Пандора (сборник) - Фрэнк Герберт

«Флэттери считает, что мы базируемся на Виктории, — говорил Твисп членам совета, когда все только начиналось. — И я хочу, чтобы и весь остальной мир тоже так думал. Организация Теней не более чем иллюзия, но мы будем поддерживать ее всеми силами. В этой игре на кон поставлены вся планета и вопрос выживания человеческого рода. Мы должны набраться терпения».

Он надеялся, что и сегодня их терпения хватит, чтобы не наделать глупостей.

Прогнав со старинного креслопса парня из обслуги, Твисп предложил Моузу сесть. Небольшой закуток, где они находились, бы отделен от инфоцентра огромным листом плаза. Сквозь него Моуз увидел, как рыжая Снейдж дружески кивнула Твиспу и вновь попыталась улыбнуться.

Эта девушка напоминала Твиспу малютку Карин Алэ, которая стала одной из первых жертв Флэттери.

«Зато скольких она спасла… Чертовски хорошенькая была девчонка!»

Старик тряхнул головой, чтобы отделаться от грустных воспоминаний, и уселся за свою консоль. У каждого сидящего за круглым столом члена совета были личная консоль и монитор, в центре зала стоял головизор.

Твисп скинул драную рясу и остался в оранжевом комбинезоне клана дирижабликов. На груди у него был вышит символ Теней — две сошедшиеся в пожатии руки. Как и их глава, остальные трое членов совета явились на заседание в сопровождении свидетелей. Пятое кресло пустовало, и монитор над ним был погашен.

Все трое приглашенных, как и Моуз, сидели, боясь пошевелиться, и, широко открыв глаза, озирали все явившиеся им чудеса. Твисп откашлялся и произнес слова, которые члены совета жаждали услышать в течение двадцати лет:

— Братья и сестры, время пришло.

Внесли миску с супом, и после древнего обряда благословения еды суп разлили по тарелками. Все ели в благоговейном молчании. Это был классический островитянский рыбный бульон — почти прозрачный, и лишь на дне мисок плавали несколько оранжевых кружочков мури. Сверху бульон был посыпан мелко нарезанным зеленым луком, острый запах которого разносился по всему залу.

Пустое кресло принадлежало Дварфу Макинтошу — единственному оставшемуся в живых члену экипажа Корабля. Если, конечно, не считать Раджу Флэттери, директора. Макинтош порвал с прежним товарищем по гибернации. Он предпочел более близкое по духу учение заваатан, напоминавшее ему чем-то философию дзен. Он обрил себе голову, по его собственным словам, «в память о погибшей душе Флэттери и чтобы никогда не забывать, кто я есть».

В прошлые времена Макинтош и Флэттери публично спорили почти по любому поводу. Дошло до того, что побежал слушок, будто директор перевел Контроль над течениями на орбиту только для того, чтобы убрать подальше Макинтоша. Недавно Маку удалось усовершенствовать систему связи, используя в качестве основного центра приема-передачи келп. И теперь все каналы инфоцентра были подключены к келпу. Кроме того, Макинтош разработал систему кодов, благодаря которой любой из членов совета мог моментально связаться с ним на орбите.

«Надеюсь, этот канал связи нас не подведет, — подумал Твисп. — Что бы там ни было — солнечная активность или специально созданные помехи на общественных каналах, келпу это не страшно. Надо распорядиться, чтобы Снейдж поискала связь с Рико на этой линии. Вполне возможно, что, даже если запись до нас не дошла, келп ее поймал и сохранил».

После трапезы Твисп предложил членам совета принести присягу, и каждый по очереди произнес несколько фраз. Эти тихие слова могли стать причиной гибели множества людей на всей планете. Все были торжественны и серьезны. Судя по выражению лиц, люди понимали важность момента. Они были согласны, что время пришло. И, что еще более важно, знали, для чего пришло время.

Семидесятипятилетняя островитянка Венус Брасс, чьи дети и муж были на ее глазах сожжены солдатами директора и которая сама чудом избежала смерти, сумела создать целую империю из продовольственных ферм. Но Флэттери забрал все ее земли и отдал своей «Мерман Меркантил». Эта фирма занималась посреднической деятельностью между крупными рыболовецкими судами, а также одиночками вроде Твиспа и рынком. Захапав «Мерман Меркантил», Флэттери уже не задумывался о том, сколько он заработал при каждой частной сделке, — директор всегда был в выигрыше.

Калебу Нортон-Вангу, законному владельцу «Мерман Меркантил», было всего двадцать три — он являлся самым молодым членом совета. Он был сыном Скади Ванг — главы «Мерман Меркантил» и друга Твиспа Бретта Нортона. Однажды лодка с родителями Калеба по непонятным причинам взорвалась прямо у него на глазах. Но тогда еще никто и подумать не мог, что к этому приложил руку их замечательный директор.

В тот вечер Калеб уцелел чудом — он долго просил у родителей разрешения поиграть с другими ребятами на берегу. Ему было тогда всего десять лет. Остальные годы своей жизни он строил планы мести Флэттери и пытался вернуть «Мерман Меркантил».

Твисп, спавший в своей лодке, проснулся от взрыва и криков мальчика. Позже он взял ребенка с собой, и они вместе отправились в горы. От отца Калебу передалось умение видеть в темноте, а от мамы — способность общаться с келпом с помощью прикосновения. Однако, обнаружив, что келп хранит память его родителей, Калеб стал по возможности редко пользоваться келпосвязью.

«Он еще очень молодой, неопытный, — думал Твисп. — Он слишком торопится, а потому делает одну ошибку за другой. И не желает их признавать!»

Последнее время он редко виделся с Калебом, поскольку тот курировал Викторию — второй плацдарм Флэттери. Твисп всегда боялся, что парень сорвется и начнет вендетту против директора и его людей. Он надеялся только на то, что воспитал мальчика как следует и тот не расправится с Флэттери так же, как он расправился с его родителями.

Слово взяла представительница не входящих в метрополию островов Мона Плоскокрыл — краснолицая женщина средних лет.

— Мы с вами хорошо спрятались. — Ее низкий островитянский голос разнесся по всему помещению. Нахмурив густые брови, она продолжала: — Каждый из наших фермеров имеет запас продовольствия на шесть месяцев. Член совета с побережья сообщил, что у них положение не хуже.

Венус Брасс кивнула, подтверждая ее слова.

— Но, откровенно говоря, — продолжала Мона, — наши люди вовсе не горят желанием принять участие в восстании. Они не голодают и потому хотят, чтобы их оставили в покое. Они без вопросов примут любого беженца. Мы, естественно, приготовились к обороне… Но я вынуждена предупредить вас, что наши люди не способны убивать себе подобных.