Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор (СИ) - Елисеева Валентина

– Род Ваалович, – сказал нежный голос за ее спиной.

На Василису приветливо смотрела женщина с метлой в руках, подметавшая двор перед своим крыльцом. Как и подавляющее большинство жителей деревни, она выглядела пятидесятилетней и наряжена была в исконно русскую одежду.

– А кто такой Род Ваалович? – задала закономерный вопрос Василиса.

– Сейчас – учитель географии в нашей школе.

Ага, вот и последнее имя в своем списке учителей она может заполнить!

– А раньше кем он был? – заинтересовалась Василиса. Как-то неоднозначно прозвучало это «сейчас – учитель».

– Неужто сами не ведаете? – поразилась женщина. – Я же говорю: Род это, а Род спокон веков один единственный.

«Это местная особенность такая – говорить загадками с таким видом, словно прописные истины вещаешь? – разозлилась Василиса, смотря, как ее собеседница деловито орудует метлой, словно и не было никакого разговора. – Делать нечего: придется на поклон к директору идти – надо до Игната дозвониться, узнать, все ли с ними в порядке, не нарвались ли они на бандитов, когда домой возвращались. Конечно, Игнат с бабкой Агафьей тем стрелкам не нужны, они явно целенаправленно за мной охотились, но я и без того позвонить обещала. И дяде Олегу позвонить надо, поставить в известность об этом нападении, пусть не думает, что меня какие-то неведомые федералы защищают. Проблема одна: как угадать среди множества домов один директорский?»

– Извините, – обратилась она к женщине с метлой, – мне нужно найти Елисея Назаровича, вы не объясните, где расположен его дом?

– Знамо дело, где: где и положено! Рядом с Калиновым мостом, – посмотрев, как на неразумную, ответила женщина. Потом соизволила указать, в каком направлении надо шагать, чтобы до этого моста дойти.

Василиса тронулась в путь.

– Но смотрите – на мост не суйтесь! – крикнула ей вослед женщина. – Без разрешения директора на мост входить запрещено!!!

«Что за глупости, – покачала головой Василиса, – какое отношение имеет мост через реку к школьному директору? Если мост сломан – так этой проблемой другие организации заниматься должны, не школа. Галина Ивановна говорила, что мост сожжен. Его починили? Но даже если починили – при чем тут директор школы???»

Тропа вывела Василису к лугу, что раскинулся за деревенским холмом со зданием школы, а обойдя этот луг по краю, тропка уперлась в берег круто изгибающейся в этом месте реки, у которой стоял исполинский, неохватный дуб.

«У Лукоморья дуб зеленый…», – припомнила Василиса, смотря на серп речки, в самом деле похожий на изогнутый лук.

Что-то ярко блеснуло на солнце.

Василиса сделала шаг к дубу, еще шаг…

На мшистой, растрескавшейся от старости коре дереве переливалась и сверкала толстая золотая цепь…

«Нет, ясно, что она просто покрашена в цвет золота: дуб в обхвате метров шесть-семь будет, а на нем три витка. Получается, двадцать метров широченной цепи, так что это крашеный алюминий или слав какой дешевый. Но красиво!»

Рассуждая таким образом, Василиса обошла вокруг дуба, присмотрелась внимательнее к вкраплениям странного черного мха на его покрытой зеленым лишайником коре. Сняла клочок этого «мха»…

У нее в руках оказалась кошачья шерсть.

– «И кот ученый все бродит по цепи кругом», – процитировала вечную классику Василиса. – Кто-то знакомого мне котика дрессирует, чтобы по цепи ходил и иллюстрацию к сказке изображал? Версия, что тут либо снимали недавно, либо планируют снимать кино в ближайшем будущем, кажется все более разумной…

У самой реки стоял шест с табличкой:

«Река Смородина»

Севернее дуба к реке спускался частокол, огораживающий всю деревню, но не подходил вплотную к воде: вдоль берега оставалась полоса метров в пять, позволявшая обогнуть забор и выйти за пределы поселения. Василиса и обошла, следуя полученным инструкциям, и увидела невдалеке горбатый мост, а рядом с мостом – дом. Ускорив шаг, она почти бегом добежала до моста.

