Пора убивать - Джон Гришем

Кроуэлл вновь подошел к окну. Присяжные следили за ним взглядами.

– Вы абсолютно уверены в том, что это сделал он, Оззи? – спросил Лемуан Фреди, дальний родственник Гвен Хейли.

– Да, мы уверены в этом, – медленно ответил Оззи, не сводя глаз с Кроуэлла.

– И в чем же ты хочешь, чтобы мы его обвинили? – задал Фреди новый вопрос, и шериф услышал в его голосе неприкрытое восхищение.

– Первый и второй пункт – убийство, по третьему пункту нападение на офицера полиции.

– И чем это ему грозит? – подал голос Берни Флэггс, еще один чернокожий.

– За умышленное убийство полагается смертная казнь в газовой камере. Нападение на офицера – пожизненное заключение без амнистии.

– Ты именно этого и добиваешься, Оззи? – поинтересовался Флэггс.

– Да, Берни. Я считаю, что большое жюри должно предъявить мистеру Хейли такое обвинение. Я на самом деле так думаю.

– Еще вопросы? – вмешался Бакли.

– Не стоит так спешить, – раздался от окна голос Кроуэлла. – Мне кажется, что вы, мистер Бакли, пытаетесь пропихнуть это дело во что бы то ни стало, и мне остается только сожалеть об этом. Я хотел бы остановиться, уточнить детали. Садитесь, сэр, если в вас будет нужда, мы обязательно обратимся к вам.

Бакли со злобой посмотрел на него и угрожающе выставил указательный палец:

– Я не обязан сидеть и не обязан молчать!

– Нет. Нет, как раз обязаны, – холодно ответил Кроуэлл с издевательской усмешкой. – Потому что в противном случае мы заставим вас покинуть зал, мистер Бакли. Или мы не вправе этого сделать? Мы попросим вас уйти отсюда, и если вы откажетесь, мы можем обратиться к судье. Уж он-то заставит вас выйти, не так ли, мистер Бакли?

Руфус застыл на месте в молчании. В желудке он ощущал пустоту, колени подгибались, но он и шагу не мог сделать.

– Так что если вы непременно хотите дослушать до конца нашу беседу, сядьте на свое место и молчите.

Бакли присел неподалеку от стоявшего у дверей бейлифа.

– Спасибо, – поблагодарил его Кроуэлл. – А теперь я хочу всем вам задать вопрос. Сколько человек из вас сделают или захотят сделать то же, что сделал мистер Хейли, если кто-нибудь изнасилует вашу дочь, или вашу жену, или, может быть, вашу мать? Сколько? Поднимите ваши руки.

Поднялось семь или восемь рук; Бакли опустил голову. Кроуэлл улыбнулся и продолжил:

– Я восхищен тем, что он сделал. Это требует мужества. Мне хочется верить, что у меня его тоже хватило бы, поскольку, видит Бог, я бы своими руками сделал то же. Иногда человек должен просто идти и делать то, что должен. Хейли заслуживает награды, а не обвинения.

Кроуэлл медленно расхаживал вокруг столов, наслаждаясь вниманием, с которым его слушали сидевшие.

– Перед тем как голосовать, я попрошу вас об одной вещи. Я хочу, чтобы вы подумали об этой маленькой девочке. По-моему, ей десять лет. Постарайтесь увидеть ее лежащей там, со связанными за спиной руками, плачущую, зовущую своего папочку. И вспомните этих двух выродков, пьяных, накачавшихся наркотиками, насилующих ее поочередно, избивающих и издевающихся над ней. Да, они ведь даже пытались убить девочку. Подумайте о своей собственной дочери, попробуйте представить ее на месте маленькой Тони Хейли. Не согласитесь ли вы в таком случае, что те двое получили только то, что заслужили? Мы должны бы благодарить судьбу за то, что они уже мертвы. Я, например, чувствую себя спокойно, когда знаю, что те два подонка уже не смогут насиловать и убивать наших детей. Мистер Хейли оказал нам великую услугу. Давайте не будем его ни в чем обвинять. Давайте пошлем его домой, к семье, которой он принадлежит целиком. Он хороший человек, сделавший хорошее дело.

Закончив, Кроуэлл вернулся к окну. Бакли со страхом наблюдал за ним и, уверившись, что тот выговорился полностью, поднялся.

– Вы все сказали, сэр?

Ответа он не услышал.

– Хорошо. Господа члены большого жюри, я хотел бы объяснить вам несколько моментов. Большое жюри не занимается рассмотрением дела – для этого существует судебное жюри присяжных. Мистер Хейли будет отвечать перед лицом двенадцати честных и непредвзятых присяжных, и если они признают его невиновным, он будет оправдав. Однако не большое жюри определяет, виновен он или нет. Вы должны решить, выслушав официальных свидетелей, достаточно ли в том или ином деле конкретных фактов, указывающих на то, что совершено преступление. Теперь я утверждаю тут перед вами, что Карлом Ли Хейли было совершено преступление. Вернее, даже три: он убил двух человек и ранил третьего. Тому есть очевидец.

