Паровой каток - Джеймс Макклар

Зонди добрался до Барнато Стрит, так и не сняв белый шоферский пыльник. Боб Перкинс уже собрался уходить.

— Ну, я получил настоящее удовольствие, — говорил он, спускаясь с крыльца с магнитофоном в руке. — Разумеется, лейтенант, я с удовольствием пройдусь пешком, тут недалеко. И большое спасибо.

Крамер кивнул ему на прощание.

— Ну, парень, нашел то, что нам нужно? Зонди, ухмыляясь, вошел за ним следом в дом.

— Шофер Треншоу — просто ненормальный. Испугался, что я хочу лишить его места.

— Так что, съездил впустую?

— Да нет же, я ему сказал, что мой хозяин — доктор, а живу я над гаражом, он успокоился и дальше выложил все как есть.

— Хорошо. А материал из редакции?

— Первоклассный.

— Мы тут тоже времени даром не теряли.

— Вышло, шеф?

— Погоди. Все ложится одно к одному. Мисс Ле Руке явно была связана с какой-то бандой шантажистов. Садись и слушай.

Зонди выбрал кушетку и с наслаждением развалился.

— Начнем с ленты. Мы её испытали на мисс Генри и служанке. Те с перепугу решили, что явилось привидение. — Он довольно хмыкнул. — Ленту эту ставили по вечерам, когда приходили те мужчины. И ещё одно: длится она ровно час, как утверждает Перкинс. Мужчины были здесь каждый по часу.

— Она работала прямо как на конвейере, шеф.

— Плата по таксе? Десять рандов в час, по словам сержанта Ван Ниекерка. Еще он сказал по телефону, что заканчивает список торговцев электроорганами, но теперь это теряет смысл.

— Почему, шеф?

— Никто из них и не думал заниматься музыкой. Как могли бы объяснить дома, что, несмотря на уроки, играть так и не научились?

— Тот шофер, с которым я говорил, утверждал, что дважды в неделю его хозяин по вечерам брал машину сам.

— Почему, не сказал?

— Да. Мистер Треншоу говорил, что сидя за рулем, получает удовольствие. Он ему верит.

— Ну, а почему бы не верить? Но не думаю, что девушку он держал бы только для себя. Какого он роста?

— Скорее среднего, вроде сержанта Ван Ниекерка или Перкинса. Пожалуй, он здесь встречался с теми, кто стоит за всем этим делом. Вероятно, у них несколько девиц типа Терезы Ле Руке. Такой тип девиц легко предложить любителям порезвиться. Жены обеспечили их деньгами, но при этом смертельно надоели. Нужно бы тебе видеть их по субботам на скачках — такие дамы, куда там, но как подойдут к жеребцу, так даже в дрожь бросает.

Зонди цокнул языком, чтобы показать, как он шокирован.

— Да, полагаю, девиц должно быть несколько — банда-то серьезная. Записав эту ленту, они облегчили нам дело. Полагаю, стоит присмотреться к прочим преподавательницам музыки в Треккерсбурге — тут что-то вроде массажных салонов, только лучше замаскировано.

— Знаете, кто Треншоу по профессии?

— Выкладывай.

Крамер внимательно изучил добытую Зонди информацию и присвистнул.

— «Протез электронике»! Так вот откуда эта лента! Зонди блеснул своей памятью.

— «Советник Треншоу прошел долгий путь от своей первой должности монтер радиосвязи в Претории. Тогда ему было только девятнадцать и он учился в вечерней школе».

— Долгий путь? Это уж точно, а тут вспомнил свои старые навыки.

— Но зачем надо было убивать девушку, шеф? Не понимаю. Ведь так они слишком рисковали.

— Не забывай, Зонди: не ошибись Аббот, все было бы шито-крыто.

— И все равно, почему?

— Потому что могла, при желании, доставить им уйму неприятностей. Не забудь, она была цветная. Вполне возможно, они этого не знали.

— Но Ленни знал.

— Я изменил свое мнение о его роли в ганге. Начинаю думать, что источником неприятностей был именно он. Узнав, чем занимается сестра, занялся шантажом на основе закона о раздельном развитии расе.

— То есть он действовал сам по себе. Понимаю.

— Полагаю, в этом деле только белые. Потому 'наши стукачи ничего и не знают. Совершенно разные уровни.

— Потому мы и Ленни найти не можем. Наверное, его убрали куда подальше.

— Вполне возможно.

— А Шу-Шу?

— Тоже. Он что-то знал и пытался позаработать. Ведь ему нетрудно было заговорить с Треншоу у входа в мерию. Так что, по-моему, теперь мы знаем, что такое «паровой каток».

Раздался звон посуды и мисс Генри появилась в дверях с подносом.

