Только звезды нейтральны - Николай Михайловский

Аннотация издательства: Произведения известного писателя-мариниста Н. Г. Михайловского, собранные в этой книге, представляют своеобразную летопись Северного флота в дни Отечественной войны и в мирные годы, где беллетристические произведения соседствуют с художественно-документальными повествованиями. Читатель встретит здесь рассказы о боевых делах командующего флотом в годы войны адмирала А. Г. Головко, выдающихся североморских подводников Н. Лунина, И. Колышкина, Г. Щедрина и еще многих, чьи имена остались в истории навечно.

Из предисловия: И как закономерное продолжение этого повествования («Этот долгий полярный день») воспринимается повесть «Мыс Желания», где мы встречаемся с людьми таких же героических характеров - Шуваловым, Максимовым, Зайцевым. Здесь персонажи - лица вымышленные, само повествование - беллетристично. Но в сравнении со страницами воспоминаний особенно очевидной становится типичность изображенных писателем людей. О повести «Всплыть на полюсе!» нужно сказать особо. Сейчас еще только идет разведка качественно новой темы нового флота, и книга Н, Михайловского (об этом уже много писалось в печати) - явно удавшаяся разведка новых характеров, обстоятельств, нравственных коллизий, характеризующих советский атомный флот. Особенно здесь нужно отметить характеры молодого офицера Геннадия Кормушенко и других персонажей- это несомненные удачи в нашей маринистике. Повесть Н. Михайловского - романтическое повествование о подвижничестве советского моряка в «мирные» дни. «Мирные»: ни на один день на планете после 1945 года не замолкали выстрелы, и Н. Михайловский ярко показывает, какая это почетная профессия в наши дни - защищать Родину. Образ Максимова, прошедший через повести, «связывает» флотскую быль о подвижничестве самых разных поколений моряков.

Повести о Максимове

Мыс Желания

1

Тревожно завыла сирена. Минуту спустя застрекотали пулеметы, и почти одновременно глухо ударили зенитки. На Полярное обрушился оглушающий грохот: город находился в кольце заградительного огня. Люди побежали в укрытия. Пришлось повернуть в убежище и капитану второго ранга Максимову. Он сошел с корабля, надеясь побывать в штабе флота, а потом забежать за нужными книгами, но никуда не попал и должен был, торопясь и досадуя, ждать отбоя тревоги.

В полутемном, вырубленном в скале убежище Максимов хотел переждать тревогу у дверей, но люди все прибывали и прибывали, и его вскоре оттеснили чуть ли не на самую середину, под свет единственной мутной лампочки. Оттуда он пробрался к стене и устроился поудобнее в углу. На скамейке потеснились, дали ему место. Здесь пахло сыростью и махоркой.

Где- то поблизости прокатился удар, задрожали стены, лампочка мигнула раз-другой и погасла.

- Товарищ мичман! Позовите электрика. Пусть ввернет новую лампочку.

Кто- то запыхтел за спиной Максимова и, бесцеремонно оттолкнув его, начал продвигаться к выходу.

Максимов встал, пошарил рукой, натыкаясь на чьи-то спины, и, поняв, что выйти невозможно, снова опустился на скамейку.

- Есть у кого спички? - спросили рядом. Максимов достал из кармана зажигалку, повернул колесико и протянул в темноту. К огню наклонился человек в капюшоне, низко надвинутом на лоб.

Запахло ароматным табаком. Запах что-то напомнил Максимову, но что именно - он никак не мог определить.

- У вас, кажется, заграничные? Голос из темноты отозвался:

- Заграничные. Хотите?

Максимов вынул из шуршащей пачки, любезно поднесенной к его руке, сигаретку, помял ее, понюхал, зажег огонь и наконец вспомнил: такие сигареты он курил в Испании.

- Приятные, правда? Вы попробуйте сразу затянуться поглубже, тогда почувствуете всю прелесть.

«Какой знакомый голос!» - подумал Максимов и сказал:

- Да мне безразлично, какие они на вкус. Из меня курильщик никудышный. Я просто давно этого запаха не слышал, последний раз в тридцать шестом, в Испании.

- Вы были в Испании?

- Так точно.

Отбоя не давали. Сидели в полной темноте. И среди незнакомых эти двое почувствовали себя связанным огоньком сигареты, воспоминаниями о прошлом.

- Откуда у вас эти сигареты?

- Из Америки. Только что вернулся. Хотите всю пачку?

- Спасибо. Не откажусь.

- Я не охотник до сигарет. Курю трубку. Трубка успокаивает, помогает сосредоточиться. Да и табак трубочный крепче, серьезнее.

