Кровавые Горгоны - Генри Зу

Флот Опсаруса неожиданно напал на них. Корабли бледно желтого цвета, огромные и неуклюжие, парили, словно ободранные трупы. Они зашли в швартовочные доки, не встретив какого-либо сопротивления.

Ни один из истребителей Горгон не вылетел навстречу незваным гостям. Ни одна оборонительная установка не среагировала на захватчиков. Сирены молчали. Пустотные щиты не захлопнулись, чтобы оставить врага в ловушке.

Большинство Кровавых Горгон были заняты пиршеством, даже не подозревая о происходящем. Многие были накачены алкоголем и с трудом осмысляли происходящее вокруг них.

В течение восьми минут после приземления чумные десантники заняли нижние палубы парящей крепости. Корабли исторгли почти пять полных рот чумных десантников и несколько полков Гнилостной пехоты.

А затем последовала череда беспорядочных докладов, началась неразбериха. Несколько отделений, не признавших власть Мура, были наготове. Они вступали в бой с захватчиками в Зале войны и бараках рабов на среднем уровне. Горгоны, которых внезапное появление врага застало врасплох, не смогли оказать должного сопротивления.

Мур заявил по громкоговорителям, что десантники Нургла — союзники и братья.

Чумные десантники постепенно захватывали «Рожденный в котле», не встречая особого сопротивления.

Мур приветствовал прибывших в носовой части корабля. Повелитель колдунов приклонил колено перед каждым из капитанов Нургла. Они сняли шлемы и обменялись рукопожатиями.

По всему кораблю Кровавых Горгон брали в плен и вели, словно стадо, в носовую часть корабля. Дезориентированные и голые десантники были вынуждены сдаться под дулом болтеров. Униженные десантники Хаоса были загнаны в клетки словно звери. Единственной потерей был брат-сержант Кродер из отделения «Заргос», убитый выстрелом в голову в назидание остальным членам отделения, бросившимся на захватчиков с голыми руками. Лишь горстке десантников удалось сбежать в забытые части корабля, но это была пиррова победа.

В мерцании свечей Мур обратился к своим падшим братьям. Колдун-магистр присягнул чумным десантникам Нургла и лично Нурглу. Его больной энтузиазм не был одобрен Кровавыми Горгонами. Даже те, кто поддерживали его, уже сомневались в своем решении.

Но Кровавые Горгоны ничего не могли поделать в сложившейся ситуации. Две третьи были наги. У них отобрали оружие. Чумные десантники издевались над ними, грозя Кровавым Горгонам осквернить их священную броню. Окруженные тысячью чумными десантниками, Кровавые Горгоны стали узниками на собственном корабле.

В качестве последнего акта унижения сам Опсарус Ворон предстал перед ними. В своей тактической дредноутской броне он был живым воплощением Нургла. Огромный, словно левиафан, он медленно шагал по направлению к собравшимся.

Его голова казалась крошечной на фоне громадного тела, лицо было скрыто от света капюшоном. Споры, копошащиеся паразиты и целые ульи пористой растительности казались ярко-зелеными на фоне бледно-белого цвета брони. Он положил ладонь на голову Мура и поднял вторую руку.

— Это моя победа, — начал Опсарус. Его голос вызывал чувство, похожее на головную боль.

— Я создам империю во имя Мортариона, и Гаутс Бассик будет гаванью для моего флота. Я благодарю тебя за этот мир и отплачу за это в свое время. Но пока, — захохотал он, — я должен подчинить себе Кровавых Горгон.

Чумные десантники превратили битву в кровавую бойню. Отделение из семи десантников Хаоса врезалось в основную гущу боя и прорвалось в лагерь. Они взбирались по вагонам, крушили возникавшие перед ними стальные конструкции и топтали падавших на спину кочевников. Крики жителей равнин переросли в истерические вопли. Гранаты взрывами сметали палатки и вагоны.

Услышав крики своих родственников, группа воинов отделилась от общей битвы. Варсава выругался, проклиная их за нарушение дисциплины. Враг заполнил образовавшуюся нишу. Чумные десантники, словно копье, сшибали кочевников с птиц и душили их своими огромными ручищами.

Варсава попытался заполнить брешь в обороне, выкрикивая приказания, но его голос потерялся в какофонии битвы. Три отделения чумных десантников, двадцать один воин, напирали на кочевников сзади.

Медленно ползущие вперед, покрытые налетом и плесневелыми грибами, похожие на стальных огров, десантники Хаоса вклинились в ряды кочевников.

Линия обороны оказалась под угрозой, когда фаланга кочевников распалась на несколько групп, и воины оказались изолированы друг от друга.

