Забыть тебя невозможно (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Твою мать!
Резко выскальзываю из нее и накрываю одеялом. Она даже не реагирует.
— Сейчас окно открою, — говорю уже скорее сам себе.
Поворачиваю ручку в режим проветривания, а потом иду в душ.
Судя по тому, что член и рука в крови, то самое произошло, но Арина это событие проспала.
Ситуация своеобразная. С одной стороны, хочется заржать в голос, с другой, пульс участился. Она же ведь и правда спала, а я этого не заметил…
Умываю рожу холодной водой. Смотрю на свое отражение. Ясность мысли приходит чуть погодя. Я в нее только что кончил. Частично, но этого бывает вполне достаточно, чтобы потом закупаться колясками и памперсами.
Писец.
* * *
Реагирую на короткий писк, словно тот, кто его издает, прикрыл рот ладонью.
Тут же срываюсь с места.
Арина стоит в спальне у кровати. В руках у нее одеяло, на простыне — последствия сегодняшней ночи. Несколько красных пятен. На самом деле крови было совсем немного. Хотя хрен его знает, сколько ее вообще должно быть и где та самая норма.
— Выдыхай.
Это единственное, что я сейчас в состоянии сказать. Сам тоже замер. Стоим, пялимся друг на друга.
Аринка густо краснеет, а губы у нее начинают подрагивать.
— Это… — бормочет и делает шаг назад. Выпускает из рук одеяло, и то падает к ее ногам. — Да?
Спрашивает шепотом и смотрит на меня. Киваю. Как только это делаю, Аринка вздрагивает и прячет лицо в ладони. В несколько шагов сокращаю расстояние, что нас разделяет. Притягиваю ее к себе. Она голая. Одеяло валяется на полу.
— Я думала, сон…
Сон? Значит, она что-то помнит?
— Все нормально, — выдаю не своим голосом.
— Как? — заглядывает мне в глаза.
— Щас все расскажу. Платье твое принесу, — стискиваю острые плечи и спешу в ванную.
Арина часто кивает и оседает на кровать. Когда приношу ей вещи, быстро одевается и боязливо осматривает простыню.
— Я там чай заварил, пойдем?
Мы сидим на кухне. Арина красная как рак после моего рассказа. Буквально полчаса назад я съездил в аптеку, купил ей таблетки, чтобы устранить возможные последствия этой ночи, и долго извинялся за то, что ни хрена не понял.
Это история для анекдота, чесслово. Лишил девчонку девственности, а она и не заметила, потому что спала. И вот тут уже напрашивается неутешительный подкол, что ж там за агрегат, который так легко не почувствовать.
Ржу сам над собой и перевожу взгляд на циферблат. Шесть утра. Спать я больше не ложился сегодня. После душа минут сорок просидел на улице, выкурил сигарет семь, наверное. Погуглил о лунатиках. Пришел к выводу, что зачастую после приступа люди не помнят, что с ними происходило, боли тоже чаще всего не чувствуют…
Тиканье часов начинает раздражать, как и повисшая тишина.
Аринка пялится в чашку кофе, периодически размешивая напиток ложечкой.
— Ты со мной теперь не разговариваешь? — смотрю на нее прямо.
Арина поднимает взгляд и отрицательно качает головой. Невероятно сложно понять, о чем думает. После того как я рассказал ей о произошедшем ночью, она сначала даже посмеялась. Думала, прикалываюсь насчет возможной беременности. Ситуация располагала. Она все проспала, я конкретно затупил. Но, видимо, мое лицо говорило само за себя.
— Разговариваю, — вздыхает. — Просто, — накрывает лицо ладонями, — боже, я думала, что мне снится сон. Даже боли не почувствовала.
— Ты лунатишь, походу.
— Раньше такого не было.
— Тебя никто не трахал во сне? — кривлю губы.
Арина закатывает глаза, а потом смотрит на пачку с таблетками. Скребет ногтями по столу. Звук неприятный. Морщусь.
— Извини, я не думал, что так получится. Ты сама сказала, можно без презика… Прости. Это безответственно и тупо. Дети нам обоим сейчас не нужны. Такого больше не повторится.
— Не нужны, — снова кивает, а потом задает, наверное, самый глупый вопрос: — Тебе хоть немножечко понравилось?
Подвисаю.
— Секс? С тобой? — как на дуру на нее сейчас смотрю.
