Семь смертей Лешего - Андрей Салов

Он наконец-то зажил так, как предстало жить человеку его положения. И пусть это был пир во время чумы, но он жил так, как хотел, ни в чем себе не отказывая, ни в чем не нуждаясь. А когда скопил достаточно запасов, чтобы в тепле и сытости пережить смутное время, потребность в них отпала сама собой. Он с ужасом понял, что болен, и первые, явные признаки болезни у него налицо. Его смерть только вопрос времени. Он просто немного отстал по дороге на кладбище, куда отправилась большая часть его прихожан. Которой не помогли ни молитвы сельского батюшки, ни бесчисленные земные поклоны перед иконами с суровыми и задумчивыми ликами святых.

В последние дни жизни ему оставалось только оглядеться по сторонам и подытожить все, что успел сделать в жизни, и чего сделать не успел. И он увидел, что жизнь прожита не совсем так, как ему хотелось, чему виной конкретный человек. И человек этот еще жив, назло сельскому батюшке, и свирепствующей на селе эпидемии. Приглядевшись, он заметил огонек в доме этого человека, и самого человека, что, держа в руках фонарь, медленно брел по огромному, мертвому дому. Помещик Лешиев, сделавший его жизнь невыносимой, был все еще жив, несмотря на смерть, поселившуюся по соседству.

Крестьяне рассказывали, что как-то, придя к барину за помощью, они нашли в господском доме страшное запустение, темноту и тишину. Напрасно кричали, пытаясь дозваться кого-нибудь из прислуги, кто мог проводить их к хозяину. Простояв около часа, но так никого и не дозвавшись, один смельчак, вооружившись факелом, шагнул внутрь барской усадьбы в поисках ее обитателей. Но уже спустя минуту с выпученными от ужаса глазами и трясущимися руками, стоял рядом с односельчанами, судорожно хватая ртом воздух. От него они-то и узнали, а позже сообщили сельскому батюшке о том, что в доме живых людей нет, одни мертвецы, разложившиеся, кишащие червями и жутко смердящие. И что огонь, который многие наблюдали в доме по вечерам, и зловещая тень на его фоне, не иначе, как сам дьявол, разгуливающий по дому в поисках очередной жертвы.

Спустя неделю смельчак, принесший людям весть о проклятии барского дома, умер в муках, бредя перед смертью страшным призраком, пришедшим за ним. После его смерти, сельский люд стороной обходил проклятый барский дом, стараясь не глядеть на него, чтобы через пыльные, давно немытые стекла, не узреть лика ужасного призрака, что вглядывается вдаль, высматривая очередную жертву.

Сельский люд темен, пуглив и суеверен. Священник иного склада и образования. Он знал истинную природу обитающего в усадьбе призрака. Это был человек, которого не брала скосившая пол деревни, зараза. Видно он и впрямь якшался с нечистой силой, которая и уберегала его от чумы.

До поры до времени сельский батюшка забывал о существовании проклятого безбожника, испортившего ему жизнь. Но когда понял, что смертельно болен и дни его сочтены, вспомнил об обидчике, что вознамерился посмеяться над ним, не желая умирать, как все. Он умрет, но прежде увидит, как покинет этот мир враг, опередив его на пути к богу, на страшный суд, где ему воздастся по заслугам.

Проповедь сельского священника была проникновенной. Давно он не произносил таких страстных речей. Он открыл изрядно поредевшей пастве глаза на то, что творится вокруг. Указал на человека, богопротивными деяниями навлекшего небесное проклятие, чумой обрушившееся на их головы. Теперь крестьяне знали, куда идти, и что делать, чтобы очиститься от скверны если и не физически, то хотя бы духовно.

В ту же ночь барская усадьба запылала. Пронзительно завывал ветер, разбрасывая в стороны снопы искр. Собравшимся вокруг пожарища мужикам, вооруженным топорами и вилами, казалось, что это воет и беснуется в очистительном огне бесовское создание, не могущее вырваться наружу из очищающего пламени. А если дьявольская тварь, бывшая некогда человеком попытается выбраться наружу, они встретят ее вилами и топорами, освященными в церкви и окропленными святой водой. Пока не опали в золе последние искры, продолжал стоять на пепелище молчаливый люд, готовый на все. И лишь с рассветом, разошлись мужики по домам, искренне веря, что, разделавшись с демоном, искупили вину перед небесами, и очистились. А значит, страшная болезнь покинет село, удалившись в места, более достойные божьей кары.

Никого не спас, очистительный огонь. Прибывшим спустя полгода из столицы чиновникам, разыскивающим наследников скончавшихся во время эпидемии чумы чиновника министерства и его супруги, явилась картина полного запустения. Вернувшись в столицу ни с чем, чиновники отписали в пользу государства не нашедшее наследников столичное наследство. А, также оформили в пользу государства имение, от которого не осталось ничего, кроме пустых изб, оставшейся без хозяина земли, да застарелого пепелища на месте барской усадьбы.

Пройдет ни один десяток лет, прежде чем в проклятых местах вновь зазвучит человеческий смех, возвещая миру, что смерти больше нет, жизнь вернулась в эти края всерьез и надолго!

Глава 9. Возвращение Лешего

Цветным молотом ударило по голове, ломая черепные кости, сокрушая рассудок. Адским пламенем полыхнуло в лицо, покрывая кожу волдырями, сворачивая в струпья. В ушах звенело от отчаянного вопля, вырвавшегося из раздираемого болью человеческого нутра.

Леший лежал на снегу, уткнувшись в него лицом и дико, орал, а холод, ледяными клещами, продолжал терзать, рвать на части соприкоснувшуюся с ним плоть. Медленно, подстать изуверу, которому доставляет наслаждение мучительная агония человеческого тела. Лицо ломило, корежило в нестерпимых муках. Рот раззявился в безумном крике, от пара дыхания, растопился лед вокруг дико кричащей глотки. И в этот крохотный черный кружочек, на бескрайнем покрывале ослепительно-белой пустоты, и вперились глаза Лешего, такие же безумные, как и вопль.

Сила легких не безгранична, не в состоянии бороться с бесконечностью боли, заполонившей тело безжизненно распростертого на снегу человека. Крик стихал, пока вовсе не захлебнулся, застряв в горле хриплым, шерстяным комом. Крик смолк, но не исчезла терзающая тело боль, с каждой секундой делаясь пронзительнее и невыносимее. Не в силах терпеть бесконечную пытку болью, человек сжался в комок и рванулся изо всех сил, дабы оторваться от земли и покрывающего ее снежного покрова. Леший рванулся и тяжеленное тело, оторвалось от земли и перевернулось на спину.

Еще несколько минут лицо продолжало ломать и корежить, но боль становилась менее отчаянной и пронзительной. Вскоре она ушла совсем, оставив на память о себе лишь тупое покалыванье бесчисленного множества иззубренных игл об потерявшую чувствительность кожу.