хотя инструменты остальных не указаны, было бы нормально, если бы среди них было несколько кларнетов или духовых и по крайней мере один "накерер", или барабанщик. (Средневековые рукописи и миниатюры часто изображают накерера с двумя маленькими круглыми барабанами, подвешенными к поясу и носимыми на уровне паха, что, возможно, объясняет происхождение вульгарного термина "knackers", обозначающего яички.)[266] Ансамблевая игра в этот период была в зачаточном состоянии, но менестрели играли во время маршей, в часовне и в развлекательных целях: во время осады Мелуна в 1420 году Генрих заставил свои "шесть или восемь английских кларионов и различные другие инструменты" играть "мелодично в течение доброго часа на закате и на рассвете". Трубачи также использовались в официальных случаях, например, для объявления о прибытии короля, когда требовались фанфары, или для привлечения внимания публики перед воззваниями. Но самое главное — в военных кампаниях они были средневековым эквивалентом современного сигнального корпуса, позволяя быстро и эффективно передавать команды по линии фронта.[267]

Однако не все менестрели были музыкантами, и было бы ошибкой считать, что все восемнадцать играли на инструментах. В средневековье этот термин имел гораздо более общее значение и лучше соответствует современному определению артиста. Некоторые менестрели рассказывали или пели рыцарские баллады, другие танцевали, занимались акробатикой или были шутами. Генриху II в XII веке так понравился любимый трюк одного из менестрелей, что он подарил ему поместье в тридцать акров в Саффолке при единственном условии, что он и его наследники будут повторять его в королевском присутствии каждое Рождество. Узнав, что менестреля звали Роланд ле Фартерк, а трюк заключался в прыжке, свисте и пукании, можно понять, почему его потомки утеряли поместье к 1330-м годам. Вкусы Генриха V были, пожалуй, менее грубыми, хотя он нанимал и королевского шута Уильяма, и жонглера, или фокусника, "майстера Джона Райкелла", чья ловкость рук принесла ему бессмертие в "Dauncе de Macabres" поэта Джона Лидгейта.[268]

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

У менестрелей существовало нечто вроде семейной традиции, о чем потомки Роланда ле Лартера узнали, чего им это стоило. Маршал менестрелей Генриха V, Джон Клайф, подписавший договор с королем о службе в походе от имени своих товарищей, был сыном или внуком накера Джона Гонта. Из остальных, чьи фамилии не были просто описанием инструмента, на котором они играли, трое были членами семьи Халидей. Томас и Уолтер, которые, вероятно, были сыновьями Уильяма Халидея, входили в группу названных менестрелей, которые получили по 5 фунтов стерлингов по завещанию Генриха V и продолжали служить его сыну. Уолтер Халидей и Джон Клайфф, предположительно из другого поколения, все еще активно служили королю (хотя и дому Йорков, а не Ланкастеров) при Эдуарде IV, и в 1469 году получили лицензию на создание гильдии королевских менестрелей.[269]

Такого же рода семейные традиции повлияли и на профессию герольда. Это неудивительно, поскольку герольды начинали свою жизнь как менестрели и обрели свой особый статус только по мере того, как знания, требуемые от них, становились все более специализированными и техническими. Наследственные знаки использовались на щитах рыцарей и дворян с двенадцатого века, превратившись в уникальное геральдическое устройство или герб для каждого человека, который герольды должны были узнавать мгновенно. К концу XIV века герольды также утвердились в роли законодателей и судей рыцарского мира. Как признанные эксперты по истории и составлению гербов, они были призваны определять вооружение тех, кто сражался в поединках, турнирах и на войне, разбирать дела о спорном оружии и подтверждать порядки общественного старшинства. Знание рыцарских традиций и правил поведения также делало их непревзойденными церемониймейстерами, в обязанности которых входило награждение почетной пальмой первенства тех, кто проявлял выдающиеся боевые качества, и организация всех ритуалов, связанных с рыцарством, от турнира до коронации. Наконец, что не менее важно, они стали авторами рыцарских записей, составляя справочники по английским и континентальным гербам, сохраняя исключительно прекрасные образцы поединков и ведя летопись рыцарских подвигов. Не случайно, по крайней мере, два свидетельства очевидцев битвы при Азенкуре были составлены герольдами. "Ваша должность честна, — заявила аллегорическая фигура дамы Пруденс в одной из популярных литературных дискуссий о герольдах, написанной около 1430 года, — ибо по вашим отчетам люди судят о мирской чести".[270]

Во время войны глашатаи играли очень важную роль. В их обязанности входило фиксировать для потомков присвоение рыцарских званий на поле боя, отмечать оружие и имена тех, кто хорошо сражался, и, что еще более важно, опознавать и записывать погибших. Иногда от них даже требовалось определить, кто одержал победу. Они также должны были выступать в качестве посланников между враждующими сторонами, доставляя дефиансы (вызовы на поединок), требуя удовлетворения и прося перемирия или охраны.[271] Эта обязанность развилась из их первоначальной функции доставки вызовов на поединок, как на национальном, так и на международном уровне, часто во враждебные страны. Как и рыцарство, обладание геральдической должностью считалось выходом за пределы государственных границ и подданства, обеспечивая герольду дипломатический иммунитет и почетное обращение, где бы он ни находился в Европе.[272]

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

У каждого дворянина был свой герольд, но к пятнадцатому веку сложилась иерархия, в которой на вершине находились гербовые короли, а внизу — младшие герольды. В Англии гербовые короли были королевскими назначенцами, а королевство было разделено на четыре провинции. В самой Англии были северная и южная провинции, которыми управляли соответственно гербовые короли Ланкастер и Лестер; кроме того, существовали гербовые короли для Ирландии и Аквитании (Гиени). Несмотря на свои названия, все они находились при дворе, и все были вызваны к королю для участия в французской кампании.[273]