Расхаживая вокруг столов, Бакли начал согреваться. К нему постепенно вернулась былая уверенность.

– Обязанностью большого жюри является вынести обвинительное заключение, и, если у обвиняемого есть чем защищаться, ну что ж, в суде ему будет предоставлен шанс. Если у него действительно была причина сделать то, что он сделал, пусть он докажет это в суде. Для того суды и существуют. Власть штата обвиняет его в совершении преступления, значит, власть штата должна в суде доказать, что этот человек совершил преступление. Но если человек способен защищаться и если он убедит суд в своей правоте, его признают невиновным, уверяю вас. Значит, тем лучше для него. Однако в обязанности большого жюри не входит принимать сегодня решение о том, что мистер Хейли может отправиться домой. Для этого будет назначен другой день, правда, шериф?

Оззи кивнул:

– Это так. Задача большого жюри – вынести обвинение, если для этого имеются достаточные основания. Судебное жюри присяжных не сможет признать его виновным, если прокурор окажется не в состоянии доказать его вину или если у обвиняемого будет хорошая защита. Но такие вопросы не должны беспокоить большое жюри.

– Кто-нибудь хочет добавить? – с тревогой спросил Бакли. – Отлично, нужно сформулировать предложение.

– Предлагаю: не предъявлять Хейли никакого обвинения, – выкрикнул Кроуэлл.

– Поддерживаю, – буркнул Берни Флэггс.

Колени Бакли задрожали. Он попытался заговорить, но слова не шли с языка. Оззи с трудом скрывал радость.

– Итак, внесено предложение с поддержкой, – объявила миссис Госсет. – Кто «за», прошу поднять руки.

Вместе с рукой Кроуэлла вверх поднялись пять черных рук. Шесть голосов «за». Предложение не проходило.

– Что же нам теперь делать? – спросила миссис Госсет.

Бакли быстро нашелся:

– Кто-то из вас должен предложить вынести мистеру Хейли обвинение из трех пунктов: два убийства и нападение на офицера полиции.

– Хорошо, я выдвигаю это предложение, – вызвался один из присяжных, белый.

– Поддерживаю, – заявил его сосед.

– Кто «за», поднимите руки, – попросила миссис Госсет. – Я насчитала двенадцать. Кто «против»? Пять человек плюс я – шесть. Двенадцать против шести. Что же у нас получилось?

– Получилось, что Хейли будет предъявлено обвинение, – с гордостью объявил Бакли. Дыхание его пришло в норму, лицо приобрело свой обычный цвет. Он шепнул что-то женщине-секретарю и тут же обратился ко всем: – Давайте сделаем десятиминутный перерыв. У нас впереди сорок дел, так что не задерживайтесь, пожалуйста. Позволю себе напомнить вам то, о чем судья Нуз уже говорил сегодня утром. Все разговоры, ведущиеся в этом зале, абсолютно конфиденциальны. Происходящее здесь вы не вправе обсуждать где и с кем бы то ни было...

– Этим самым он хочет сказать, – перебил прокурора Кроуэлл, – что мы не имеем права проболтаться кому-нибудь: еще бы один голос – и обвинение не было бы предъявлено. Ведь так, Бакли?

Окружной прокурор, хлопнув дверью, быстро вышел из зала. Окруженный десятками фото – и телекамер, Бакли стоял на ступенях главного входа в здание суда и размахивал правой рукой, в которой были зажаты копии обвинительных заключений. Он превозносил членов большого жюри, он преклонялся перед ними, он бичевал насилие и преступность, он проклинал Карла Ли Хейли. «Приведите его в суд! Поставьте перед присяжными! Он будет признан виновным! Я обещаю вам смертный приговор!» Прокурор был агрессивен, самодоволен, отвратителен. Он был самим собой. Бакли в расцвете сил. Кое-кто из журналистов стал уходить, но он все продолжал. Он еще не все сказал о своих талантах и о девяноста, нет – девяноста пяти процентах своих приговоров, приведенных в исполнение. Толпа репортеров вокруг него начала заметно таять. Камеры отворачивались. Он расхваливал мудрость и справедливость судьи Нуза. Воздавал должное образованности и взвешенности суждений присяжных округа Форд.

В одиночестве. Окружавшие устали от него и разошлись.

Глава 13

Стамп Сиссон являлся Великим магистром Клана в штате Миссисипи. Он назначил собрание Клана в небольшой охотничьей хижине в глубине соснового леса округа Неттлс, расположенного в двухстах тридцати милях к югу от округа Форд. Не было никаких балахонов, ритуалов, не было речей. Небольшая группа членов Клана обсудила с мистером Фредди Коббом, братом погибшего Билли Рэя Кобба, события в Клэнтоне. До этого Фредди позвонил другу, который связался со Стампом и попросил его организовать эту встречу.