Сломанные куклы - Джеймс Кэрол

Я был настолько поглощен картой, что не услышал, как сзади подошла Темплтон. Ее выдали духи. Она переоделась, и вместо формы на ней теперь были джинсы и блузка. Выражение лица было нейтральным – любой игрок в покер позавидовал бы. Она интриговала меня, потому что я не мог понять, что у нее было на уме.

– Как дела? – спросила она.

Голос был так же нейтрален, как и выражение лица. В нем не было ни единой подсказки, ничего, что выдавало бы ее настроение.

– Самое время сделать перерыв.

– Перерыв?

– Да, он наступает в каждом расследовании. Все, что можно было сделать, либо уже сделано, либо делается. Мы отлично поработали.

– Всегда можно сделать больше.

Я кивнул на карту, фотографии, исписанную доску.

– Если ты видишь что-то, чего не вижу я, скажи.

Темплтон какое-то время смотрела на доску и признала:

– Нет, ничего не вижу.

Я тоже смотрел на карту, но не мог увидеть никаких новых закономерностей. Мысль, что мы могли что-то пропустить, не покидала меня. Период затишья в расследовании всегда проходит у меня в бесконечных сомнениях. Действительно ли сделано все возможное? Точно ли не осталось никаких белых пятен? Бездействие всегда дается мне очень тяжело. Если бы мы жили в идеальном мире, у Хэтчера были бы неограниченные возможности и расследование продвигалось бы гораздо быстрее. Но в реальном мире в каждом деле приходилось делать перерыв, а иногда и несколько.

– Ты когда-нибудь должна будешь меня простить, – сказал я Темплтон.

– Я уже тебя простила.

– Глядя на тебя, этого не скажешь, – сказал я и посмотрел на нее.

– Да, я была очень зла на тебя, Уинтер, но это в прошлом. Отличная была идея с пресс-конференцией.

– Она будет отличной, если будет результат. А если не будет, то идея идиотская.

И мы опять уставились в карту. Прошла минута, вторая.

– Мы как-то мало обсуждали сообщницу, – наконец сказала Темплтон.

– Давай обсудим, – сказал я.

– Как будто она женщина-невидимка, как будто ее нет.

– Она есть, – заверил ее я. – Но то, что ты подняла эту тему, означает, что ты над ней думала. Давай послушаем, что у тебя есть.

– Джек-головорез помешан на контроле, так? – она посмотрела на меня вопросительно, ожидая подтверждения, и я кивнул. – Он эмоционально подавляет свою партнершу настолько, что она вздохнуть боится. Он при любой возможности обесценивает ее, обзывает, издевается. Можно сказать, он ведет психологическую войну, в которой она играет роль врага. Она уже давно привыкла держать свое мнение при себе, потому что все, что она скажет, будет воспринято враждебно или будет высмеяно. В итоге, на данном этапе она почти не разговаривает, потому что ей слишком страшно.

– Почему?

– Потому что единственный человек в мире, с которым она общается, – Джек. Он не разрешает ей видеться больше ни с кем.

– Да, я примерно так же себе это представляю, – сказал я. – Есть еще кое-что, над чем можно подумать. Она стала такой по мере развития отношений с сообщником? Или она была такой еще до их встречи?

Темплтон улыбнулась:

– То, что ты поднял эту тему, означает, что ты над этим думал. Давай послушаем, что у тебя есть.

– Я ставлю на то, что она всегда такой была. Уверен, она пережила насилие в детском возрасте, скорее всего от отца. Поэтому она и потянулась к маньяку: это следствие незавершенного психологического процесса с отцом, аналогичного действию мотылька, летящего на свет. Когда в ее жизни появился этот психопат, у нее не было никаких шансов избежать отношений.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Сумати Чэттердзи с лэптопом в руках. Ее лицо раскраснелось, и она тяжело дышала. Судя по тому, что она не смогла дождаться лифта, а прибежала вверх по лестнице, случилось что-то экстраординарное. Как только Сумати увидела, где я нахожусь, она двинулась прямиком ко мне.

– Я нашла имя, – сказала она. – Его зовут Tesla.

44

Рэйчел слышала, как Адам спускается по лестнице – неторопливо, размеренно и почти неслышно, благодаря мягкому ковру. Так идет человек, который никуда не торопится, потому что точно знает, как будут разворачиваться дальнейшие события. Телефонная трубка выпала из рук Рэйчел и с грохотом упала на деревянный пол. Она вскочила и метнулась к входной двери, вцепилась в ручку и стала ее дергать. Дверь не открывалась. Она предпринимала новые попытки – толкала, крутила эту ручку, стучала кулаком в дверь. Адам нараспев звал ее:

– Номер пяяять, номер пяяять.

