Двойной расчет - Барбара Абель

40

Поначалу все шло гладко. Когда Анжела появилась на школьном дворе, дети бросились к ней с криками «мама!». Ничего не заметила и директриса: назвав ее «мадам Жилло», она принялась рассказывать, как дети провели день. Эти мелкие детали слегка успокоили Анжелу, которые она приняла как хорошее предзнаменование, и, расслабившись, принялась устраиваться в своей новой жизни, собрала все детские вещи — одежду, фуражку Макса, сумки — и они отправились домой.

Дом. Ее дом. Ее машина, ее мебель, ее одежда, дети, муж. Ее роль, ее место.

Когда они вошли в дом, Анжела закрыла входную дверь, и ее окатила волна счастья: она была у себя дома. Наконец. Вот это чувство: словно вернулась к себе после долгого и смертельно опасного путешествия. «Home, sweet home»[7]. Это, конечно, глупо, но… Она все же чувствовала себя не вполне уверенно, не так, как человек, который, находясь в родных стенах, делает целый ряд обычных, почти ритуальных вещей, абсолютно не задумываясь об этом. Скажем, войдя, снимает обувь или, если хочет пить, выпивает стакан воды. Ей это не удавалось, она чувствовала себя гостьей.

Войдя в гостиную, дети, вырывая друг у друга пульт, бросились к телевизору. Макс пожаловался, что Леа жульничает, она в ответ обозвала его «гномом», мальчик обиделся. Анжела положила ссоре конец, забрав у детей пульт и включив второй канал. Это доставило ей огромное удовольствие: она вела себя как настоящая мать.

Венди вышла из кухни, подозрительно посмотрела на Анжелу, затем направилась в холл и оттуда на второй этаж. Анжела не обратила на кошку внимания — она наслаждалась своим присутствием в этом месте, принадлежавшем ей отныне по праву. Жизнь должна была бы остановиться — до того ей было хорошо! Эта женщина вновь обретала себя, узнавала себя другую, с удовольствием любуясь своим счастливым отражением во всех зеркалах, которые были в доме. Разве она так изменилась? Снаружи это казалось незаметным, но внутри она ощущала, как рождается ее новая сущность. Она была уже не Люси и не Анжелой, а кем-то третьим, новым существом, в которое ей предстояло вдохнуть жизнь, — на радость всем окружающим. Ей казалось, что на нее возложена определенная миссия. Нет, она не искала выгоды и не стремилась погубить Люси. Это была именно миссия, долг, если угодно, исполнить который у Люси не получилось. Ничего личного! Их роли могли быть распределены по-другому, это ничего не изменило бы. За исключением, может быть, того, что она, Анжела, сумела бы выполнить свою миссию до конца. Хотя как знать?

Теперь все неважно! Обстоятельства сложились именно так, и оглядываться назад бессмысленно. Главное теперь — взять ситуацию под контроль.

Однако по мере того как шло время, ее беспокойство нарастало: она опасалась возвращения Ива. Расскажет ли он жене об утреннем визите Анжелы? Признается ли в супружеской измене? Ее терзали сомнения.

Написанное письмо, предназначенное для самой же себя, уже лежало на постели в комнате, расположенной на втором этаже «Беседки». Когда Ив узнает о нем, о том, что Анжела предпочла уехать, он объяснит своей жене, что все складывается к лучшему. Ведь через несколько часов Анжела окончательно исчезнет из их жизни.

В шесть часов «Бла-бла-шоу» закончилось, и дети, как обычно, направились в ванную. Анжела принялась готовить ужин: деревенские сосиски и морковное суфле, как велела сестра. В двадцать минут седьмого звуки в передней возвестили о приходе Ива. Сердце Анжелы бешено забилось, кровь бросилась к лицу, внутри все застыло.

«Да держи же себя в руках, черт возьми! Не происходит ничего страшного: всего лишь муж вернулся с работы!»

Было слышно, как в ванной дети с криками встречали отца. Прошла целая вечность, прежде чем Ив переступил порог кухни. Вид у него был мрачный. «Люси» стояла к нему спиной и мыла в раковине морковь. Не взглянув на нее, он рассеянно поцеловал Анжелу. Она была этому рада: ей все еще не удавалось подавить свое волнение.

— Как прошел день? — спросила она, продолжая возиться с морковью.

— Так себе, — пробурчал он, ничего не объясняя. — Пойду к детям.

Он вышел. Их «встреча» длилась не более пятнадцати секунд.

Оставшись одна, Анжела облегченно вздохнула. Выходит, что людям, прожившим десять лет в браке, при встрече нечего друг другу сказать? Прелестно! А может, он и вправду подавлен давешним инцидентом в мастерской? А теперь испытывает стыд и унижение и поэтому не может смотреть ей в лицо? Вполне естественно, между прочим: он только что занимался сексом с сестрой своей жены!

