Стихотворения. Книга стихов - Ирина Ратушинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А ты не тоскуй, конвой...»
А ты не тоскуй, конвой,А ты не считай шаги!Большой Медведицы войВ штопор — над головой,А впереди — ни зги.
А ты не смотри вперёд:Кажись, там одна беда,Гляди, твой бушлатник прёт:Он знает, сволочь, куда.
А ты передёрни — щёлк!Прикрикни из-за спины!Товарищ Тамбовский ВолкПодвоет тебе с луны.
Коростой взялась шинель.За час не дойдём — молись!И губы вмерзают в «шнель!»,Хотя сказать «шевелись!»
А твой-то бушлатник — псих:Сачкует вминать следы.И тени от вас двоихПовёрнуты — не туды!
А руки облапил снег —Уже не спустить курок!— Какой тебе, парень, срок?— Не помню. Айда в побег!
1990 Лондон«Где я? Идиотский вопрос...»
— Где я?Идиотский вопрос.Но, едва губами владея,В кислород (ожог разряд купорос)Возвращённые силой: — Где я?Так и мне, не умея забыть черты,За которой — ни псу, ни ворону,Вновь проснуться: — Где?И увидев: — Ты!Согласиться — по эту сторону.Ладно,Будь потолок — чужой,Будь неясно: Мордва ль, Италия,Чей подъём — в озноб,Чей рассвет — вожжой,Чей тут гимн — ура, и так далее.Пусть их.Раз — на твоём плече,Значит, дали ещё свидание:В этот серый свет,В этот час ничей,В это «здравствуй» — без оправдания.
1990 Лондон«Деревья яблока не рвали...»
Деревья яблока не рвалиИ не стыдятся наготы.И шлют наивные листыТем, кто внизу, в полуподвале:— Я вижу облако.А ты?
1990 Кингз Линн«Наши машины огромны и неуклюжи...»
Наши машины огромны и неуклюжи,Как футболисты двадцатых — в трусах до колен.Наши печали в обмотках бредут по лужам.Наши тела называются словом тлен.В наших садах одуванчики да крапива,Как малолетние воры, вершат набег.Нашим глазам — расплавить зло и счастливоТот, адресованный свыше, великий снег.
1990 Кингз Линн«Пёс мой, пёс, которого нет...»
Пёс мой,Пёс, которого нет!Больше некому — залижи мне боль.На нещаднейшей изо всех планетМне не страшно, пока с тобой.Нам на шею камень —Да в белый свет,Где лишь ты — защита, лохматый мой.Надо жить — не сказано, сколько лет.Но потом обещано, что домой.И туда нас впустят —С тобой вдвоём,Шкурой спасший меня от обид и бед.Потому что там — настоящий дом,Ты там — будешь, пёс, которого нет!
1990 Кингз Линн«А мы всё живём в этом бедном году...»
А мы всё живём в этом бедном году,Где пахнет карболкой, как в детском саду,Где краску с игрушек слизали давно,Но где обещают назавтра кино,Где нас не спеша обучают азам:Водить хоровод и не верить слезам.Но где то один, то другой ввечеруЗачем-то замрёт, обрывая игру,Как будто случайно — у створки дверной,И с тихим отчаяньем:— Нет. Не за мной.
1990 Кингз Линн«Смейся, мальчик, у края Эреба...»
Смейся, мальчик, у края Эреба:Из погони, любви или боя —Они все уходили на небоИ зверей забирали с собою.
О счастливые псы и медведи,Как ваш табор кострами украшен!Голоса и бряцание медиКак мы слышим со спичечных башен!
Как нас там, в золотой круговерти,Ждут и дарят нам игры с огнями,Раз молочные реки бессмертьяШире ветра бушуют над нами!
Пусть под немощный бред асфоделейПозабытые бродят обиды.Изо всех, кто любили и пели —Ни один не достался Аиду!
1990 ЛондонКОЛЫБЕЛЬНАЯ
Ходит, ходит белый кот,Чешет баки у ворот.Завтра утром будет снегВыше крыши, как во сне.Кот на лапках и с хвостомИ с пушистым животом.Он не любит молока —Только снег и облака.Он по месяцу ходил,Коготки позолотил,Лапы вылизать забылИ по небу наследил.От звезды и до звездыЭто всё его следы.А потом он спрыгнул вниз,Распугал мышей и крысИ уселся на трубе.Мы возьмём его к себе.
1991 Лондон«Волк, скулящий «не стало на свете волков»...»
Волк,Скулящий «не стало на свете волков» —Не проси в утешенье жакана!Этой чести достойней любой из щенков,И никто из упившихся смертью стрелковЗа тебя не подымет стакана.Не на шкуру забытого точится нож;Принимай же собачью присягу!Чтоб оскалился молча на пёсий скулёжТвой подраненный брат из оврага.Он залижет бока,Он учует: пора —Не взыскуя ответного зова.И на целой земле не найдут серебра,Чтобы пулю отлить на такого.
1991 ЛондонПИСЬМО С ОТКАЗОМ
Я надеюсь, что лошади Пржевальскоготоже хватит травы.Правда, травы мельчают последнюю тысячу лет.В рассужденьи прогресса, возможно, Вы и правы.Но моя жена (Вы ведь знаете жён)говорит, что нет.Я подумал, взвесил, потом посмотрел на детей,И подумал ещё, и решился не вымирать.Так позволишь себя убедить — а там и костейНе собрать... Ах, Вы готовы собрать?Благодарствую. Но я как-то уже привыкЖить под косматым солнцем у ледника.Вы говорите — необратимый сдвиг?Это Вы просто считаете на века.А века мелковаты для единиц судьбы.Чем за ними гоняться — уж лучше я постоюНа своём.До самого дня последней трубыБудет племя моё трубить на закате в моём краю.До свиданья.Желаю Вам травы и воды,И счастливого млекопитания, и лобастых детей.Остаюсь, признательный Вам за Ваши труды.С нетерпением жду через тысячу лет вестей.
1991 ЛондонВетер в городе
ВОДОПОЙ
Четыре ветра,Двенадцать месяцев,Сорок тысяч братьев,А сестёр уж нет.Седлай до света.Твой путь не вместитсяНи в чьё объятье,Ни в чей завет.
— Кто ты? Ау!Чей рог поутру?— Не тебя зову,Я ищу сестру.
Четыре века,Двенадцать месяцев,Сорок семь заутрень,А сестёр всё нет.Лишь по всем рекам —Плывут и светятсяРозмарин, и рута,И первоцвет.
— Напои коня,Брат ничей.Тут, в зеленях —Ледяной ручей.
Четыре лика —Там, в глубине.Цветёт повиликаНа самом дне.Обовьёт копыта —Струям вспять:Горе позабытоеЗацеловать!
— Четыре света,Двенадцать теменей,Сто царств и три волости —Я коня губил.Но нет ответа,Не стало времени,Не слышно голоса,Только там, вглуби —
Розмарин и мятаЦветут, цветут.Названого братаЗовут, зовут.
— Четыре ветра,Двенадцать месяцев,Сорок тысяч братьев —И никто не спас.Драконы и веприПод копьём бесятся,Но её заклятье —На обоих нас:На коне и мне.
— Так спеши, пора!Свидимся на дне.Я — ничья сестра.
«Пропел петух...»