— Я подумала, что вы, наверное, не против перекусить, — она умолкла, разинув рот, заметив лежащего негра.

— Моему сотруднику стало плохо, — пояснил Крамер, забирая поднос.

— Бедняжка, он выглядит нездоровым, и так исхудал… Может быть, принести что-нибудь из лекарств?

— Да ничего, пройдет. Спасибо за чай. Мисс Генри гордо удалилась.

— Шеф, у меня есть ещё вопрос.

— Давай.

— Почему, если вы уверены, что нужно ловить. Трен-шоу, сами сидите весь день здесь и ведете пустые разговоры? На моих часах уже четыре.

— Иду, иду, — отмахнулся Крамер от двери. — Ты возьмешь «шевроле» и будете меня ждать с сержантом Ван Ниекерком. Работа будет не для черных.

Зонди неторопливо допивал чай.

Фирма «Протез электронике» размещалась в новом доме в центре города. Небольшая бронзовая вывеска намекала, что речь идет о больших. доходах. Элегантные панели в холле ещё пахли свежим деревом. Крамер позвонил. Из дверей с табличкой «Секретарь управляющего» появилась женщина средних лет с воинственно выпяченным подбородком. Даже не спрашивая, что ему нужно, равнодушно уставилась на него, словно рассчитывая, что он растает.

— Мне нужно видеть мистера Треншоу.

— Кто вы?

— Моя фамилия Крамер.

— Откуда?

— Из Треккерсбурга. На миг задумалась.

— Откуда конкретно?

— Из мэрии.

— Тогда зачем вы пришли сюда?

— Мне нужно поговорить с мистером Треншоу.

Это я уже слышала.

Крамер не выдержал.

— Скажите, где ваш шеф, да поживее. Тон змеи-секретарши несколько изменился.

— Сожалею, но он на приеме в ратуше.

— На каком приеме?

— Это в зале заседаний, — рядом с канцелярией магистрата.

— План ратуши я без вас знаю. Меня интересует, что это за прием.

— Советник Треншоу мне сказал, что по случаю подписания какого-то соглашения. О новом жилом массиве для туземцев, что будут строить по ту сторону Писхейвена.

— А, за пять миллионов рандов…

— За десять, насколько я помню.

— Значит, вы ошибаетесь.

Крамер отвернулся и ушел. Он понятия не имел, во что обойдется городской казне строительство нового гетто. Но имя его было произнесено и теперь машина придет в движение.

Муса чувствовал себя в относительной безопасности, остановившись у окна портновской мастерской своего друга Мохамеда Сингха. По ту сторону улицы было мужское общежитие Армии Спасения — высшее достижение цивилизации. Не будь тротуар изрыт выбоинами, на нем видна была бы белая линия, отмечавшая границу разделения двух расе.

Сингх немало ему порассказал о соседях с другой стороны улицы. Недаром он два десятка лет сидел у другого окна, набрав полный рот булавок и тарахтя машинкой.

Маленькое запущенное бунгало, веранды которого были вечно завешаны сохнущим бельем, было жилищем Энсина Робертса и его большой семьи. Говорили, что жили они на гроши и миссис Роберте все покупала в индийских магазинах.

Энсин Роберте был управляющим и единственным сотрудником того самого общежития, прилегавшего к его участку, но отделенного высоким забором из гофрированного железа. У этого доброго христианина хватало проблем. Меньше всего их доставляло то крыло, где старики-пенсионеры пытались выжить на двадцать рандов в месяц. Тихие и сонные, они в худшем случае крали друг у друга газеты. Рядом жили бывшие заключенные. Добиться того, чтобы они устроились на работу и не пьянствовали, было сложнее, но обычно они надолго здесь не застревали. Сложнее всего было с теми, кто занимал остальную часть здания и наполнял его своим смрадом и злобой. Это были насильники, нищие, бродяги, пьяницы, курильщики «даджа», разорившиеся врачи и юристы, махнувшие на себя рукой и пустившиеся во все тяжкие. Им нельзя было доверять ни на миг — даже когда спали. Шрамы на лице Энсина Робертса могли это подтвердить — ему разбили очки при попытке утихомирить самозванного пророка, видевшего во сне Иисуса Христа.

Именно эти люди интересовали Мусу. Они должны были появиться там и занять место прежде чем взять с собой добычу на продажу. Воспользоваться телефоном ему Сингх разрешил.

И вдруг они оказались тут, прямо перед витриной, и уставились внутрь. Муса обмер. Чемодана при них уже не было.

Потом Муса пережил ещё один, куда больший шок.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Крамер ненавидел приемы любого рода. А больше всего — коктейль-парта, хотя участвовать в них ему приходилось крайне редко. Но даже признавая свою необъективность, готов был со всей ответственностью заявить, что именно этот прием был худшим из всех, что он видел.