Верования дохристианской Европы - Мартьянов Андрей Леонидович

После этого тьма накрыла войско короля, люди и кони обезумели и в панике уничтожили друг друга. В живых остались лишь король, королева и еще двое. Лоэгайре склонился перед святым Патриком — не потому, что уверовал, а из страха, — и назначил ему новую встречу через год, чтобы закончить их спор.

Через год, на Пасху, святой Патрик пришел в замок короля, причем вошел он сквозь запертые двери. Слушать проповедь святого никто не стал, но из вежливости ему поднесли чашу.

Патрик сел за стол. Тогда друид Лусетмайл поднялся со своего места, подошел к святому Патрику и вылил в его чашу какую-то жидкость (возможно, яд). Все замерли — как поступит святой Патрик?

Патрик же молча осенил чашу крестным знамением, и содержимое ее превратилось в лед. После этого он осторожно перевернул чашу, и из нее вытекла та самая капля, что влил друид. Затем лед вновь стал вином, и Патрик выпил его.

Лусетмайл рассердился. Он предложил выйти за город и там продолжить состязание.

— Давай покроем землю снегом, — предложил Лусетмайл.

— Сейчас весна, и это будет против воли Божьей, — сказал святой. — Нам не дано распоряжаться временами года.

Лусетмайл предположил, что святой Патрик попросту не может вызвать подобное чудо, и прочел заклинание, после чего белый снег выпал в долине. Люди стояли по пояс в снегу, так его было много.

Святой Патрик и бровью не повел:

— Хорошо, мы видим снег. А теперь сделай так, чтобы он исчез.

Друид нахмурился:

— Чтобы растаял снег, потребуются по меньшей мере сутки.

— У тебя получается творить зло, — сказал святой Патрик, — или пустые фокусы. Но сотворить добро ты не в силах, потому что Господь не помогает тебе.

После этих слов святой Патрик благословил долину, и снег исчез.

Состязание с друидом продолжилось, и святой Патрик постоянно одерживал верх. Новая религия уверенно побеждала, без малейшего страха сталкиваясь с древней, языческой, на привычной для нее почве — почве чудес, — и постепенно замещала ее. В самом начале, когда мы говорили о язычестве, мы выяснили, что язычество — это, собственно, «народная религия», «вера языка» (слово «язык» и означает собственно «народ»). Особенность кельтского христианства заключается как раз в том, что оно стало народной религией, «своей», и святой Патрик сделался ближе сердцу ирландца, чем когда-то всеми любимый бог Луг.

Чудеса же эти подчас поражают воображение. Так, в «Письме к Коротикусу» (это произведение написано самим святым Патриком) говорится о некоем британском вожде, который, несмотря на все вразумления, продолжал преследовать христиан. И тогда святой Патрик попросил Бога изгнать безбожника «из жизни сей». Как-то раз вождь услышал, будто некто читает стихи, призывающие его отказаться от власти. Здесь мы имеем дело с хорошо известной кельтам «песнью поношения», имеющей силу уничтожать того, к кому эта песнь обращена. И неожиданно злодей превратился в лисицу, которая бежала, навсегда исчезнув «из этого мира», «из жизни сей», как и просил в своей молитве Патрик.

Одной из характерных черт кельтского христианства стала традиция своеобразного «освящения земли» через устраивание «стоянок». Ирландцы сооружали высокие каменные кресты особой формы — «кельтский крест», — или выбивали такие кресты на высоких, вертикально стоящих камнях (которым, по всей вероятности, в давние времена совершались языческие поклонения). Паломники, отправляющиеся к таким «стоянкам», обходят кресты — видимые знаки победы христианства — с пением религиозных гимнов.

В существование «тонких мест», разбросанных по обитаемому миру, верили все древние кельты. Это были особые места, где человек соприкасается с хрупкой границей между прошлым, настоящим и будущим, здешним миром и потусторонним. Так обстояло в языческие времена, так стало и во времена христианские, когда «тонкие места» стали местами встречи с Богом.

Характерен такой эпизод из жития святого Патрика. В Кашэле, столице Мунстера, находилась огромная каменная плита, связанная с древним языческим ритуалом. Когда святой Патрик наступил на нее, оттуда вылетела тысяча демонов. Святой же благословил камень и предрек: отныне каждый день в час заката над этим камнем будет являться ангел. Если же король Мунстера и девять его сыновей будут поститься на этом камне, любая их просьба исполнится. И наконец святой Патрик сказал, что огонь этого места будет одним из трех огней Ирландии, которым суждено гореть до конца времен.