Горн пропел отбой: распахнулась дверь, и холодный воздух ворвался в бомбоубежище. Людской поток, хлынувший на свет, вынес Максимова к двери. Выйдя из убежища, он раньше всего посмотрел в сторону причала» на мачты кораблей. Все на месте. Все в порядке. Он успокоился и уже собирался повернуть к штабу флота, как вдруг услышал:

- Товарищ, а сигареты забыли?

Он обмер. Рядом с ним стоял Зайцев, располневший, округлившийся, в темно-синем щегольском плащ-пальто и высокой фуражке, обтянутой прозрачным целлофановым чехлом.

Зайцев тоже не ожидал встречи, в глазах его промелькнул испуг, но он тотчас поборол его и растерянно улыбнулся.

- А, Михаил! Подумать только, встретились, и где - в родимых пенатах! - воскликнул он и принялся трясти за плечи Максимова. - Такой же! Все такой же! Только вроде плотнее стал. Это что, для, солидности? А бороду куда девал? Значит, уже капитан второго ранга? Персона грата!

Максимову стало неприятно. Все пережитое всколыхнулось в душе, отозвалось болью. Он с неприязнью смотрел на холеное, раздобревшее лицо Зайцева.

- Как живешь-то? - продолжал Зайцев, крепко держа руку Максимова.

Максимов отстранился.

- Живу нормально. Командую кораблями ОВРа.

- Тральщиками, что ли?

- Да, тральщиками, - нехотя ответил он.

- Стало быть, в самом фокусе жизни.

- Вроде так.

- А я только из Америки. Делами ленд-лиза занимался, - как бы невзначай сообщил Зайцев.

«Высоко взлетел!» - отметил про себя Максимов и не без иронии спросил:

- Товарищ Кормушенко тебе поспособствовал или кто другой?

Зайцев нахмурился:

- При чем тут Кормушелко? Было бы тебе известно, это - особое правительственное задание. Ты знаешь, через какое сито просеивают, прежде чем туда послать?!

- Полагаю, - нехотя отозвался Максимов. Зайцев как-то сразу потускнел, нахохлился, дал понять, что оскорблен в своих лучших чувствах.

- Ну, поддержал Кормушенко.

При всей внешней солидности Зайцев сейчас выглядел жалко.

- Извини, я тороплюсь на доклад к командованию, - козырнув, сказал Максимов и повернулся.

Он добрался до штаба флота, поднялся по ступеням, но дверь не открыл. Сперва глянул вниз - Зайцева уже не было. Максимов вернулся и зашагал по дороге, ведущей, в сопки, не отдавая себе отчета в том, куда идет. Он шел тяжелой походкой, потрясенный этой встречей.

Вернулся на корабль, снял шинель и только сел в кресло, как раздался телефонный звонок. В трубке послышался всегда мягкий, певучий голос начальника штаба ОВРа:

- Принимай нового командира.

- Кого именно?

- Тебе повезло. Из Америки прислали.

У Максимова сжалось сердце: так и знал, что это может случиться.

В трубке что-то прошуршало, и начштаба с укором спросил:

- Ты что же, разговаривать со мной не хочешь?

- Прошу извинить! Очень уж все это неожиданно, - неловко оправдывался Максимов.

- А-а-а… Тогда претензий не имею. Встреть командира, потолкуй с ним и позвони.

Максимов поднялся, схватил шинель и спешно начал собираться. «Пойду к члену Военного совета, - решил он, - все как есть расскажу». Он на минуту представил себе разговор с членом Военного совета. Тот выслушает, покачает головой: «Стыдитесь! Родина в опасности, а вы вздумали старые счеты сводить. Мало ли какие отношения складывались до войны! Извольте забыть о них. У нас один общий враг. Понимать надо…» Что на это ответишь?

Сбросив шинель, Максимов зашагал по каюте. Он силился убедить себя в том, что сейчас у него нет права ворошить прошлое. Служба службой, а дружба уже растоптана. Осталась служба, и надо нести ее как подобает.

Стук в дверь заставил Максимова подтянуться и принять обычный деловой вид.

В каюту нерешительно вошел Зайцев. Он был в своем щегольском плащ-пальто и фуражке с целлофановым верхом, из-под которой кокетливо выглядывал рыжий чуб.

- Капитан третьего ранга Зайцев прибыл для дальнейшего прохождения службы, - доложил он, держа руку под козырек.

Лицо с рыжими, сдвинутыми у переносицы бровями выражало чувство собственного достоинства: «Вот видишь, ты не хотел разговаривать со мной, а начальство приказывает служить вместе - и, будь любезен, выполняй».