Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний - Вениамин Александрович Каверин

на этот раз очень сильный. Гибкая, упругая лоза хлестнула его по лицу, оставив багровый след. Лодочник заохал, попросил прощения, и приезжий, казалось бы, не очень рассердился: мало ли что бывает! Он только протянул руку, и в ней откуда-то появилось зеркальце, которое, мельком взглянув на себя, он швырнул за борт. «Ну вот что, – сказал приезжий, когда лодка, миновав осоку, подошла к мосткам. – Вина невелика, да воевода крут. Будешь теперь с весны до зимы воздух возить. А задумаешь до берега вплавь добраться – пойдешь ко дну, как камень». И он ушел, приложив платок к распухшему лицу, а лодка с тех пор ходит туда и назад, туда и назад, а ровно за три шага до берега поворачивает обратно.

– Почему же тебе люди не помогут? – спросил Вася. – Взялись бы впятером, вшестером – и подтянули лодку.

– Приходили люди. Канатами тащили. Потом отступились. Обходят. Говорят, завороженный.

– А ну, дяденька, – сказал Вася, – дай мне весла, а сам садись на корму.

И хотя вода превратилась в ядовито-зеленый сироп, он опустил в нее весла, которые показались ему такими тяжелыми, точно были выточены из каменного дуба.

Глава XVII,

в которой Кот дополняет то, о чем умолчал автор в главе шестнадцатой, и доказывает, что риск – благородное дело

Вася еще спал в своей палатке – весь день после встречи с лодочником он чувствовал себя усталым. Спала бы и Ива, если бы Кот не стал возиться и мяукать – конечно, чтобы разбудить Иву. И она проснулась, но не совсем.

Это было в дубовому лесу, еще не уступившем осени и с достоинством встречавшем утреннее прохладное солнце. Его узорные листья были украшены капельками серебристой росы. Он чуть слышно шумел под легкими налетавшими порывами ветра, и от этого нежного шума у Ивы слипались глаза.

– Спи, милый, – сказала она Коту. – Еще рано.

Но Филя сделал вид, что не расслышал.

– А я считаю, что Вася умно поступил, запретив лодочнику рассказывать об этой истории, – сказал он. – Представляешь себе, какая кутерьма началась бы, если бы узнали, на что способен Вася!

– Ничего особенного, – зевая, возразила Ива. – Это всегда интересно. Новые люди.

– Не притворяйся. Ты просто честолюбива. Тебе до смерти хочется, чтобы о тебе говорили: «Боже мой, какая красавица!» Впрочем, все красавицы, даже самые скромные, честолюбивы.

– Котик, не говори глупостей. Я не красавица и не честолюбива. Так больше не будем спать?

– Какой же сон! Скоро в дорогу.

– А как ты думаешь, кто наказал лодочника так жестоко?

– Трудно сказать. Демон, вурдалак, чародей или просто черт – разумеется, не из тех, о которых говорят: «А черт его знает!» Лодочник говорил, что он был недурен собой. А у вурдалаков, например, красные глаза и губы вытянуты трубочкой, потому что им постоянно хочется крови.

– Но каков же наш Вася! – с восхищением сказала Ива. – Схватиться с нечистой силой! Довести до берега лодку, в то время как вода превратилась в ядовито-зеленый сироп!

– Ничего особенного, – возразил Кот. – Просто он дьявольски умен. Кому бы пришло в голову по-дружески поговорить с водой? Ты слышала их разговор?

– Нет.

– Вася сказал, что, в сущности, вода и он братья или по меньшей мере близкие родственники. «Ты знаешь, сколько в человеческом организме воды? – спросил он. – Мы оба часть природы, только ты в одном, а я в другом воплощении. Вот почему я прошу тебя как брата: расступись, пожалуйста, и позволь мне доставить этого несчастного человека на берег». Но, разумеется, этого было мало! Он хотел, чтобы вода стала водой, – и она подчинилась.

– Ах, он хотел? В том-то и дело. Но любопытно, почему он на этот раз не воспользовался моими стихами?

– Милая моя, тут было не до поэзии. Не на поэзию он вынужден был опираться, а на то, что видел своими глазами: перед ним был измученный человек, ему представилось, как девочка бросает в лодку хлеб и потом сидит на берегу, стараясь не плакать. Для него это было испытанием. Он встретился с враждебной силой, которая могла превратить воду не в ядовитый сироп, а в расплавленный свинец, и тогда никто больше не увидел бы ни лодки, ни лодочника, ни Васи. Схватившись не знаю с кем – с демоном, вурдалаком, самим дьяволом, – он мало сказать рисковал: он неопровержимо доказал, что риск – благородное дело.

Кот приосанился и погладил лапкой усы. Ему самому нравилась тонкость, с которой он рассуждал.

Глава XVIII,

в которой оловянные солдатики маршируют, а как бы новобрачных встречает директор гостиницы с грустными глазами

Достаточно было, чтобы в этот день Ива деликатно напомнила Васе, что они все-таки отправились не в обыкновенное, а как бы в свадебное путешествие, чтобы баба, у которой они купили ведро яблок, оказалась в белых перчатках. Конечно, это устроил Вася, но неосторожно устроил: во-первых, баба, вообразившая бог весть что, запросила втридорога, а во-вторых, яблоки, от которых сводило челюсти, пришлось выбросить в