Только звезды нейтральны - Николай Михайловский

Сколько он шел - трудно сказать. Только вдруг снег начал редеть, блеснули просветы, ветер промчался куда-то вперед, унося с собой белые вихри. Протерев глаза, Пчелка наконец увидел необозримое белое поле, залитое солнцем, висевшим низко-низко над горизонтом. Лучи его ослепили, не давали возможности открыть глаза. Это было похоже на чудо: из мрака вырваться на солнечный простор. Правда, при всем обилии света совсем не ощущалось тепла. Казалось, будто сверхмощный прожектор заливает снежную целину. Стоит ему погаснуть, как опять наступит снежное затмение. Пчелка вспомнил о защитных очках.

По приказанию Максимова их вложили каждому моряку в карманчик, скрытый под меховой подкладкой. Было приказано на солнце без очков не ходить. Можно получить ожог глаз, а то и хуже - заболеть снежной слепотой. Первый раз без опасения положив к ногам бур, Пчелка надел очки и изумился при виде неба, раскинувшегося широким голубым шатром над белой пустыней: в пейзаж точно рукой художника были вписаны призрачные ледяные сопки с голубоватыми вершинами. Мороз основательно пощипывал нос и щеки. К тому же боль в ноге становилась все ощутимее, хотелось снять меховой сапог и посмотреть, что там случилось, но удерживала боязнь обморозиться.

Мичман осматривался по сторонам, прислушивался. Кругом была такая напряженная, даже устрашающая, тишина, будто на всем пространстве в несколько тысяч квадратных километров Северного полюса осталась одна-единственная живая душа - это он, Пчелка, мичман Дубовик. Он поднял над головой ракетницу, и тишину ледяной пустыни прорезал выстрел. Когда вдалеке послышался ответный выстрел, Пчелка принял его за эхо. Но скоро в небо взвилась зеленая ракета, и теперь Пчелка не сомневался - нашлись его друзья. Рука с ракетницей опять взметнулась над головой, и палец несколько раз нажал на курок. В небе опять прочертили след ответные зеленые огоньки. Сразу позабылись все невзгоды: ушибленная нога, мороз… Он увидел там, вдали, черные точки, явно двигавшиеся к нему. Явления рефракции, так характерные для этих мест, искажали перспективу, и Пчелка не мог определить, как далеко от него товарищи. Он взвалил на плечо бур и, прихрамывая, зашагал им навстречу.

Многое в жизни приходит и забывается, а вот минуты, когда бежали к нему друзья и как все трое, встретившись, обнялись, а потом с гиканьем и счастливыми возгласами устроили общую свалку, - такое останется в памяти навсегда…

Лейтенант Кормушенко, растирая щеки, сказал:

- Ну, мичман, мы остались одни…

Пчелка смотрел вопросительно, думая - что это значит?

- Началось сжатие льдов, и корабль погрузился, - сообщил Кормушенко. - Но у нас нет оснований отчаиваться. Василий, включи-ка станцию, может, кто откликнется. А мы будем выполнять задание.

Продрогший, съежившийся Голубев, должно быть, так и не снимал наушников: на груди по-прежнему висел маленький микрофон. Сейчас он снова повторял:

- Я «кит пятнадцать»… Я «кит пятнадцать»… Никто не отвечал.

Пчелке захотелось рассеять тяжелые мысли, собиравшиеся как тучи перед грозой.

- Куда ж вы подавались, товарищ лейтенант? Я тильки лунку начав рубать, глянув, а вин след простыв… - с забавной гримасой на лице рассказывал он.

- Мы с Василием взялись за руки и не отходили от саней, - объяснял Кормушенко, продолжая растирать снегом обмороженную щеку. - А вот вы-то как, мичман?

- Усе ничего. Тильки нога, хвороба ее возьми, под бур подвернулась, - сообщил Пчелка, показывая на ушибленную ногу. Теперь он сбросил меховой сапог, снял носок, и все увидели черноту, выступавшую на голени.

- Давай-ка я тебе помассирую, враз пройдет, - предложил Голубев. Но едва он дотронулся до больного места, как Пчелка вздрогнул и отстранил его руку:

- Ладно. Потерплю.

Он осторожно натянул меховой сапог.

- Товарищ лейтенант, никто не отвечает, - произнес Голубев, снова и снова включая рацию. Его черные глазки умоляюще смотрели на Кормушенко. - Может, дадим СОС?!

Кормушенко выпрямился и строго глянул на него:

- На войне люди попадали в окружение врагов, без снарядов, патронов. Голодные, ремни ели, и то не теряли надежды. Ты же сам стоял под дулами немецких автоматов, а тут нюни распустил…

Голубев смутился, отвел глаза в сторону.

- Давай поихали, дело не ждет, - сердито проговорил Пчелка.

