Время для жизни - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Не… че-т, когда Таньки – много… она начинает «доставать»! Надо… подпоить ее, что ли… да побольше уделить внимания Маше. Вот та – да! Более достойна!».
Когда подошли к общаге, уже совсем стемнело. Этому способствовало и то, что погода испортилась, небо затянуло тучами, и начал понемногу моросить мелкий дождик, постепенно усиливающийся.
Девчонки с визгом заскочили на крыльцо, демонстративно «почмокали» его в щечки – типа, расстались! А Косов, пройдя чуть по улице, свернул, как и было обговорено в сторону пустыря. Найдя куст поразвесистее, присел на корточки, закурил и приготовился ждать.
«Ну… как они обещали – «полчасика» — это вряд ли! Час! Не меньше придется ждать! Пока поболтают с вахтершей, потом – соседки-знакомые по общаге… Потом – еще чего-нибудь! Без этого никак не обойдется! А вот после часа… да – стоит ждать сигнала в окне!».
Но к его удивлению, час – не час, но минут за сорок девчонки – уложились! Сначала в знакомом окне мелькали тени за шторами, потом свет погас, а окно раскрылось – Косов это увидел, потому как подошел поближе, обнаружив хороший навес в постройках, во дворе общаги.
- Сумку примите! – шепотом предложил он, и подал в раскрытое окно свою сумку с припасами, а потом и сам нырнув в теплую темноту комнаты.
И как-то сразу в руки ему попалось что-то теплое, приятное на ощупь… В ухо хихикнули, но сопротивления не оказали! Ага… а его ручонки сразу же начали путешествие по девичьему телу.
«Машка! Хороша, чертовка!».
- Э, подруга! Ничё, что что это – мой хахаль?! – послушался возмущенный голос Таньки.
Косов, продолжая обнимать одной рукой Машу, второй – вовсю наглаживал-потискивал ее за попу:
- Фу такой быть, Танюшка! Ты же – белый лебедь, ты сама грация, ты – маленькая леди! А ведешь себе – как базарная халда! – засмеялся он.
- Ой-ой-ой… ну ладно… так и быть! Если я леди – отпусти эту… перехватчицу, и наглаживай меня!
- Наверное, сначала все же – перекусим, чем Бог послал! Ты лучше свечку зажги!
При свете свечи, Косов достал из сумки ранее купленные продукты.
- Так… тут ветчина, буженина… ага… окорок! Здесь сыр… двух видов. Масло вот сливочное – вообще все растаяло! Хорошо еще, что не протекло! Ага! Вот две баночки икры – черная и красная! Так… Здесь… спиртное! Шампанского, правда, не было, пришлось взять белого игристого… Девчонки! Вы что предпочитаете – красное полусухое… или все-таки коньяк? Или – игристое?
Девушки были впечатлены до ошеломленного молчания. В четыре глаза глядели на растущую на столе горку провизии. Ну да, они же не заходили с ним в коммерческий, не видели, что он покупал!
- Так… вот же черт – эклеры помялись! Конфеты… Вы как к хлебу? У Вас же диета… Я, на всякий случай взял и пшеничную булку, и половину булки ржаного.
Девчонки переглянулись.
- Нет… ну а чего? Если завтра хорошенько упереться на утренней тренировке… то и все лишнее сгоним. Да, Маша?
- Вань! А я вот хотела спросить… Танька говорила… Ты что, и правда – бандит? – настороженно смотрела Маша.
Косов засмеялся:
— Вот еще! Глупости какие! Никакой я не бандит! Тань! С чего такие выводы?
Таня смутилась:
- Ну а что? И нож у тебя… страшный! И с теми… хулиганами из «фабзайки» ты так разговаривал! Я, правда, мало тогда что поняла… Но видела же, что они испугались!
- Нож… нож. Этот что ли? – Косов вытащил из ножен, лежавших в сумке финку и принялся нарезать хлеб на бутерброды, — Это так… продукты порезать! Ну и… припугнуть кого – тоже можно! А про тех хмырей… тут же как? Если ты не спасуешь, не будешь мямлить, а наоборот, напористо, нагло с ними разговариваешь – они как минимум задумаются – а стоит ли с тобой связываться? А если еще кого упомянешь в разговоре, кто для них авторитетен – и вовсе отступятся!
- А ты – знаешь, кто для них авторитет? – Маша продолжала излучать недоверие.
- Ну… скажем так – в этом городе я многих людей знаю. Из разных сфер жизни. Вот – как-то так…
- Вань! А как быть с тем, что… вот ты сейчас на стол выложил чуть не половину месячной зарплаты? Деньги… такие – откуда? – Танька молчала, только с интересом переводила взгляд с него на Машу, продолжающую выспрашивать Ивана.
- Ну так… деньги у меня – есть. И что с того? Когда есть – я их трачу! Когда нет – ищу как их заработать!
- Ну и… кем же ты работаешь? Мало продуктов… ты же и на вещи нам… потратился!
— Машенька! Какая ты дотошная! Вроде бы и не жена мне… а такой допрос устроила! Ты правда балерина? Или может – в «энкавэдэ» работаешь?
- Вань! Ты не отшучивайся! Это Танька… ветер в голове! А я так думаю, что нам… воры-налетчики разные в знакомых не к чему! Одни проблемы от таких знакомств!
- Да что ты заладила! Никакой я не налетчик. Придумала тоже! Ладно… Если уж такая ты… любопытная… Вот Вы на концерте были? Песни слушали, да? Так вот… многие эти песни написали мы – я и мой знакомый! Я – тексты, а он – музыку! Вот… теперь нам за это филармония отчисляет деньги… За использование этих песен на концертах! А так как мне особо деньги не нужны… вот – они и копятся на книжке. А я их вот так… трачу! – продолжая сооружать бутерброды, объяснил Косов.
Девочки снова были удивлены. Некоторое время продолжалась их игра в гляделки. Первой не выдержала Танька:
- И много там было… Ваших песен?
- Ну-у-у… я и не считал, вообще-то… Но не меньше половины - точно!
— Это какие? Которые Калошин пел? – спросила Маша.
- Да нет… не только. Варя – тоже почти все наши поет!
- Ни хрена ж себе! – протянула Танька, - А почему ты мне раньше ничего об этом не говорил?
- А что я тебе должен был говорить? Что, типа – я поэт? Да ну – брось… «Я поэт, зовусь Незнайка! От меня Вам – балалайка!». Чушь какая-то!
«Интересно… а вот Носов же еще не написал своих книг?