Он уже преодолел первый пролет лестницы и медленно спускался в холл.

В отчаянном поиске выхода она посмотрела вокруг, увидела справа коридор и побежала по нему. Она билась во все двери, которые встречались на пути, и все они были заперты. Адам приближался, она уже слышала его шаги совсем рядом. Дернув последнюю запертую дверь в конце коридора, Рэйчел оказалась в тупике, больше бежать было некуда. В исступлении она била по ней кулаками и ногами и выла от безысходности. Адам подошел совсем близко – уже чувствовался запах его лосьона и было слышно его дыхание.

– Номер пять, повернуться ко мне.

Рэйчел не двигалась. Она продолжала стоять, упершись лбом в дверь, осознавая свое полное поражение. Вдруг ее пронзила внезапная боль в боку – настолько острая, что она потеряла способность дышать. Она упала на пол, каждое нервное окончание в теле взрывалось и искрило. Неимоверным усилием ей удалось повернуть голову. Адам стоял прямо над ней, а в его правой руке Рэйчел увидела электропогонялку для скота. Она свернулась в комок и закрыла глаза. Ей хотелось только одного – умереть, чтобы все наконец закончилось. Никогда и ничего ей не хотелось настолько сильно.

Адам снова ударил ее электрошокером, но на этот раз прижал его к животу и держал там до тех пор, пока ее крики не превратились в рыдания. Она билась в истерике и металась по полу, боль пронизывала все тело. Она порывалась сделать глубокий вдох, но легкие отказывались подчиняться. Чем сильнее она старалась вдохнуть, тем больше напрягалась ее грудная клетка. В глазах начало темнеть. Рэйчел почувствовала, что теряет сознание, сил сопротивляться у нее больше не было.

Первое, что она увидела, когда пришла в себя, была улыбка Адама.

– Номер пять, встать и идти в подвал.

Рэйчел попыталась подняться. Никогда еще ни одно действие не давалось ей с таким трудом. Это было испытание на выносливость, как скалолазание или марафонский бег. Медленно она стала продвигаться назад по коридору. Несколько раз она почти что упала, и только стена помогла ей сохранить вертикальное положение. Она шла, неуверенно переставляя ноги, и не верила, что они доведут ее до места. Разряды тока как-то изменили работу мозга, и теперь она то и дело непроизвольно дергалась, спазмы лишали ее возможности нормально дышать.

Дойдя до зала, через завесу слез Рэйчел снова увидела входную дверь. Она была так близко и одновременно так далеко. За этой дверью был мир, который навсегда остался в прошлом, мир, который – она была уверена – она больше никогда не увидит. Адам проследил за направлением ее взгляда, усмехнулся и подтолкнул погонялкой, чтобы она не останавливалась. Рэйчел сжалась, ожидая следующего разряда тока, но кроме острого тычка она не почувствовала больше ничего. Она посмотрела на Адама. На его лице все еще была довольная усмешка. Он поднял электропогонялку, чтобы ей было хорошо ее видно.

– Номер пять, в подвал. Мне еще раз повторить?

Рэйчел продолжила путь, метр за метром, превозмогая боль. Ее трясло, из-за слез она почти не видела, куда идет. В глазах темнело, во рту пересохло, легкие болели так, будто были забиты бумагой. Адам следовал за ней по пятам, ритмично постукивая погонялкой себе по ноге. Точно так же он раньше стучал бамбуковой тростью по полу в подвале. Она хотела закричать, чтобы он прекратил, но закусила губу и не издала ни звука. Адам толчком открыл дверь в подвал и включил свет.

Она обернулась, и Адам улыбнулся. Он слегка подтолкнул ее погонялкой в спину, и она начала спускаться. Она двигалась осторожно, все еще держась за стены. В самом низу она закрыла глаза и на секунду представила пляж и солнце, ощутила соленый привкус легкого бриза и жесткую руку отца, в которой лежит ее маленькая ручка.

Радужная картинка испарилась, как только Рэйчел услышала, как Адам спускается по лестнице. Она открыла глаза и увидела, что Адам смотрит на нее.

– Номер пять, не останавливаться.

Рэйчел обернулась и посмотрела на тонкую полоску света за дверью. Она не знала, увидит ли она ее еще когда-нибудь. Глубоко вздохнув, она пошла по коридору. Адам отпер дверь комнаты, и Рэйчел вошла внутрь. Сквозь завесу слез все вокруг виделось одним большим белым пятном.

Ее затрясло сильнее прежнего. Сейчас он скажет ей сесть в кресло, разденет, накачает наркотиками и начнет резать. Она смотрела на него в ужасе, ожидая команд. Адам тоже смотрел на Рэйчел, стоя у двери, с непроницаемым выражением лица.