Князь Тьмы и я. Книга третья - Елена Звездная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Объективно говоря, его жену князья не убили, но и жить после того, что сотворили с ее детьми она уже не смогла. А Навьену пришлось жить дальше. Пришлось войти в замок, что был его наполненным счастьем домом, пришлось осматривать тела своих детей, пришлось увидеть что сделали с его дочерьми, пришлось все это рассмотреть, изучить и детально запомнить.
Я не знаю, что в тот момент осталось от сердца Навьена.
Судя по тому, что он не нашел в себе силы обернуться на крик своей жены, от его сердца не осталось ровным счетом ничего… Когда он пришел к Даркану, он уже был живым мертвецом, но позволить себе умереть не мог – месть была тем единственным, что стало его целью, а ценой мести стала необходимость жить.
Но миновали столетия и появилась я.
И я влюбилась в него, даже зная, что он вампир. А он влюбился в меня, даже не имея толком сердца, все равно влюбился.
И, возможно, несмотря ни на что, мы могли бы быть вместе… Но мне сильно не повезло, меня назвал своей тот, против которого Навьен не пойдет никогда.
Мучительно хотелось сдохнуть.
Исчезнуть, раствориться в этом жутком одновременно и мертвом и живом Океане Хаоса, и не менее мучительно хотелось скрыть все свои чувства, потому что они, и я совершенно отчетливо это поняла, вообще никому не нужны.
Они не нужны.
Я нужна Даркану, хрен его знает почему. А вот мои чувства… они не нужны даже мне.
Но вот что касается моей жизни…
Я посмотрела на бабулю, что заботливо поправляла на мне сшитый ею халат без рукавов, который крепился широким поясом и в котором сразу становилось тепло и вспоминала двух других своих бабушек. Тех, кто ради меня сделал и делал невозможное, несмотря на преклонный возраст и тяжелое положение. Бабушка Лора и бабушка Мишель. Я могла бы похоронить их рядом, но они и так отдали мне последние годы своей жизни, а может даже и саму жизнь, и я сделала все, даже пошла на шантаж управляющего кладбищем, чтобы похоронить бабушек рядом с дедушками. Любимые не должны расставаться даже после смерти… так я тогда решила.
Прошли годы, я все еще думаю так же, но только сейчас отчетливо поняла – мне никогда не быть рядом с тем, кого люблю я. Никогда. И от этого так горько.
– Каиль, – шеф подошел почти беззвучно, я вообще его шагов не услышала, если честно. – О чем задумалась?
О том, что как бы мне не хотелось сдохнуть, я этого никогда не сделаю. Потому что за мою жизнь до самого конца боролись обе мои бабушки, и вот теперь за нее будет бороться еще и Навьен. А он будет, несмотря ни на что.
Хотя по факту, нам не быть вместе даже после смерти – по ту сторону есть те, кто ждет его уже очень давно: его дети, его семья, его родители, его брат и сестра, его племянники… И его жена, если когда-нибудь сможет его простить.
И теперь, когда я все это знаю, я так же знаю, что не имею права даже смотреть в сторону Навьена. Совершенно никого права.
И было кое-что еще, что я вдруг осознала кристально четко – козлы они! И Даркан, и Навьен! Два очень продуманных козла, которые или спланировали все вот это очень давно, или спланируют сейчас, но победа точно будет на их стороне, тут даже без вариантов. Даркан силен непомерно, а Навьен равен ему по силе, то есть тоже силен непомерно. Если князь в одиночку буквально порвал на части весь молодняк Великих Вампирских домов, значит и Навьен на это вполне способен. А если они оба такие сильные, умные и продуманные, то нахрена им я? Мне, откровенно говоря, вообще все равно, как вампиры будут самоубиваться на свежем там воздухе, или в замках своих, или в торговых центрах на подобии «Сияния». Мне вообще все равно, самоубьются кровососы сами, или упыри погрызут упырей. В целом с того момента, как я поняла, что Навьен вообще ни на грош не слабак, необходимость переживать за Навьена отпала, как ненужный хвост у обзаведшимся лапами головастика.
А если так, то у меня всего одна проблема осталась – мортемовский зэк.
– Слушай, Каиль, не в обиду будет сказано, но выражение лица у тебя сейчас какое-то зверское, – выдал Сайнхор.– Даже бабуля пошла грибы проверять потихоньку.
– С мое переживешь, и не таким хлебалом обзаведешься, – мрачно ответила шефу.
Шеф молча потырил из моей корзинки морковку, захрустел ею, хотя с его оскалом он мог бы ее нашинковать, а не грызть, и задумчиво произнес:
– Не знаю, что ты там в воспоминаниях Навьена увидела, помимо того что он обязан князю больше, чем жизнью… Но тебя это сломало, Каиль.
Подумала, тоже взяла себе морковку, и, откусив кусок, вконец мрачно сказала:
– Я тоже раньше полагала, что Даркан меня сломал. Реально так думала. Но прошло время, а с ним пришло и осознание – я не вещь, чтобы меня можно было сломать. Я Каиль Меттланд. Даже если меня изнасилуют, если мне мозги вывернут и основательно промоют, если запрут и заставят подчиняться, я все равно останусь собой. Я всегда буду собой, несмотря ни на что.
И пусть боль выгрызает изнутри так, что даже дышать больно, от себя я не откажусь никогда. И от своей жизни тоже.
– Шеф, ты вернешься с нами? – глядя на смутный горизонт, тихо спросила я.
– Каиль, я вернусь с тобой, – и Сайнхор интонацией выделил это слово.
Шеф посмотрел на меня.Я посмотрела на шефа.
Мы друг друга поняли сразу.
***
***
Голова Валианта оказалась проспиртована. Основательно так, проспиртована. Она торчала в бутыли, залитой прозрачным спиртом и запечатанной обработанной воском пробкой, и моргала. Причем моргала столь саркастично, что я впервые испытала всю прелесть выражения «Моргала выкалю». Реально хотелось выколоть.
Вот каждый раз, когда Валиант с кривой усмешкой поглядывал в сторону Навьена, у которого на глазах имелась выразительная черная повязка, так и хотелось бутыль разбить, и глазюки демонические выцарапать.
Но рядом со мной был шеф и я держалась.
Держалась, когда Даркан самолично закапал капли своему тысячнику и то,