Все трое снова зашагали по снежной целине, под ослепительно яркими лучами полярного солнца. Они не нашли той площадки, которую Пчелка выбрал для установки метеостанции. Ее замело снегом, и они пришли к выводу, что поиски займут слишком много времени. Лучше все начать сначала. Благо есть лопаты. В нескольких местах разгребли снег. Проверили - трещин нет. Пчелка опять взялся за бур, начал сверлить лед. Чем глубже уходило острие, тем больше надо было усилий… Одному не справиться. Геннадий и Голубев помогали. Не терять зря ни минуты. Надо побыстрее установить станцию, чтобы проверить ее работу. Геннадий очертил квадрат, взял в руки кирку, ударил по льду с силой, наотмашь - раз, другой, третий… Скоро утомился. Снял шапку, вытер потный лоб и глянул на Голубева. Тот совсем съежился, изморозь выросла на бровях и ресницах.

- Ишь как тебя разрисовало. Небось закоченел? На-ка, враз согреешься, - Геннадий передал ему кирку и подошел к Пчелке, склонившемуся над буром. Завидев лейтенанта, тот распрямился и виновато проговорил:

- Никак до воды не добраться, бисова сила.

- Отставить! - скомандовал Геннадий. - Шурфик есть - и хорошо. Остальное сделает за нас взрывчатка.

Сняв с санок мешочек с толом и бикфордов шнур, он подошел к лунке и принялся забивать пробуренное отверстие, а когда все было готово, крикнул предостерегающе:

- Ребята, подальше…

Все трое поспешили в сторону, волоча за собой санки с приборами.

Синий огонек полз по шнуру к лунке, и очень скоро впереди грохнуло. Было похоже, будто в воздух летели обломки упругого толстого стекла.

Теперь все трое бросились обратно к лунке и увидели уже не шурфик, а небольшой колодец, по краям которого валялись осколки льда, а в глубине зияла неведомая пустота.

Геннадий опустил тут измерительную рейку с зацепом, а вытащив обратно, торжественно провозгласил:

- Вода! - И, посмотрев на деления, добавил: - Ого, два метра шестьдесят сантиметров. Что надо! Блок питания войдет тютелька в тютельку.

Геннадий сделал запись в книжке, спрятал ее в меховой карман и тут заметил, что Голубев, побледнев, опустился на снег, Геннадий тронул его за плечо:

- Что с тобой, Василий?

- Не знаю, озноб по всему телу…

Старшине неловко было сознаться в своей слабости.

- Не робей. Сейчас получишь хорошее лекарства. Геннадий достал фляжку, налил спирт в пластмассовый стаканчик и протянул:

- На, выпей. И вам, мичман, - добавил он, протягивая второй стакан.

Щеки Голубева разрумянились, улыбка чуть тронула его губы.

- Хорошо… Максимум удовольствия… - с блаженным видом произнес он, сбросив варежки и растирая руки. - Теперь и поработать впору. Разрешите включить рацию, еще попробую…

Геннадий кивнул. Сам он вместе с Пчелкой размечал боковые отверстия для треножника и мачты, на которую будут крепиться приборы метеостанции.

Солнце продолжало светить. Белые торосы отбрасывали длинные синеватые тени. Низко над самым льдом гулял ветер. Пчелке становилась жарко, и он расстегнулся, собираясь сбросить куртку, но тут послышался суровый окрик лейтенанта:

- Мичман! Вы в своем уме?

- Ничего, товарищ лейтенант, ничого, - смущенно откликнулся Пчелка, торопливо застегивая «молнию».

Работа спорилась, и она приглушила все тревожные мысли. Монтировали приборы на опорной мачте. Морозец пощипывал лицо, прихватывал концы пальцев. Геннадий и его друзья часто снимали рукавицы, растирали руки и продолжали действовать. Вспомнив, что давно во рту ничего не было, наспех перекусили бутербродами, запивая их горячим какао из термоса. И снова принялись за дело…

Мела поземка. Острые, как иглы, снежинки ударяли Геннадию в лицо, мешая разглядеть высоту ртутного столба. Он нагнулся, став спиной к ветру, и записал показания приборов, хотя книжечка намокла и паста карандаша расплывалась. Подняв голову и глянув вдаль, Геннадий заметил грозовые облака - кумулюсы, собиравшиеся на горизонте, и тревога охватила его: надо предупредить товарищей, не исключено, что опять разразится снежный буран…

21

С той минуты, как корабль исчез под толстой ледяной броней, весь экипаж волновался за своих товарищей, оставшихся там, среди белой пустыни, в лютой беснующейся пурге. На этот случай все было предусмотрено: связь, вертолеты дрейфующей станции. Наконец, сами десантники имеют и палатку, и солидный запас продовольствия. А все же тревога не оставляла моряков…