«Н» – значит невиновен - Сью Графтон

Уэст Глен была главной улицей, рассекавшей Монтебелло пополам. Вдоль мостовой с двумя полосами движения были высажены акации, сикоморы и эвкалипты. Тут и там вспыхивали ярко-красным цветом клумбы с геранью Ре и Типпи занимали совсем небольшое бунгало, расположенное почти у дороги. Я поднялась на крыльцо и позвонила. Дверь мне открыла Типпи, она на ходу натягивала куртку, в руках у нее была сумочка и связка ключей от машины. Девушка куда-то торопилась. Замерев на пороге, она изумленно смотрела на меня.

– Что вы здесь делаете?

– Если не возражаешь, я хочу задать тебе пару вопросов.

Она замялась, не зная, что ответить, затем посмотрела на часы. Видно было, что ее обуревают противоречивые чувства – нежелание говорить и желание соблюсти приличия.

– О Господи, даже не знаю. Через двадцать минут мне надо встретиться с подружкой. Если только мы управимся за пару минут...

– Конечно, конечно. Я могу войти?

Она отступила назад, не желая показаться невежливой. На ней были джинсы, заправленные в ботинки на платформе, из-под джинсовой куртки виднелся кусочек черного трико. Волосы были распущены и доставали до середины спины. У нее были светлые глаза, легкий румянец на щеках. Совсем молоденькая девчонка. Мне стало слегка не по себе.

Я прошла в дом и осмотрелась.

Передо мной была гостиная, которую использовали и как столовую, за ней виднелась уютная кухня. На стенах висело несколько рисунков, по-видимому, работы самой Ре. Пол был выложен красивой плиткой. На диване, покрытом чехлом с ручной росписью, громоздились декоративные подушки. Преобладали светло-голубые тона. Сбоку от дивана стояли два дешевых кожаных кресла, скорее всего, мексиканской работы. Возле камина на полу я увидела несколько корзин с засушенными цветами. С потолочных балок свешивались связки каких-то трав. Через застекленные двери был виден небольшой сад, очень ухоженный.

– Мамы нет дома?

– Она пошла в магазин. Буквально через минуту должна вернуться. Что вы хотите спросить? Я действительно очень спешу, давайте не будем терять времени.

Я устроилась на диване, не дожидаясь приглашения от Типпи. Девушка уселась в кресло, мой визит не доставлял ей никакого удовольствия.

Без лишних слов я протянула ей фотографии.

– Что это?

– Посмотри сама.

Она неохотно открыла конверт и вынула снимки. Равнодушие сохранялось на ее лице лишь до того момента, когда она взяла в руки фотографию пикапа с олимпийскими кольцами на боку. Она с тревогой посмотрела на меня.

– Вы фотографировали машину моего отца?

– Нет, это сделал другой частный детектив.

– Зачем?

– Машину твоего отца видели в двух местах в ту ночь, когда убили твою тетю Изабеллу. По всей видимости, этот частный детектив собирался предъявить фотоснимки для опознания свидетелю.

– Свидетелю чего? – спросила она, и я почувствовала, как дрогнул ее голос.

Я продолжала говорить ровным, спокойным тоном.

– В ту ночь на дороге сбили насмерть одного старика. Это произошло на Стейт-стрит в Южном Рокингэме.

Типпи была не в состоянии сформулировать вопрос, который было бы естественно задать в такой ситуации: "Зачем все это вы говорите мне? Скорее всего, она понимала, куда я клоню.

– Полагаю, нам следует поговорить о твоих поездках той ночью.

– Я уже говорила вам, что была дома.

– Если ты была дома, – жестко сказала я, – тогда, может быть, твой отец был за рулем этой машины?

Наши взгляды пересеклись. Я видела, как она отчаянно ищет выход из положения. Если настаивать, что была дома, под обвинение попадает ее отец.

– Моего отца не было за рулем.

– А ты была?

– Нет!

– Тогда кто же?

– Откуда я знаю? Может, кто-нибудь угнал пикап и поехал покататься.

– Ну-ну, Типпи, не выдумывай. Ты была за рулем пикапа, и ты, черт побери, прекрасно об этом знаешь. Так что давай не будем пудрить друг другу мозги.

– Меня не было за рулем!

– Лучше признайся сразу. Я сочувствую тебе, детка, но надо все-таки отвечать за свои поступки.

Типпи молчала, потупившись. Она была явно сломлена. Потом сказала:

– Я просто не понимаю, о чем вы говорите.

Вот тут я на нее заорала:

– Так что? Ты была пьяной за рулем?

– Нет.

– Твоя мать говорила, что у тебя отобрали права. Значит, ты взяла пикап без разрешения?

– Вы ничего не сможете доказать.

– Ты так думаешь?

– Каким же образом вы собираетесь это доказывать? Это случилось шесть лет назад.