Мост не был сломан или сожжен, он высоко и круто поднимался над рекой. Крепкие бревна дорожного полотна моста и перила на столбиках с обеих сторон буквально кричали о его надежности. А вот по ту сторону реки сразу за мостом начиналась выжженная, черная и голая полоса горелого леса. Видимо, мост такой новенький, потому что заново отстроен после очередного недавнего пожара. Зря Галина Ивановна говорила, что здесь ничего никому не нужно – мост вот починили. На той стороне, где стояла Василиса, следов когда-то бушевавшего пламени видно не было.

Василиса остановилась, заинтригованная табличками, прикрученными к первым высоким столбам у входа на мост.

На левом столбе одна табличка была жестяная, и на ней ровными печатными буквами было написано:

«Калинов мост. ОМИИ ПАСК».

Ниже висела вторая табличка, деревянная:

«Проход и проезд запрещены!»

И еще ниже был прибит гвоздем бело-красный знак «Въезд запрещен», в просторечье именуемый «кирпич».

На правом столбе сверху висела также официальная жестяная табличка, сообщавшая:

«Объект охраняется!»

Под ней на листе фанеры была вкривь и вкось нацарапана надпись:

«Чудо-Юдо в отпуске до 1 сентября»

Василиса несколько раз перечитала все таблички и поняла очевидное: деревня Лысая Гора была пристанищем для всех любителей славянского фэнтези! Ишь, река Смородина у них тут и Калинов мост, и дуб с цепью, и чудо-юдо (в отпуске – ха-ха!). Теперь понятны стали все странности – фанатичные поклонники русской старины вполне могут иметь имена Яга Лешевна, Мара Кощеевна, ходить в неудобных народных костюмах и вести натуральное хозяйство. Ясно, почему Елисей Назарович поселился на отшибе, за деревенской оградой – он, видимо, не сторонник старинного быта. Вот и дом у него без всякого подворья с живностью, без сада и огорода – просто одинокая изба на опушке леса. Черная черепица на крыше, конек над крыльцом в виде расправившего крылья черного ворона. Окна темные и пустые, без занавесок, словно и не живет тут никто.

На стук Василисы никто не отозвался, дверь была заперта. Обойдя кругом вокруг дома и не обнаружив признаков жизни в нем, Василиса спустилась к речке у границы леса.

Послышался всплеск.

Купается кто-то? Август в этом году стоит на редкость жаркий, однако ночи в средней полосе России холодные и купальный сезон уже закрыт. Здесь не Краснодарский край, чтобы в конце лета в открытых водоемах плавать, тем более что вечер вступал в свои права и заметно холодало.

Но на реке определенно кто-то был: слышались голоса.

Василиса пробралась за нависшими над обрывистым берегом кустами поближе.

– Что пригорюнился, добрый молодец? – насмешливо спрашивал звонкий девичий голос под тихие переливы воды. – Али новый учитель не по сердцу пришелся?

– Не напоминай. Не было печали, да прислало районо специалиста…

Слова, произнесенные голосом Елисея Назаровича, сопровождались громким всплеском, будто веслом по воде ударили. Еще один всплеск. Директор девушку на лодке по реке катает? Как это мило! И ее, Василису, за спиной обсуждает? Как это неучтиво!

– В школе тринадцать учителей, Елисей, – озабоченно сказал девичий голос.

– Я не суеверный.

Девушка расхохоталась так, словно он произнес невесть какую шутку, а Елисей продолжил:

– Ума не приложу, что с котом Баюном делать… Ты ж его знаешь: распушит хвост перед этой учительницей новой, не удержится, а мне потом как выкручиваться прикажете?

– У тебя есть по крайней мере два варианта решения дилеммы, как удержать кота от общения с учительницей: придушить и утопить.

– Кого?!

– У тебя опять есть два варианта, – насмешливо ответила девица, расхохоталась, всплесков стало много, словно замолотили веслами по воде.

«Снова черный юмор, – думала Василиса, разворачиваясь и уходя от речки. – Плохие у дяди Олега осведомители: «в общении с женским полом не замечен». Я третий раз в жизни его вижу, а уже заметила это самое общение. Но более занимательно то, чего я НЕ заметила: детей я не увидела в этой деревне! Ни одного ребенка! Куда подевались все мои будущие ученики?! Галина Ивановна же подтвердила, что детей в школе много! Или это у нее галлюцинации таким образом проявлялись?! Интересно будет посмотреть, как через три дня первое сентября пройдет…»