Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) - Олег Верещагин

И вот Танюшка сидит возле меня, и я неплохо различаю её лицо, потому что уже утро.

— Я тебе зашила куртку, — сказала она, едва увидев открытые глаза и мою невольную улыбку. — Нитки и иголку у Ольки взяла… — она пожала плечами и вздохнула. Потом сказала, глядя мимо меня: — Ты очень храбрый, оказывается, Олег. Я не знаю, кто бы ещё из наших мальчишек так смог.

— Я? Как — так? — искренне удивился я и вздрогнул, ярко вспомнив короткий и страшный плен.

— Мальчишки же не сразу напали на негров, — тихо сказала Танюшка. — Они окружили их лагерь, лежали и видели всё — как тебя спрашивали, а ты отказался отвечать… чтобы нас не выдать, как настоящий герой!

«Это ты дала мне сил промолчать,» — сказал я. Вернее — испугался, что сказал. Но Танюшка глядела на меня по-прежнему, и я облегчённо перевёл дух. Сказать такое было бы… ого-го! А вслух я сказал:

— Да ну, герой… Ты не знаешь, как я перетрусил.

— По-моему, во всех книжках говорится, что герой не тот, кто ничего не боится, а тот, кто свой страх преодолевает, — воинственно сказала Танюшка.

— Если бы ты знала… — вырвалось у меня, но я тут же исправился: — Нет, тебе лучше никогда не знать, Тань, как это — преодолевать свой страх.

Я умолк, а сам подумал про румына. От него ничего не осталось, я даже имени не узнал… Вспомнилось, как его жарили и ели, и комок прыгнул к горлу. Я сел, скрестив ноги. Танюшка тревожно смотрела на меня, но молчала. Наверное, поняла, что я вспомнил произошедшее.

Но я уже думал о другом. Странно — негр, допрашивавший меня, отлично говорил по-русски. И что вообще тут происходит, в конце-то концов?! Сверхжестокая глобальная игра в средневековую войну…

Я дотянулся до револьвера. Кто-то позаботился выбить пустые гильзы и снарядить оружие заново. Теперь у меня осталось двадцать четыре патрона — три полных барабана плюс ещё три патрона. На три попытки самоубийства, неожиданно мрачно подумал я. Но наган-то мне — слов нет! — сослужил хорошую службу… Я поймал себя на том, что уже и не вспоминаю убитых негров — не до них…

Танюшка всё ещё смотрела на меня. Я заметил, что девчонка сильно загорела. Нет, она и до… в Кирсанове загорала, но тут загар был как у людей, постоянно живущих на свежем воздухе. Хотя — где же мы ещё-то живём? На свежем воздухе…

— Чуть больше чем через месяц кончатся каникулы, — вспомнила Танюшка. — Знаешь, это будет первое первое сентября, когда я не пойду в школу.

— Ты пойдёшь в школу, — мягко поправил её я и всё-таки прикоснулся к её голому локтю. Танюшка напряглась на миг, а я ощутил, прежде чем отнять пальцы, прилив чего-то невероятно сладостного, как это бывало всегда, если я прикасался к Танюшке. Но сейчас он был намного сильнее, чем обычно — меня буквально пробило, голова легонько закружилась… Я поспешил снова заговорить, пока это не сделали мои глаза: — В одну со мной… если не соврала всё-таки, — она улыбнулась и щёлкнула меня в нос коротко подстриженным ногтем. Я сморщил нос, прикрыв глаза (радуясь, что есть повод) и продолжал: — Но чем здесь хорошо — так это тем, что мы вообще всё время вместе. Даже спим… недалеко. По крайней мере, не в квартале друг от друга.

Я открыл глаза. Танюшка ждала этого момента, потому что я получил ещё один точный щелчок.

— Ого, — я потёр нос. — Распухает. Подуй, а?

— Я тебе не подую, я тебя вздую, — многообещающе сказала Танюшка, одним движением поднимаясь на ноги. — А сейчас пойду умываться. А ты — как хочешь.

Она побежала к ручью. Я смотрел ей вслед и улыбался.

Да, ты можешь быть скучной,Можешь быть злой,Но когда твой номер молчитЯ беседую мысленно только с тобой —И никто нас не разъединит.Если я не один — разве это беда?Если нужно — она подождёт.Я же слышу, как страшно трещит под тобойНенадёжный октябрьский лёд!..Есть одна любовь — та, что здесь и сейчас,Есть другая — та, что всегда!Есть вода, которую пьют, чтобы жить —Есть живая вода!Да, он смел, как бог, я бы сам так не смог —Целый день ходить, как в кино!Не твоя вина, что ты хочешь вина —И что он имеет вино…Но когда твои губы сухи поутру —Чем ты смоешь с них пепел побед?И когда все дороги замкнутся в кольцо —Как ты выйдешь на правильный свет?!

В этот раз головным дозором шли Саня и Щусь. Они и прибежали к основной группе, причём взволнован был даже Санек.

— Негры?! — подобравшись, выкрикнул я. Саня махнул рукой:

— Нет, белые ребята! Столько же, сколько нас — кажется… Нас заметили.

Мы быстро сбились в плотную кучку, оглядываясь и осматриваясь. Андрей первым махнул рукой:

— Ладно, пошли навстречу! Чего ждать?..

…Ребята остановились метров за пятьдесят от нас. Их было меньше — десятка два, девчонок — почти половина, и парни как бы прикрывали их (а наши стояли вместе с нами, и я подумал с какой-то обидой, что это неправильно), но внешне эта компания выглядела внушительней, чем мы. Более обтёртой этим миром, что ли? На всех на них оставались какие-то элементы «нормальной» одежды, но они причудливо сочетались с самодельными куртками, штанами, сапогами и прочим. Почти у всех на шее висели какие-то медальоны и украшения. Большинство мальчишек и девчонок были светловолосые, и волосы у тех и у других — длинные — сплетались в переброшенные на грудь косы.

Но смешным это не выглядело. У всех в руках было оружие. Три девчонки в заднем ряду держали арбалеты. На флангах первого ряда стояли мальчишки с длинными луками — готовыми к стрельбе.

— Нас больше, — сказал тихо Олег Фирсов.

— Они сильнее, — ответила Ленка Черникова.

— Чего это?! — взъерошился Олег, но Вадим поморщился:

— Не спорь, они правда сильнее. Если будет свалка — мы проиграем.

«Мы будем убиты,» — мысленно поправил я, изучая противника. К этой мысли было нелегко привыкнуть. Точнее — её нелегко было принять, как реальность.

Эти тоже переговаривались — непонятно только, на каком языке. Огнестрельного оружия у них не было, а наше они, конечно, видели. Раньше, чем они до нас доберутся — я и Колька уложим половину.

— Отступать всё-таки как-то фигово, — как раз Колька и заметил. Санёк его поддержал:

— Тогда решат, что нас можно кидать через колено.

— Мальчишки, ну это же люди, — не выдержала Ленка Рудь. — Вот так сошлись — и сразу драться насмерть?!

— Ленк, если ты ещё не поняла — тут это образ жизни, — процедил Санек.