Разочарованный, Варсава пытался не допустить прорыва в этой бреши. Один из болтов попал в его наплечник, и мелкий осколок повредил визор шлема. Он увидел, как впереди один из скакунов мощным ударом копытами в таз заставил десантника-предателя пошатнулся.

Другой рогатый скакун воспользовался преимуществом и прыгнул на десантника, выставив копыта вперед. Зверь всем своим весом в одну тонну прижал чумного десантника к земле и стал изо всех сил клевать его броню. Остальные птицы последовали примеру своего сородича и стали опрокидывать десантников Хаоса на землю. Один из воинов выхватил лук и послал стрелу в горло чумного десантника. Стрела, пробив прорезиненный клапан на шее, врезалась в горло приспешника Нургла, лишив его жизни. Это был всего лишь мимолетный островок триумфа в океане резни. Четыре отделения чумных десантников были слишком непосильной задачей для кочевников.

Оборона кочевников была сломлена под натиском врага. Все началось с флангов: кочевники, услышав крики своих сородичей в лагере, начали неуверенно отступать. Воины продержались дольше, чем рассчитывал Варсава. В конце концов чумные десантники были для них богами. Злыми, но богами. Десантники Хаоса никого не оставляли в живых. Снаряды, выпущенные автопушками и тяжелыми болтерами, разрывали на части убегавших кочевников.

Лагерь был полностью захвачен противником. Чумные десантники и их гнилые приспешники предали поселение огню. Воины в капюшонах поливали местность из огнеметов. Кочевники в замешательстве, полуодетые, метались по лагерю. Некоторые даже не пытались бежать, так как бежать было некуда. Все пожитки были втоптаны в грязь. Облака черного дыма и ядовитого газа окутали лагерь.

Улучив момент, Варсава поспешил убраться с места бойни.

Он побежал через поля кактусов. Варсава наступал на тела мертвых, давил растения, по колено вяз в смеси из грязи, крови и отрубленных конечностей. В нескольких шага позади тащился Синдул. Он пробежал несколько шагов и упал, затем восстановил равновесие, встав на колени, и снова поднялся.

Группа гнилостных пехотинцев заметила силуэт Горгоны и пленника. Для них он был ценным трофеем. Последователи Нургла пустились в погоню. Это была их ошибка, и их офицер должен был понять это и вызвать подкрепление. Но он был настолько поглощен эйфорией победы, что даже не удосужился предупредить своих хозяев. Варсава пристрелил их одного за другим. Он развернулся и достал пустой магазин из оружия.

Десантник Хаоса помчался в горы, направляясь на север.

Звуки резни эхом отдавались в долине, но Варсава так и не оглянулся назад.

Погребальные горы были заброшенным местом. Креозотовые кусты изгибались среди трещин в доломитовых блоках, а карпозубики плескались в соляных кратерах. Даже сами горы были небольшими и обрывистыми. Кочевники хоронили здесь своих предков, ставя на могилы камни с начерченными именами.

Валуны были хрупкими и опасно продавливались с каждым захватом Варсавы. И все же десантник-предатель взбирался с устрашающей скоростью. Он перепрыгивал узкие выступы, таща Синдула на поводке за собой.

— Пожалуйста, — прохрипел Синдул. — Помедленнее.

Варсава игнорировал его. Враг все еще преследовал их. Его ауспик засекал сигнатуры противника.

— Освободи меня. Я могу драться. Позволь мне увидеть солнечный свет. Я могу драться, — взмолился Синдул.

Варсава резко натянул цепь.

— Молчи.

Варсава передвигался, прячась за уступами. Если враг не прекратит преследование, он будет готов к встрече. Десантник-предатель снял одну из гранат, висевших на цепи на наплечнике. Восстановив дыхание, Варсава стал ждать.

Внизу под выступом скалы, на заваленном валунами откосе, ауспик зафиксировал одинокую сигнатуру. Цель проворно, уверенной походкой, взбиралась на гору.

— Ты идиот? Тебе не нужно это, — забормотал Синдул.

— Тихо, — прошептал Варсава, потянув цепь на себя. Цель приближалась.

— Неужели твое обоняние притупилось? Он не пахнет как культист Нургла. От этого человека несет свернувшимся молоком.

Варсава принюхался. Возможно, у темного эльдар было более острое обоняние, решил он. Усиленное чувственное восприятие было характерной чертой этого вида, но Варсава не ожидал от ксеноса настолько точного восприятия. Хотя он слышал стук падающей гальки, но не мог различить никакой другой запах кроме запаха крови и оружейной дымки, пришедших из долины.