– Для начала у меня есть два свидетеля, – сказала я. – Один из них видел, как ты уехала с места преступления. Другой видел тебя у поворота на Сен-Висенте примерно полчаса спустя. Так ты расскажешь мне, как все произошло?

Она отвернулась в сторону, и на ее щеках появился румянец.

– Мне нужен адвокат.

– Почему бы тебе просто не сказать мне свое мнение. Я с удовольствием его выслушаю.

– Я не собираюсь вам ничего говорить, – прошипела Типпи. – Вы не дождетесь ни слова от меня до тех пор, пока рядом со мной не будет моего адвоката. Так положено по закону. – Она поглубже уселась в кресло и скрестила руки на груди.

Я фыркнула от смеха и закатила глаза.

– Нет-нет, детка, тебя обманули. Это с полицейскими тебе имеет смысл говорить только в присутствии адвоката. Я – частное лицо. Тут совсем другие законы. Ну, давай же, не тяни время. Расскажи, как это было. Тебе же самой станет легче, поверь.

– С какой стати я буду вам что-то рассказывать? Кто вы такая, чтобы я вам что-то рассказывала?

– Тогда я расскажу, как все было. В то время ты жила у своего отца, на Рождество его не было дома. Кто-то из твоих друзей позвал тебя немножко прогуляться. Ты позаимствовала у отца пикап, и втроем или вчетвером, точно не знаю, вы куда-то направились. Возможно, на пляже вы хорошенько нагрузились пивом. Незаметно наступила полночь, и ты сообразила, что тебе лучше попасть домой до возвращения отца. Ты развезла друзей по домам и поехала в сторону своего дома. Как раз в этот момент ты случайно сбила какого-то мужчину и не помня себя умчалась с того места, так как понимала, что, если тебя поймают, начнутся большие неприятности. Ну, как тебе рассказ? Похож на правду?

Типпи сохраняла каменное спокойствие, но я видела, чего ей это стоило. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Тебе когда-нибудь говорили, кого ты сбила тогда на шоссе? Его звали Ноак Маккел. Ему было девяносто два года, он был пациентом интерната для престарелых, что находится неподалеку от того места. Старика все время тянуло домой. Раньше он жил в Сан-Франциско и никак не мог осознать, что переехал в другой город. Он беспокоился из-за кошки, которая умерла задолго до этого. Так вот, он шел домой покормить свою киску, но так и не дошел.

Типпи приложила палец к губам, словно сдерживая слова, готовые сорваться с языка. На глазах у нее появились слезы.

– Я так старалась исправиться. Я же лечилась от алкоголизма, я так хотела, чтобы весь этот ужас остался в прошлом.

– Я знаю. Ты очень много сделала. Но тебя же до сих пор мучает совесть из-за того случая. Не исключено, что ты снова можешь сорваться и попробуешь алкоголем заглушить голос совести.

Она заговорила, захлебываясь, вся в слезах.

– Господи, я же понимаю, что виновата. Во всем виновата. Но это был несчастный случай, я не нарочно. – Она сжалась в комок и громко, как ребенок, рыдала. Да она и была большим ребенком. Я смотрела на нее с сочувствием, но не собиралась утешать. Не мое это дело. Пусть выпьет эту чашу вины. Я даже подумала, что раньше она не осознавала, что наделала. Ее трясло от рыданий, как зверька, подвывающего от ужаса. Я просто сидела и ждала, пока слезы иссякнут. Наконец рыдания смолкли, Типпи достала из сумочки салфетку и вытерла слезы.

– Господи, Господи, – пробормотала она, прижимая салфетку к губам. Она едва не разрыдалась снова, но сдержалась. – С той ночи я не выпила ни капли спиртного. Если в вы знали, чего мне это стоило. – Она явно жалела сама себя, бессознательно надеясь и во мне вызвать жалость и прощение.

– Я верю, что тебе нелегко дались эти годы, – сказала я. – Ты очень много сделала, и труды эти были не напрасны. Но теперь наступило время сказать правду. Без этого не обойтись, без этого не будет полного выздоровления, поверь мне.

– Не учите меня жить.

– Что же делать? Приходится. У тебя, малышка, было целых шесть лет, чтобы выучить этот урок, а ты его не выучила. Никуда не годится. Будет гораздо лучше, если ты сама пойдешь в полицию и обо всем заявишь. Я понимаю, что ты этого делать не собиралась. Я понимаю, что тебе страшно. Но делать нечего. Надо сказать правду, иначе не выберешься. Я даю тебе время до пятницы. Если ты не сделаешь этого, мне придется самой поговорить с полицейскими. Так что советую тебе быть умницей и не дожидаться пятницы.

С этими словами я встала с дивана и перекинула через плечо свою сумку. Типпи осталась сидеть в кресле. Дойдя до двери, я оглянулась.