Суворов врет! Потопить «Ледокол» - Дмитрий Верхотуров

Те же немецкие части, которые сумели бы высадиться на британском побережье, встретила бы почти полумиллионная группировка британских и эвакуированных французских войск. Немцам пришлось бы сражаться при нехватке боеприпасов, продовольствия, снабжения, при крайнем затруднении в эвакуации раненых и подвозе подкреплений, с резко превосходящим по численности противником. Исход такого десанта предугадать было нетрудно — это почти гарантированное поражение. «Не удивительно, что при более тщательном знакомстве с деталями операции ни одна из заинтересованных инстанций не проявила особого энтузиазма. Геринг с самого начала не проявлял к ней интереса», — отмечает Ф. Руге[241].

Потому после возражений флотского и воздушного командования было решено сначала сломить британские ВВС и захватить господство в воздухе. Тогда у Люфтваффе была бы возможность защищать транспорты и баржи, атаковать британский флот и подавлять артиллерию на британском побережье. Однако воздушная битва за Британию окончилась для Германии поражением, а Королевские ВВС перешли к наступательным действиям. «В создавшихся же условиях противник в начале сентября смог даже перейти в контрнаступление и бомбить флот вторжения в его базах, причем были потоплены или повреждены 21 транспорт, 214 барж и 5 буксиров — около 10 % всего тоннажа выделенного транспортного флота. В результате во второй половине сентября этот флот был частично рассредоточен, что в случае осуществления операции привело бы к потере времени. 12 октября операция была окончательно перенесена на следующую весну; тем самым с ней было покончено», — так Ф. Руге подвел итоги неудачной операции против Великобритании[242].

Поражение в битве за Британию и неудача с организацией высадки прямо и непосредственно толкнули Гитлера к подготовке нападения на СССР. Британия оказалась крепким орешком: для ее разгрома требовалось первоначально построить мощный флот, большую флотилию десантных барж и судов, построить на побережье батареи береговой артиллерии и обеспечить полное господство в воздухе. Для этого Германии нужны были большие ресурсы.

Потому сразу же после переноса операции «Морской лев» на весну.1941 года, по существу ее отмены, Гитлер начал подготовку к войне против СССР. В Польше в ноябре 1940 года стали строить инфраструктуру, а в декабре 1940 года было принято окончательное решение о вторжении с утверждением плана «Барбаросса». Вся экономика Германии и оккупированных стран начала работать на обеспечение этого вторжения.

Советский Союз до войны всерьез опасался интервенции коалиции европейских государств и предпринимал все меры, чтобы этого не допустить. Однако в предвоенных оценках все же рассматривалась коалиция Франции и Великобритании со странами Восточной Европы: Чехословакии, Польши, Румынии, Финляндии. Германия в этих расчетах, как демилитаризованная страна, фактически не рассматривалась.

В июле 1940 года объединение Европы против СССР состоялось, причем в наихудшем варианте, значительно более худшем, чем в довоенных оценках. Во главе этой европейской коалиции появилась агрессивная, нацеленная на захваты Германия с ее мощными вооруженными силами, уже не сдерживаемая ни Францией, ни Великобританией. Надежды на скорое освобождение Европы от империалистической войны и ига капитала полностью растаяли в октябре 1940 года. Потому в планы войны с Германией потребовалось вносить срочные коррективы.

Резкое усиление Германии

После оккупации Франции, Бельгии и Голландии военно-экономический потенциал Германии еще больше увеличился. В зону немецкой оккупации попали важнейшие промышленные и аграрные районы Западной Европы.

Во Франции немцы захватили основные промышленные и аграрные районы страны. Особенно ценным захватом были Эльзас и Лотарингия. На этих территориях, захваченных Францией по итогам Первой мировой войны, не только располагались крупные запасы железной руды, месторождения бокситов и калия. В Лотарингии французы в конце 1920-х и в начале 1930-х годов построили мощную металлургическую промышленность. Строительство велось за счет немецких репараций и инфляции, но в таких масштабах, что экономический кризис во Франции всерьез наступил только в 1934 году, когда строительная программа подошла к концу.

