Я подарю тебе новую жизнь - Кира Муромцева

нервозность скрыть никак не удается. То и дело я подолгу стою на светофоре, заставляя нервничать остальных участников дорожного движения, пропускаю поворот к дому и едва ли не нарываюсь на штраф.

Понимаю, что причин для такого нервоза пока нет и с ребенком в машине стоит быть внимательнее на дороге. Но все же, как только мы приезжаем к дому, я осознаю, что моя интуиция была как нельзя права, ведь повод для беспокойства уже ждал меня у двери.

Виктория была прекрасна. Высокая, стройная с роскошными светлыми волосами и улыбкой на миллион долларов. Именно такая и должна быть рядом с Сергеем. Красивое дополнение к успешному мужчине.

Тима бегущий впереди резко тормозит, вовсю разглядывая непрошенную гостью. Хмурит лоб, сжимает губы в тонкую ниточку и бросает на меня волнительные взгляды.

«Все хорошо» — пытаюсь сказать ему глазами, но прекрасно понимаю, что ничего хорошего больше не будет. С этого вот самого момента.

— Виктория, — приветствую девушку. — Чем обязана?

— Даже не пригласишь? — ядовито скалит она свои белоснежные зубы в улыбке.

— А нужно? — открываю входную дверь, жестом пропуская Тимофея в квартиру и спешно закрываю её обратно. — Думаю, мы и здесь прекрасно поговорим. Ты ведь для этого здесь?!

— Что ж, — Вика сцепляет руки в замок перед собой и обведя меня взглядом с ног до головы, хмыкает. — Если ты так хочешь посвятить всех в то, как ты увела чужого мужчину, я не вправе тебе мешать.

— Я никого не уводила. Он сам пришел, — развожу руками я. — В конце концов, он взрослый мальчик и сам умеет принимать решения.

— Какая ты жалкая, — ухмыляется эта стерва. — Правда, Яна. Мне даже жаль тебя. Эти глупые твои попытки удержать мужика ребенком, да еще и чужим. Это же надо. Своего уберечь не смогла, так с чего ты решила, что этому сможешь что-то дать? Твой сын умер из-за тебя. Тебе теперь жить с этим.

— Замолчи, — шиплю я, сживая руки в кулаки.

Змеи сомнения и горечи поднимаю голову, оплетая меня изнутри. Я думала, что избавилась от них. Думала, что убедила себя в том, что смерть Саши не моя вина, но слова этой гадины, подобно яду впитываются в мою кровь, разносятся по кровотоку, опаляя органы огненной лавиной.

Мой сын, мой Сашенька. Чтобы я не делала тогда, этого явно было недостаточно. Я сама виновата. Сама…

— А я ему наследника рожу совсем скоро, — ладонь блондинки скользит на плоский живот. — Как думаешь, кого он выберет, а? Бывшую с приблудой или своего родного ребенка? Плоть и кровь.

— Ты…? — рот пересыхает от волнения, язык прилипает к небу и напрочь отказывается произносить то, что и так пульсирует у меня в голове, обжигая своей неизбежностью.

— Да. Я беременна.

Сердце разрывается в груди, подобно взорвавшейся бомбе. Ранит осколками внутренности, заставляет корчиться в агонии душу. Мне бы завыть, сквозь плотно сжатые зубы, но Виктория только этого и ждет. Упивается моей безысходностью, давит на те самые болевые точки с садистским наслаждением. И я не могу ей ничем противостоять. Потому что она права. Я не удержу Сергея чужим ребенком, да и держать никогда не стану. Рано или поздно, мы придем к тому, что я попросту испорчу его слаженную жизнь. Жизнь, где до меня у него не было никаких сложностей. Жизнь, где он был героем лишь по факту своего существования.

— Уходи, — хриплю я. — Я тебя услышала.

— Как здорово, что мы поняли друг друга, — улыбается бывшая невеста Сергея.

Хотя в свете последних событий, далеко не бывшая. Будущая. Возможно не жена, но стопроцентно мать его ребенка. Родного ребенка…. Ребенка, которого она уж точно убережет, в отличие от меня.

«— Ты плохая мать, Яна. И жена паршивая, — голос матери звучит из динамиков ноутбука. — Радуйся, что Сергей всё еще не бросил тебя. Хотя был бы прав.

— Хватит, мама, — шепчу, едва дыша из-за непролитых, плещущихся где-то на дне глаз, слез.

— Хватит, мама, — перекривляет меня изображение родной матери. — Подумала бы лучше, как мужика удержать. На тебя смотреть невозможно. Кожа да кости.

— Сашенька болеет, ты же знаешь. Мне не до внешнего вида, — парирую я.

— Не перекладывай с больной головы на здоровую. В этом только твоя вина. Следить надо было лучше за ребенком.

— Мама!

— Ты же знаешь, что я права, Яна. Я всегда права.»

17.2. Яна

«Мне останется сердце на память

А я уже привыкаю, как жить без тебя

Нет, я правда тебя отпускаю

Отчаянно понимаю, так дальше нельзя»

Светлана Лобода — Лети

Яна

У него будет ребенок. Этого следовало ожидать. Он ведь для чего-то жил с ней, строил планы, планировал свадьбу. А я…Я бывшая несчастная жена с приблудой в комплекте. Так кажется она сказала?! Жалкая, растоптанная, чужая.

Имею ли я право ставить его перед выбором, которого по сути и нет. И выбрать он должен не меня, а своего родного ребенка, которому нужен отец. И который нисколько не виноват, что его мать еще та с*ка.

На негнущихся ногах я захожу в квартиру и сразу же натыкаюсь на неподдельное волнение, плещущееся в глазах ребенка. Лишь только это беспокойство, заставляет тянуть онемевшие губы в улыбке и мастерски делать вид, что разговор с невестой Сергея меня вовсе не волнует.

Скоро готовлю ужин, кормлю Тимку, убираю лоток за котом. Занимаю себя обычными повседневными делами, то и дело взглядом возвращаясь к полуразобранному чемодану с вещами Сергея.

Всё как-то некогда было его разбирать. То разборки с папашей Тимы, то кот, то еще что-то. Так и стоял он в углу гостиной, ожидая своего звездного часа.

— Я дома!

Он приходит поздно. Ближе к вечеру отписывается, что задерживается на работе, заканчивая предложение смайликом в виде сердечка, а я малодушно игнорирую его сообщение, смахивая уведомление. Мне надо собрать себя по частям и сделать то, что должна была сделать с самого начала. Отпустить его на все четыре стороны. К невесте и ребенку.

— Что на ужин? Ужасно голоден. Представляешь….- он что-то говорит, но в моей голове сплошной белый шум и больше ничего.

Сижу почти неподвижно. Смотрю, как он ставит чайник и до боли сжимаю кулаки, ногтями впиваясь в кожу. Такой родной и знакомый, он задумчиво чешет затылок, заглядывая в холодильник, а затем поворачивается ко мне и бледнеет.

Я знаю, что он видит. Ту самую старуху из зеркала. Ту самую ледяную статую, которая заставила уйти его в прошлый раз. Ту самую Яну, которой я и должна быть. Холодной и мертвой изнутри. Потому что только такая «я»