Не потерять человека - Георгий Александрович Вайнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миллер сказал почти жалобно:
– Но в чем ваши претензии, господин инспектор?
– Мы долго терпели всякие безобразия со стороны ваших эмигрантов и старались ничего не замечать, пока они ограничивались незаконными махинациями, торговлей своими женами и дочерьми, воровством, мошенничеством, валютными спекуляциями, мелким разбоем и организованными хищениями, – невозмутимо перечислил Каммингс.
– А что же еще? – пролепетал Миллер.
Инспектор сказал насмешливо:
– Вчера они пошли гораздо дальше. Один из ваших людей совершил налет на контору «Закупсбыт Лимитед» и застрелил молодую женщину, дочь видного эмигрантского деятеля, профессора Яблочкина…
Миллер побагровел:
– Я протестую! Как вы смеете утверждать, что это был один из моих людей?!
Полицейский и бровью не повел.
– Господин генерал, я должен вас предупредить, что, согласно законам Великобритании, все, сказанное вами сейчас, на суде может быть использовано против вас! Поймите, сэр, я говорю с вами в настоящий момент неофициально… И советую вам оставить протесты при себе.
– Но что же делать?
Англичанин пожал плечами:
– Надо сказать: «Не знаю». Иначе, когда мы его найдем, ваше дело будет совсем плохо…
– Но я действительно ничего не знаю! – испуганно, растерянно пробормотал Миллер.
Инспектор Каммингс посмотрел на него оценивающим взглядом старого сыщика и усмехнулся:
– Мы не знаем пока его имени и не знаем, где он скрывается. Но приметы известны, и по этим приметам мы его найдем. Королевским судьей уже подписан указ о заключении его в тюрьму, и по английским законам каждый, кому что-то известно о скрывающемся преступнике, обязан сообщить об этом властям. Вас это тоже касается…
Миллер смущенно развел руками:
– Я ничего не знаю…
– Подумайте, подумайте, господин генерал, и позвольте откланяться…
Инспектор четко повернулся и направился к дверям. Миллер неуверенным шагом проводил его и потерянно побрел в свой кабинет. Тихо повторяя: «Боже мой, боже мой, за что все это?», он вошел в заднюю комнату за кабинетом.
Там, в обществе Марушевского, обедал Севрюков. Он жадно хватал пищу руками, чавкал, с бульканьем пил.
И Марушевский, и Севрюков одновременно повернулись к Миллеру:
– Что?!
Миллер тяжело опустился в кресло.
– Вы, Севрюков, идиот. Оказывается, вы неслыханный, бесповоротный идиот…
Марушевский мрачно усмехнулся:
– Разве вы не были знакомы раньше?
Миллер повернулся к бывшему прапорщику:
– Скажите, Севрюков, зачем вы убили эту женщину? Мы вам разве велели кого-нибудь убивать в «Закупсбыте»?
Севрюков отодвинул пустую тарелку, погладил брюхо, сыто отрыгнул:
– Вы мне велели их припугнуть как следует…
– И вы для этого застрелили девку? – устрашающе выкатил глаза Миллер.
Севрюков достал из кармана зубочистку, протер ее носовым платком, поковырялся во рту.
– А вы думаете, ее лучше было бы повесить? – невозмутимо осведомился он.
– Вы что, Севрюков, не в своем уме? – покрутил у виска пальцем Миллер. – Здесь Англия, вы понимаете – Ан-гли-я! – а не Мезень, где вы могли вешать и стрелять, сколько душе было угодно.
– Это вы не в своем уме! – вскочил со стула Севрюков. – Вы тут от сытости и спокоя последнего умишка лишились!
– Севрюков! – предостерегающе крикнул Марушевский.
– Что «Севрюков»? – окрысился каратель. – Это в Мезени я бы ее просто плетью отстегал, а здесь, чтобы напугать, надо у-бить. У-бить! Уби-ить! Больше этих мерзавцев ничем и никогда не вразумишь!..