С «тонкими местами» связано и знаменитое чистилище святого Патрика — некая пещера, которая представляет собой вход в иной мир. Она расположена на острове посреди Лох-Дерг («Красного озера», т.е. связанного с потусторонним миром). К этой-то пещере отправлялись паломники в средние века, чтобы добровольно принять на себя муки чистилища (и очиститься заранее, еще до наступления смерти). Считалось, что если заснуть в пещере, дьявол утащит тебя в ад.

Возможно, святой Патрик и посещал эти места, однако сама идея «Чистилища» имеет более позднее происхождение и относится к одиннадцатому веку. Здесь, однако, мы видим, каким стойким было представление о существовании «тонких мест» и возможности проникновения в иное пространство.

Особенными оставались и представления кельтов о времени. Мы уже знаем, что человек, попавший в сид, в холм, где обитают феи (ши, бывшие боги из Племен Богини Дану), может провести под холмом три дня, а выйдя на поверхность узнать, что прошло триста лет. Пребывание в ином пространстве означает также и пребывание в ином времени.

Но особенно отчетливо «свободное» отношение ко времени заметно, когда речь заходит об ирландских святых. Так, ирландцы не сомневаются в том, что между святым Патриком и святой Бригиттой существовала тесная и добрая дружба. Это не мешает тем же ирландцам хорошо знать о том, когда жили святой Патрик и святая Бригитта: если верить некоторым письменным источникам, Патрик умер в то время, когда Бригитте было шесть лет. Никого подобное расхождение в датах не смущает.

Ирландцы также уверены в том, что другая их великая святая — Ита — кормила грудью младенца Иисуса, да и вообще выкормила многих святых Ирландии.

Кельтское восприятие времени заключается в том, что именно сейчас, в данный момент, совершается полнота времен. Бог создал время все сразу, целиком. Поэтому человек, особенно — святой, — в состоянии путешествовать по времени так же, как обычный странник ходит по дороге, то есть перемещается внутри пространства. «Когда Бог создал время, — говорят кельты, — он сотворил его достаточно».

Бережное отношение к языческому прошлому — не разрушение, а разумное преодоление и преображение, — стало привычной практикой для Кельтской церкви.

Осталась легенда о мирном споре святого Патрика с друидами. Друиды, по преданию, говорили о том, что поклоняются не только деревьям, но и Солнцу. На это святой Патрик ответил: «И мы поклоняемся Солнцу — Солнцу Правды, Иисусу Христу». Он перечеркнул круг, символизирующий солнце, крестом, и именно так появился знаменитый кельтский крест — крест святого Патрика, который распространился по всему северо-западу Европы, вплоть до Новгорода. Археологические данные, впрочем, указывают и на более древнее — возможно, и дохристианское, — использование в орнаментах кельтского креста, но это не мешает существовать и легенде.

Именно такое уважение к прошлому приводило к сравнительно мирному распространению христианства на острове, и даже друиды порой принимали новую религию. Во времена святого Патрика городов в Ирландии — в современном смысле — не существовало, поэтому церковь быстро приспособилась к племенным порядкам. Кельты имели обычай отдавать своих детей на воспитание родственникам, порой довольно дальним. Так появлялись молочные братья, а их дружба укрепляла клановые связи. Патрик научил ирландцев отдавать детей на воспитание в христианские миссии. Священники жили в кланах и подчинялись местным обычаям. Монахи также опирались на клан — от клана они получали землю для монастыря, с кланом были связаны теснейшими узами. Сан аббата часто передавался по наследству внутри наиболее влиятельной семьи, и таким образом наместник монастыря не только возглавлял общину, но и становился во главе христианской жизни самого клана. Обычно он возводился в сан епископа — для ирландцев не существовало особой разницы между аббатом и епископом. Мы знаем также о дружбе между странными существами и монахами (святой Финнен, как мы помним, подружился с Туаном Мак Майрилом, который рассказал ему «историю Ирландии» и историю своих перерождений — то в орла, то в оленя, то снова в человека). Монахи же записывали многие древние предания своей земли, в том числе предания о богах и героях.