Только тишина - Богдан Петецкий

Его лицо потемнело.

— Говори, — прошипел он. Наклонился в мою сторону, руки напряглись.

— Не о чем, — возразил я. — Это только тишина.

— Тишина! — выдавил он.

Я ждал. Он стоял напряженный, не сводя с меня глаз, потом голова его поникла. Прошла минута. Может быть, больше.

— Тишина… — повторил он наконец изменившимся голосом. — Мысли соразмеримые со временем. И не только мысли. Все, что ты делаешь. Я всю жизнь мечтал о тишине.

— Теперь ее у тебя предостаточно, — отрезал я.

Он вздрогнул. Глаза расширились. В них не осталось ни следа дымки. Одно лишь пламя. Отчего глаза стали чуть ли не белыми.

— Верно! — выкрикнул он. — И я не никому не позволю отобрать ее!

Его голос звучал торжествующе. Он выпрямился, воздел руки жестом древнего пророка.

С меня этого было предостаточно. Теперь я посмотрел на него несколько иначе. И дольше, чем следовало бы. Он оглянулся. Глаза потухли. Он опустил руки и стал озираться словно бы в растерянности.

— Мне пора, — сказал он так тихо, что я едва его расслышал.

— Тебя ждут? — поинтересовался я.

Он замер. Невероятно медленно поднял голову. Прошептал:

— Кто?

— Не знаю, — я улыбался. — Может, вы переговариваетесь во сне? Я о чем-то таком слыхал.

— Да? — хмыкнул он. — Кто-то тебе об этом рассказывал? Или ты сам хочешь, чтобы так было?

Он снова стал собой. Как тогда, на холме, когда преградил мне дорогу. Над этим стоило поразмыслить. В его случае колокола действовали, видать, выборочно. С перерывами. На улаживание дел, которые — с его точки зрения — были неотложными.

Так или иначе, но я до сих пор ничего не знал.

И — что хуже — выходил из игры. Меня раздражал его голос. Его присутствие. Я затосковал по тишине, о которой он столько говорил. Нет, не о той. По моей тишине.

С того момента, как он переступил порог базы, я знал, что отсюда он не выйдет. Что я вынужден так поступить, поскольку именно этого ожидали от меня люди, которые меня здесь оставили. Неожиданно я отказался от своих намерений. Люди всегда рассчитывают на нечто большее. На то, например, чтобы все выяснить. Заперев его теперь в гибернаторе, я лишался бы такой возможности. Если не навсегда, то на полвека. Достаточный срок, чтобы призадуматься.

Он направился к выходу. Не спешил. Большой, сытый зверь, разгуливающий по клетке. Такими были его движения. Такого можно безнаказанно рассматривать. Если не приближаться к решетке.

Я следил за ним глазами. Он вошел в тамбур, даже не обернувшись, чтобы кивнуть на прощание. Я выждал некоторое время и двинулся следом. Остановился в дверях, опершись о косяк. Поинтересовался:

— Придешь?

— Угу…

— Один?

Он остановился. Какое-то время нашаривал замок, словно впервые имел дело с магнитными защелками, применяемыми на всех объектах Централи. Нашел наконец. Сноп света ударил в лес.

— Да, — произнес он твердо.

Только когда он исчез из поля моего зрения, я шагнул на порог. Всмотрелся в то место, где еще можно было угадать его силуэт. Теперь он показался мне неестественно высоким.

— Погоди, — крикнул я.

Шаги стихли. Он остановился.

— Когда придешь, — твердо произнес я, — то остановись возле первого же автомата и крикни. Не двигайся, пока я не выйду. Понял?

Из тьмы донесся неразборчивый звук.

Я простоял еще какое-то время, после чего вернулся в кабину. Проверил показания датчиков, скользнул глазами по экранам, принял душ. Поднес к губам тюбик с концентратом. Моя рука остановилась на полпути.

Вот они. Появились в меняющейся последовательности. Доля секунды, один-единственный тон, отдельная струна скрипки. Потом доносится следующие, и воздух наполняется звучанием инструментов. Какое-то время они играют с одинаковой силой, потом незаметно начинают пульсировать. Это уже колокола.

Ночь снаружи. Мне казалось, что ночь эта началась давным-давно. И с того мгновения, как она началась, ничего не происходило. Мои замеры, блуждания, встреча на заросшей просеке — все это происходило лишь в сфере звуков. Не звуков. Тишина. В том, что вынуждает меня слышать ее.

Никакой встречи не было. Если несколько минут назад кто-то и сидел в этом кресле, то им мог быть только я сам. Ни одной живой души в радиусе тысячи километров. Кроме тех, кому предстоит в свое время ожить. Не говоря уже о сошедшем со страниц книжек двадцатого века «неприспособленном» пилоте из Централи. Все это чепуха.

Чепуха?

Я набил рот концентратом. Ел спокойно, ритмично двигая челюстями. Проглотил, улыбнулся. Я не увидел этой улыбки, но мог о ней догадываться, мог не одно сказать. Например, что мое лицо отреагировало на нее с удивлением. А это было для меня чем-то поразительно новым.

— Нет, — громко произнес я. — Никакая это не чепуха. Не на этот раз.

Голос был моим. Хотя и прозвучал именно таким. Мне приходилось уже слышать его несколько раз в жизни. В тех случаях, когда готовил себя к тому, что происходило потом. Потому я и мог летать к звездам.

Я уже не мог вспомнить лица человека, который остался в одиночестве дольше, чем ему следовало бы. И не пытался вообразить, как он пробирается теперь через лес. Он еще не мог далеко уйти. Пробирается сейчас через заросли, как я сегодня днем. Сможет он отыскать дорогу в ночи? Должен знать проход. Нет. Другого пути нет. Разве что он воспользуется проделанной мной тропинкой. Но, вопреки этому, я ничего не слышу. Даже когда зажмуриваю глаза и пытаюсь представить себе его худую, высокую фигуру. Он идет, покачивая плечами, ставя сперва одну ногу, потом другую…

Ничего. Одни колокола…

Я не позволю тишине обмануть себя. Он на самом деле был здесь. И сказал несколько слов, которые стоит запомнить. Будто явится утром с букетиком гвоздик и бутылкой шампанского.

В ту ночь я выслал наружу все автоматы. Лег спать в комбинезоне, лишь слегка расстегнув его. Излучатель положил под рукой.

Сразу же перед тем, как я заснул, передо мной появилось лицо профессора Марто. Впрочем, может, это уже начинался сон.

Наутро я впервые заметил изменения в изображении, передаваемом из пространства. Два корабля нарушили программу полета. Данные в оконках, прилегающих к ленточным экранам, сместились на невообразимо малую величину, но учитывая расстояние — одно это было революцией.

Нарушалась детально разработанная программа экспедиции. Два экипажа направлялись к новой цели. Мало того — траектории их курсов начали сближаться.

Надо рассчитать точку встречи. Загрузить работой анализаторы и вычислители. Потом взяться за компьютер. Но мне хватало и собственных забот. Изображение на контрольном экране оставалось чистым. В нем не было ничего, что вынуждало бы к поспешности.