Сладкая, как мед - Джоан Вулф

— Погоди, пока узнаешь, как пахнет дождь в Нортумберленде, — заметил Энтони.

— Однажды я попала под дождь вместе с Невиллом, — вдруг вспомнила Сара. — Какой же он был несчастный! Все время причитал, что непременно схватит насморк!

А герцогу вспомнился бесконечный ливень, размывший все дороги в Испании.

— Так и быть, я не получу насморка, если не получишь ты! — воскликнул он.

— Я никогда не простужаюсь, — с потешной торжественностью заявила Сара. — Я вообще здорова, как бык!

Герцог не мог удержаться от улыбки, глядя на ее нежное, хрупкое тело.

— Из тебя вышла бы отличная солдатская жена.

— Полагаю, это можно считать комплиментом? — лукаво осведомилась Сара.

— Безусловно! — заверил он.

Они провели в Гамильтон-Холле еще три ночи, и в последнюю ночь герцог не выдержал. Он слишком устал от постоянного недосыпания, и как только Сара заснула — провалился в глубокий сон.

Было два привычных кошмара, терзавших его во сне, и в эту ночь явился тот, когда у него отнимали руку.

…Он снова валялся на грязной койке в госпитале в Саламанке. Судя по тому, что он слышал голоса окружающих и чувствовал жуткую боль в раненой руке, — Энтони был в сознании. Но при этом не мог ни заставить себя открыть глаза, ни произнести что-то вслух.

— Руку придется отнять, — донесся глухой от неизбывной усталости голос.

И в тот же миг Энтони понял, что это голос доктора и что речь идет о нем.

«Нет! — мысленно закричал он что было сил. — Нет, вы не смеете отнимать мою руку!»

И тогда раздался голос разума, голос спасения, принадлежавший Максу:

— Вы хоть знаете, с кем имеете дело, Клеменс? Это же сам граф Олнвик, наследник титула герцога Чевиота! Его нельзя оставлять без руки.

— Мне все равно, кто он такой! — нетерпеливо возражал первый голос. — Рана слишком обширна. Если мы не ампутируем руку, она может воспалиться, и он умрет от гангрены. Лучше быть одноруким герцогом, чем мертвым — вы не находите?

«Нет!!! Нет!!! Нельзя! Макс, не позволяй ему отнять у меня руку!!!»

Герцог беспокойно метался на постели, не в силах очнуться. Бледный лоб покрылся испариной. Сердце билось так, словно готово было выпрыгнуть из груди.

— Почему вы не хотите просто зашить эту рану и проследить, чтобы не было заражения? — спросил Макс.

— Вы имеете представление о том, как трудно соблюсти полную стерильность в полевых условиях? — сердито воскликнул доктор. — У меня просто нет возможности обеспечить ему должный уход! Нет, рукою придется пожертвовать!

Голова герцога в отчаянии моталась по подушке.

А потом в его кошмар ворвался тонкий, нежный голосок — он еще ни разу не слышал его во сне.

— Энтони! Энтони! Энтони, очнись! Все хорошо! Ты жив и невредим! Проснись же!

Он почувствовал, как его трясут за плечо.

Широко распахнув глаза, он вскинулся на постели, обливаясь потом, задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем. Его невидящие глаза задержались на встревоженном личике Сары. В следующий миг Энтони зажмурился и уткнулся лицом в колени.

— Господи! — только и смог вымолвить он, все еще не в силах отдышаться.

Медленно и нерешительно герцог заставил себя открыть глаза и первым делом ощупал свою правую руку, словно желая удостовериться, что она осталась на месте.

Тишину в спальне нарушало лишь его хриплое частое дыхание, однако он остро ощущал присутствие еще одного живого существа. Ему стоило немалого труда заглянуть ей в лицо.

— Это война? — прошептала она.

— Да, — отвечал герцог, скрипя зубами от унижения.

— Ты не хотел бы мне об этом рассказать?

Он уже открыл рот для отповеди. Никогда и ни с кем он не намерен обсуждать эту тему! Но подумал, что Сара имеет право получить хотя бы краткое объяснение его состояния. Вряд ли она ожидала, что станет женой человека, подверженного ночным кошмарам. Так пусть же знает его историю до конца!

Он снова уперся лбом в колени, зажмурился и бесстрастным голосом стал описывать свой кошмар.

Сара долго молчала после того, как он закончил рассказ. Энтони нерешительно поднял голову и посмотрел на нее, готовый увидеть на ее прелестном лице отвращение и ужас.

Однако Сара выглядела скорее задумчивой, чем напуганной.

— Когда я увидела этот шрам, — рассудительно начала она, — я первым делом подумала: вот настоящее чудо, что ему удалось сохранить руку!

— Это Макс меня спас, — отвечал герцог. — Он служил лейтенантом в моем полку. Сначала он спас мне жизнь, когда вынес на себе с поля боя, а потом спас мне руку, когда запретил хирургу делать ампутацию. Доктору пришлось зашить рану, а потом Макс сам выхаживал меня.

Мне повезло, что рана не загноилась и затянулась довольно быстро.

— По-моему, ты прекрасно владеешь этой рукой. Подвижность восстановилась полностью?

— Да. Конечно, мне пришлось делать упражнения, но теперь все в порядке.

— Какое счастье иметь такого друга, как Макс!

Он кивнул. Сердцебиение мало-помалу утихло, и пот больше не струился по его телу ручьями.

— Сара, прости меня за то, что я нарушил твой сон. Больше этого не случится.

— Тебе не за что извиняться, — возразила она. — Я готова биться об заклад, что не одного тебя мучают кошмары о недавней войне.

Вполне возможно, что Сара права. Но ведь он был не просто отставным солдатом, а герцогом Чевиотом!

— Ты полагаешь? — небрежно промолвил Энтони.

— Я полагаю, что было бы ненормально пройти такую войну и не мучиться потом от кошмаров! — заявила Сара.

Герцог тут же всполошился: еще подумает, что вышла замуж за душевнобольного человека!

— Они снятся мне все реже. Поначалу я видел их почти каждую ночь, а теперь не чаще раза или двух в неделю.

— Я уверена, что со временем они прекратятся совсем. — Сара кивнула, отведя с лица длинные волосы. — Тебе просто надо набраться терпения и ждать. Иногда душевные раны исцеляются намного дольше, чем раны физические!

— Наверное, ты права. — Он устало потер глаза. Сара наклонилась и осторожно прикоснулась губами к его шраму на спине.

— Мне больно даже думать о том, что тебе пришлось перенести! — прошептала она.

Этот ласковый поцелуй задел в его душе что-то совершенно необычное — Энтони даже не подозревал, что способен на такие порывы. Однако вспыхнувшее в нем примитивное желание откровенно отразилось на его лице. Его юная непорочная жена внимательно досмотрела на него. И улыбнулась.

— Ты не хочешь меня поцеловать? — спросила она шепотом.

Энтони не в силах был ответить. Он просто обнял ее, опрокинул на кровать и принялся целовать — жадно, страстно, торопливо срывая с нее ночную рубашку.