Лотарингия превратилась в мощный металлургический район, с годовой мощностью в 3,8 млн тонн чугуна, что составляло около половины всей французской выплавки металла[243]. Захват Лотарингии позволил немцам значительно перестроить свою черную металлургию: «В результате капитуляции Франции положение с железной рудой коренным образом изменилось. Объединяя французскую руду с немецким углем, оккупация германскими войсками основных железорудных районов Франции создает мощную базу черной металлургии на обоих берегах Рейна. Тем самым значение импорта шведской железной руды для Германии становится второстепенным»[244].

Мнение о том, что без поставок шведской руды Германия не могла вести войну, оказывается не вполне правильным. Основную часть производства черного металла немцы обеспечивали своими ресурсами и ресурсами захваченных европейских стран. Таким образом, в конце 1940 года у Германии было два крупных металлургических района: Рурско-Лотарингский и Силезский, которые располагались в глубине территории Рейха.

Во Франции Германия также захватила настоящую житницу. На оккупированной территории располагалось производство 70 % французского зерна, 65 % поголовья скота и 86 % производства животного масла. Все это немедленно стало объектом самого разнузданного грабежа. В 1940/41 году, т. е. непосредственно перед нападением на СССР, из Франции было вывезено 550 тысяч тонн продовольственного и 588 тысяч тонн фуражного зерна, 1161 тысяча тонн сена и соломы, а также 192 тысячи тонн мяса[245]. Основательно немцы пограбили французские запасы вина.

Бельгия также была крупным трофеем, в которой главную роль играла тяжелая промышленность. Эта небольшая страна имела мощности по выплавке чугуна в размере 4,5 млн тонн, хотя в 1938 году было выплавлено 2,4 млн тонн[246].

Немцы захватили крупную угольную промышленность. Перед войной Франция добывала 46,5 млн тонн угля, Бельгия — 29,5 млн тонн, Голландия — 14,2 млн тонн. Суммарно добыча угля в оккупированных странах составляла 90,2 млн тонн. Германия в 1938 году добывала 186 млн тонн угля. Добавим к этому добычу угля в Чехословакии в размере примерно 39 млн тонн. Со всеми захватами получается годовая добыча на уровне 315 млн тонн. По немецким данным, добыча угля в 1940 году составляла 346 млн тонн угля[247]. Разница между моими расчетами и немецкими данными, видимо, приходится на то, что немцы использовали всю добывную способность захваченных шахт, тогда как до войны мощности использовались частично из-за экономического кризиса и сокращения рынка сбыта.

Для сравнения, СССР в 1940 году добывал 165,9 млн тонн угля. Иными словами, в угольной промышленности Германия буквально за полгода стала вдвое сильнее СССР. Для немецкой военной экономики уголь имел исключительное значение как источник сырья для производства топлива, и появилась возможность перевести промышленность и гражданское потребление топлива на синтетическое топливо и горючий газ. К 1943 году расход бензина в промышленности и в гражданском секторе сократился с 3,4 млн тонн до 0,9 млн тонн, а мазута с 1,1 млн тонн до 0,27 млн тонн[248]. Высвободившееся нефтяное топливо и нефтепродукты пошли на нужды Вермахта.

По немецким данным, прирост экономического могущества Германии в результате захватов выражался в следующих цифрах[249]:

1938 1941 Увеличение(раз) Население (млн человек) 76 205 3,2 Уголь (млн тонн) 185 346 1,8 Железная руда(млн тонн чистого железа) 3,4 25,8 7,5 Медная руда(тыс. тонн чистой меди) 31 98 3,1 Бокситы (тыс. тонн) 93 1269 13,9 Нефть (млн тонн) 0,5 1,3 2,6 Чугун (млн тонн) 16,3 36,5 2,2 Сталь (млн тонн) 20 40,4 2,02 Алюминий (тыс. тонн) 131 195 1,4

В советских исследованиях[250] используются те же немецкие данные, только в конечном итоге учитываются еще и данные по союзникам Германии, в силу чего увеличение экономической мощи Германии выходит еще большим. Хотя с таким подходом вряд ли можно полностью согласиться. У Германии не было полного контроля над военно-экономическим потенциалом своих союзников.