При этой мысли Анжела приободрилась. В конце концов ее долг — успокоить и поддержать мужа, который вернулся домой после целого дня тяжелой работы. Она быстро порезала морковь, поставила кастрюльку на огонь и направилась в ванную к мужу и детям.

Опершись о дверной косяк, она наблюдала сцену, которая вполне совпадала с ее представлениями о семейном счастье. Ив брызгал на детей, они отвечали ему тем же, вся ванная была залита водой. Анжела вздыхает, по ее телу пробегает дрожь. Господи, как он красив! Дети хохочут, папа притворяется, что сердится, мама улыбается, глядя на них. Настоящая семья, никаких сомнений.

Пока Ив возится с детьми, она ласково поглаживает ему спину, просто так, в знак дружеской поддержки. Потом озабоченно поглядывает на часы: 18.45. Время как будто остановилось, а ведь обычно оно летит галопом. Через какие-нибудь два часа все будет кончено, но пока что эта незавершенность мешает ей ощутить всю полноту счастья, ожидающего на расстоянии протянутой руки. И за это Анжела злится на Люси еще больше. Сестра крадет у нее время, которое становится потерянным, мертвым. Но и его надо как-то убить.

Она спускается вниз и бесцельно бродит по дому. Внутреннее напряжение мешает ей сосредоточиться. Венди развалилась в кресле, она дремлет. Молодая женщина присаживается рядом и протягивает руку, чтобы погладить кошку, однако та внезапно вскакивает и злобно шипит. Удивленная реакцией Венди, Анжела отходит.

«Тебя не проведешь!» — думает она, внимательно глядя на животное.

Через несколько мгновений появляется Ив. Она радостно устремляется ему навстречу, но ее порыв остается без ответа — кажется, он ее избегает. «Он не может смотреть мне в глаза», — догадывается Анжела. Чувствительность мужа ее трогает: «А Люси еще сомневалась в его верности! Какая дура!» Она слегка успокаивается. «Завтра, самое позднее — послезавтра он узнает, что Анжела предпочла уехать подальше отсюда, и тогда все утрясется. Он мне во всем признается. А я его прощу. Мы будем счастливы».

19.45.

Ужин готов. Все садятся за стол, дети еще возбуждены после купания, отец старается их утихомирить, «мама» раскладывает еду по тарелкам. Макс рассказывает, что он сегодня делал на уроке рисования. Под детский щебет «Люси» делает попытку расспросить мужа о том, как прошел день. Он отвечает неохотно.

— Все как всегда.

— Но ведь ты сказал, что были какие-то неприятности.

Ив пожимает плечами. Муж явно не склонен поддерживать беседу. И тем не менее как бы невзначай спрашивает:

— Ты сегодня виделась с Анжелой?

«Люси» испытывает легкое замешательство.

— Нет.

Он молчит. Она задает вопрос:

— А почему ты спрашиваешь?

— Просто так.

Атмосфера за столом напряженная, дети нервничают. Должно быть, устали: надо будет побыстрее отправить их спать. Макс отказывается от еды.

— Невкусно, — объявляет он, отталкивая тарелку.

— Действительно, сегодня что-то не очень, — безжалостно подтверждает Ив.

«Люси» расстроена. Анжеле еще многому придется научиться, прежде чем она превратится в респектабельную Люси. Она никогда не была особенно домовита. И готовить почти не умеет, если не считать лазаньи да нескольких салатов. Ей не по себе, но она старается по мере сил приспособиться к ситуации. Перебирает в голове советы, что давала ей сестра.

— Макс, если не съешь все, то не получишь десерта и немедленно отправишься в постель.

Мальчик недовольно сопит, однако проглатывает несколько ложек. В дискуссию вступает Леа.

— Соли не хватает.

Анжела начинает терять терпение.

— Если тебе не нравится, в следующий раз будешь готовить сама!

Ив поднимает на нее недоуменный взгляд.

— Что это с тобой?

Анжела в смятении — Люси, разумеется, такого не сказала бы! — и замолкает, чтобы не вляпаться еще раз. На самом деле она уже на грани нервного срыва, беспрестанно смотрит на часы, запихивая в себя еду, чтобы не возбудить подозрения. Макс прав: эта морковь — ужасная гадость.

19.35.

Ужин окончен. Дети поднимаются в ванную комнату, чтобы почистить зубы, Анжела следует за ними, дабы убедиться, что этот ритуал будет проделан по всем правилам. Она знает, что Люси за этим следит очень строго. Опять начинается цирк. Леа все делает аккуратно, зато Макс начинает играть с зубной пастой. Он уже перемазался ею весь и теперь вытирает руки о свою пижаму. Прошло каких-то две минуты, и вот результат: курточку надо менять. Анжела нервничает все сильнее, она на грани истерики. Леа искоса посматривает на нее.