— Прекрати издеваться. Я не спросила ничего смешного.
— Понравилось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Стираю улыбку. Кажется, действительно перебарщиваю. У нее шок. У меня, впрочем, тоже.
Арина крутит в руках пачку с таблетками, а потом резко сдирает с нее обертку.
— Перед поступлением я спускалась ночью в папин кабинет и пыталась открыть сейф. Он как раз сидел за компьютером, работал. Офигел, наверное. Я не помню, как оказалась внизу и что вообще там искала. Просто открыла глаза, а передо мной папа. На мне пижама, и я не в своей кровати. Врач сказал, что перенервничала. Потом было еще пару раз, не дома уже. Я о них никому не рассказывала, списала на стресс. Последний год со мной ничего подобного не случалось, ну, до сегодняшней ночи.
Протягиваю руку через стол и сжимаю Аринину ладонь.
Видимо, вчерашний эпизод в ванной стал для нее еще одним стрессом.
— Дашь воды? — выдавливает капсулу из блистера.
Тут же поднимаюсь со стула и наливаю ей воды. Протягиваю стакан.
Арина быстро запивает таблетку и достает телефон. Судя по тому, как активно ее пальцы скачут по экрану, она либо делает заметку, либо печатает кому-то сообщение.
Лишних вопросов в сложившейся ситуации не задаю. Хотя тучи над башкой явно сгущаются. Она без протестов приняла таблетку, даже слова не сказала. Но меня почему-то не покидает чувство, будто я один решение принял. Что, если она считает это неправильным, но молчит?
Ситуация паршивая с любого ракурса. Ну какие нам дети?!
Но я даже не спросил, как-то по инерции все случилось. Испугался. Думал о том, как лучше, а вышло, походу, как всегда…
— Слушай, я… ты же…
Пока подбираю слова, пялюсь на пустую бумажную коробочку, которая лежит на столе.
Арина прослеживает мой взгляд.
— Я не хотел ничего плохого, просто…
— Ты про это? — поддевает пачку. — В том, что дети нам не нужны, я с тобой полностью согласна. Я просто пытаюсь вспомнить происходящее ночью. Я была уверена, что наш секс мне снится.
Аринка улыбается, а потом у нее звонит телефон.
На проводе Громов. Ну кто бы сомневался-то вообще? Он что-то ей говорит, отчего Аринкины щеки краснеют.
— Все нормально, папа. Я буду вовремя. Пока.
Арина сбрасывает звонок и снова смотрит на меня.
— Чего он хотел?
— Пугал штрафом за опоздание. Ты же меня отвезешь?
— Конечно. Тебя через дом или сразу в клинику?
— Лучше через дом. Переодеться не помешает.
— Хорошо. Тогда погнали.
Пока Арина надевает туфли, засовываю в карман улики. Не очень бы хотелось, чтобы кто-то из прислуги нашел в мусоре эту пачку и настучал отцу. А в том, что они так могут, я вот даже не сомневаюсь.
Закрываю дверь на ключ. Арина все это время стоит позади. На ней высохшее платье, и, насколько понимаю, трусы в наличии тоже теперь имеются.
Протягиваю ладонь, в которую она тут же вкладывает свою.
— Слушай, — замирает уже у тачки. — Я сейчас спрошу, ты только не смейся, ладно?
Молчу в знак согласия.
— Мне казалось, что ты, мы… — она еще сильнее краснеет и привстает на носочки. Теплые пальцы ложатся мне на плечи, касаясь шеи подушечками.
— Что? — сам почти не дышу. Накрывает. Снова ее запах. Тело. Идеальные изгибы под моими ладонями…
— Потом, — кусает свои губы, в которые тут же хочется вгрызться.
До смерти ее зацеловать хочу. Понятия не имею, как вообще себя сдерживаю, ведь иначе она точно на свою работу опоздает.
Киваю, и ее взгляд тут же взметается. Секунда, а потом глаза в глаза.
— Едем? — хлопает длинными ресницами. Меня же будто парализовало, пошевелиться не могу. Как баран на нее пялюсь.
— Тим?
Арина проводит пальчиками по моей щеке. Медленно отмираю. Сглатываю.
Вентиляция легких на крепкую двойку, каждый вдох дается с трудом. Ее близость дурманит тело и разум. Где-то на задворках сознания маячит навязчивая мысль — разложить ее на капоте в желании повторить все, что произошло этой ночью.