Миллер возразил ядовито:
– Да? Вы так думаете? Но вы, кажется, забыли, капитан, что долг платежом красен. К сожалению. Теперь вас поймает английская полиция и повесит. По-ве-сит. Как вам понравится такая перспектива?
Севрюков бросил зубочистку на ковер.
– А мне наплевать, – сказал он. – Чуть раньше, чуть позже. Подумаешь! Мы уже все давно жмурики. Поглядите на себя в зеркало: вон она, костлявая, у вас за плечом! – И, довольный собой, хрипло захохотал.
Марушевский, неслышно зайдя к нему за спину, сделал Миллеру выразительный знак, чтобы тот помолчал.
Потом крепко взял за плечи Севрюкова:
– Ну-ка, послушайте теперь меня, капитан. Вам здесь действительно при сложившихся обстоятельствах находиться очень опасно.
Севрюков по-волчьи оскалился:
– А где мне неопасно?
– В Мексике. Или в Аргентине. – Марушевский подошел к несгораемому шкафу и постучал по бронированной дверце. – Здесь для вас есть кое-что: надежный паспорт и шесть с половиной тысяч фунтов стерлингов.
– На что они мне? – буркнул Севрюков.
– Как на что? – удивился Марушевский. – Купите себе поместье, какую-нибудь там гасиенду, и можете своих индейцев миловать или казнить…
– Что надо делать? – с мрачной решимостью осведомился Севрюков.
Марушевский сморщился, как от кислого:
– Нам очень мешает делегация Красина…
…Шестаков разыскал Ивана Соколкова на баке, где тот, разинув рот, слушал бывальщины Гарковца. Поманил его пальцем:
– Ваня, надо сегодня еще перевезти с берега на судно все наши вещички.
– Есть! – вытянулся Соколков. – А вопрос спросить можно, Николай Палыч?
– Ну?
– Мы нынче приборку затеяли. Завтра вещички нельзя перевезти?
– Завтра будет не до того, – сказал Шестаков озабоченно. – Играем раннюю побудку.
– Что, неужели отправляемся?
– Так точно, дорогой мой военмор Соколков Иван Алексеевич! – весело сказал Шестаков.
Соколков радостно сказал:
– Тогда сделаем, товарищ комиссар! Есть, сегодня вещички с берега перевезти!
Шестаков похлопал его по плечу:
– А все-таки, Иван, мы неслыханные молодцы! Завтра полным ходом потопаем.
Соколков уже успел пережить новость и потому сказал вполне невозмутимо:
– Какие могли быть сомнения? Раз надо, значит потопаем каким надо ходом – хошь малым, хошь полным!
Шестаков озадаченно уставился на него:
– Чего-то я в тебе раньше такой уверенности не замечал, – и легонько подтолкнул его в спину по направлению к баку. А сам бегом спустился по трапу и, насвистывая, пошел по коридору к своей каюте.
Открыл дверь и в сумраке увидел силуэт человека, сидевшего на диване.
Включил свет. В самом углу дивана съежилась Лена Неустроева!
– Лена?! Как вы сюда попали?
Она поднялась, подошла к нему вплотную.
Мгновение стояла молча, потом уткнулась лицом ему в грудь. Шестаков замер.
– Мне надо было хотя бы еще один раз увидеть тебя… – прошептала Лена.
– Лена, как же…
– Я хотела, чтобы ты знал… чтобы ты поверил… я никогда… никогда не обманывала тебя… Я вообще не могу обманывать! Просто… когда еще пять лет назад я была невестой капитана второго ранга Петра Чаплицкого… все ведь было по-другому… и я еще не знала тебя… Ты понимаешь?..
Шестаков молча кивнул. Лена продолжала порывисто:
– С тех пор промчалась вечность. Никого не существует давным-давно… Я ведь не виновата, что Петр прибежал от погони ко мне!.. Он называл тебя Тибальдом из Чека…
Шестаков обнял Лену за плечи, чувствуя, как ее тело содрогается от сдерживаемых рыданий. По-детски всхлипывая, Лена сказала:
– Я не хочу жить без тебя, Коленька… Все
