Ночь, которой не было - Пенни Джордан

С их появлением мужчины прекратили разговор и с интересом уставились на них. Молчание показалось Николь бесконечным, она смутилась еще больше, однако то, что произошло потом, все равно застало ее врасплох. Пока Мэтт усаживался рядом, она вдруг услышала, как кто-то протянул неприятно знакомым голосом:

— Ну и ну, вот так совпадение… Так вы, получается, снова вместе? И что же, теперь надолго или снова, как в прошлый раз, на одну ночь? Если не ошибаюсь, наша дорогая Николь особенно интересуется теми, кто…

Джонатан… Джонатан Хендри! Он здесь! И, что еще хуже, он узнал их обоих! Николь не могла в это поверить. Она почувствовала, как тошнота снова подступает к горлу, и ее вновь охватило желание убежать — не только от жадного любопытства, которое она видела в глазах окружающих, не только от Джонатана, от его злорадного голоса и взгляда, но и, что куда важнее, от Мэтта.

Сколько бы раз она ни представляла себе кошмарную сцену своего разоблачения, никогда бы не подумала, что именно Джонатан станет главным действующим лицом этой драмы.

Николь даже не заметила, как резко отодвинула свой стул и поднялась из-за стола. Ей послышалось, что Мэтт произнес ее имя, и на мгновение это помогло ей сохранить самообладание, не дать всепоглощающему унижению сразить ее и отнять рассудок.

В это время в зал входила целая группа опоздавших делегатов. Торопясь убежать, Николь наткнулась на нескольких человек и даже не заметила любопытных обеспокоенных взглядов, направленных на нее со всех сторон во время поспешного бегства.

Мэтт также поднялся на ноги, глядя ей вслед. Он уже собирался догнать ее, когда Джонатан также встал, притворно извиняясь:

— Мне жаль, что все так вышло, старина. Я и подумать не мог, что так все обернется!

Он замолчал, когда Мэтт резко повернул голову и посмотрел на него.

— Ты мне никогда особенно не нравился, Хендри. Именно поэтому я прекратил вести какие-либо дела с твоей фирмой, — ровным голосом ответил Мэтт. — Едва ли я могу отнести себя к сторонникам насилия, я не считаю размахивание кулаками подходящим способом для решения споров. Так что, будь любезен, не искушай меня переменить мою точку зрения.

Остальные мужчины, сидевшие за столом, беспокойно переговаривались, переглядываясь. Было вполне очевидно, кто выйдет победителем из возможной схватки, неважно, словом или делом. Лицо Джонатана постепенно приобрело землистый оттенок. Он нерешительно переступил с ноги на ногу и быстро заговорил:

— Это же всего лишь шутка, старина… Я вовсе ничего такого не хотел сказать. В конце концов, она и не пыталась скрыть, что провела с тобой ночь. Надо было только посмотреть, в каком состоянии она заявилась, на работу на следующий день! Должен сказать, я был тогда порядком изумлен… До тех пор она вела себя, как настоящая недотрога — и вдруг упорхнула вместе с тобой прямо посреди банкета в честь юбилея моего старика! Только странно, что вы до сих пор вместе. В конце концов, мужчины ведь…

— Полагаю, ты сказал достаточно, — ядовито прервал его Мэтт и с презрением добавил: — Думаю, джентльмены, вы понимаете, почему я не могу сегодня поужинать вместе с вами… У меня внезапно пропал аппетит.

Выйдя из-за стола, Мэтт зашагал к выходу, нахмурившись и напряженно раздумывая. Выходит, Николь — та самая девочка, которая много лет назад… та хрупкая юная девушка, которая столь необдуманно рисковала, подвергаясь такой опасности. Она так отчаянно флиртовала с ним, а потом…

Неспешно пройдя через вестибюль, он припомнил, какое искушение испытал тогда, как ему пришлось буквально бороться с собой, чтобы не потерять голову, не уступить желанию, которое она возбуждала в нем. Ведь он отказался от нее тогда в первую очередь ради нее самой. В конце концов, она была совсем еще ребенком, несмотря на кошмарную боевую раскраску и массу торчащих во все стороны кудряшек.

Мэтт остановился, прищурившись, словно рассматривал то, что случилось восемь лет тому назад. Разумеется, она его узнала, судя по ее реакции на насмешки Джонатана… Он задумчиво посмотрел по сторонам и нахмурился еще больше, вспоминая, как в то утро собирался прочитать ей настоящую нотацию, словно она была одной из его младших сестренок, собирался предостеречь ее, указав на опасность подобного поведения… Однако он должен был лететь в Штаты, и, кроме того, возникло неожиданное затруднение: само ее присутствие вызывало в нем неистовое, неодолимое желание.

Он круто повернулся и подошел к стойке. Дежурная нерешительно взглянула на него, когда он повторил свою просьбу, но, поколебавшись несколько мгновений, протянула ему то, что он просил.

Наверху, в своем номере, Николь лихорадочно кидала вещи в чемодан, не представляя, что будет делать, как доберется домой. Она ощущала лишь необходимость бежать, уехать, как можно скорее, оказаться там, где не будет свидетелей позорного разоблачения.

Она не посмела посмотреть Мэтту в глаза, когда Джонатан заговорил с ними, почувствовав такую слабость, что у нее не осталось сил ни на что, кроме поспешного бегства.

Теперь, укладывая вещи, она все еще дрожала, словно насмерть перепуганный зверек. Ну почему, почему ей не пришло в голову, что и Джонатан может быть на этой проклятой конференции?! Почему она не подумала о том, что он непременно узнает ее, узнает их обоих?!

Если бы эта мысль пришла ей в голову немного раньше, наверное, тогда бы она…

Что? Отказалась бы поехать на конференцию? Она снова содрогнулась. Лучше бы Мэтт тысячу раз узнал и вспомнил ее, какую бы боль это ей ни принесло, чем такая пытка, такое неслыханное унижение.

Однако не только стыд и позор публичного разоблачения причиняли сейчас ей такие муки.

Все дело в том, что думает о ней Мэтт… Ведь теперь он знает, кто она такая, теперь он, несомненно, вспомнил ее… Она тихо застонала, но даже не услышала свой голос, больше всего походивший на стон раненого зверька, попавшего в западню, из которой нет, и не может быть выхода.

Ну что же, теперь все кончено. Едва ли она может и дальше работать у Мэтта. Даже если он постарается забыть о том, какой идиоткой она себя выставила, сломя голову убежав из банкетного зала, вполне достаточно и того, что ему теперь известно все, о ее прошлом…

Николь представления не имела, что скажет родителям. Губы ее искривила усмешка. Может быть, расскажет правду. Теперь у нее не осталось больше сил продолжать выдумывать спасительную ложь. Кроме того, она устала жить в постоянной лжи… устала от необходимости притворяться, от выматывающего ее каждый день страха, что Мэтт вот-вот посмотрит на нее и узнает.