Доверься судьбе - Эмма Дарси

Сьюзен хорошо понимала и ту, и другую сторону. И по-прежнему сомневалась, что Мэделин представляет какую-либо опасность для Эми. Она подошла к Лейту и просительным тоном проговорила:

— Мы ведь не обязаны принимать окончательное решение прямо сейчас, да, Лейт?

Тот обнял ее в ответ, и Сьюзен почувствовала, как уходит его раздражение.

— Как бы я хотел, чтобы Даника не ставила нам никаких условий. Поженились бы прямо сейчас, вот тебе и решение всех проблем.

Сьюзен так не думала. Она выросла в семье, где все помогали друг другу, и не могла понять, как можно так просто отмахиваться от проблем, требующих обязательного решения. Поступи она так, как того хотел Лейт, и трещины, раскалывающие семью Кэрью, стали бы только глубже, а всеобщее раздражение сильнее.

Так или иначе, у Лейта было сейчас не самое подходящее настроение, чтобы пытаться объяснять ему это. Кроме того, Сьюзен успела выяснить достаточно: на Лейта в жизни слишком рано легла чересчур большая ответственность, а вот любви и заботы ему явно недодали. И эту несправедливость она и решила устранить прямо сейчас. Остальные проблемы можно отложить на завтра. Или послезавтра. Или после-после…

Сьюзен прижалась теснее к Лейту, и глаза ее открыто признались в том, чего она хотела.

— Женитьба подождет, — внезапно севшим голосом произнесла она, — а я не могу. Я смертельно стосковалась по тебе. И хочу быть с тобой так же, как вчера.

Глава 14

Даника прибыла на следующее утро, неожиданно, без всякого предупреждения, заявив, что она желает видеть Сьюзен, и никого больше.

Мэделин оставила Данику ждать в парадной гостиной, а сама отправилась наверх сообщить о неожиданном визите — отнюдь не светском, ведь ранняя гостья даже отказалась от предложенного угощения. После чего тактично удалилась, оставив Сьюзен и Лейта приходить в себя от услышанной новости.

Первой реакцией Лейта было желание не допустить встречи.

— Сьюзен, я не допущу, чтобы Даника вымещала на тебе обиду за принятое мной решение. Она не имела права говорить с тобой так, как она говорила позавчера ночью. Если ей что-нибудь нужно, пусть имеет дело со мной. Я сам пойду и поговорю с ней.

— Не надо. Ей больно, Лейт. Увидев тебя, она станет страдать еще больше, — мягко возразила Сьюзен. — Я думаю, ты должен уважать ее пожелания.

Он помрачнел.

— Не нравится мне это. Нечего ей к тебе приходить.

— Но, видно, Данике что-то нужно, а значит, я должна пойти, разве не так, Лейт? Я невольно причинила ей душевную боль. И теперь хочу хоть чем-то ей помочь.

Его глаза потеплели:

— Твоя душевная щедрость, заботливость, умение сочувствовать — вот за что я люблю тебя, Сьюзен. Но не думаю, что Данике это от тебя нужно. А если она приехала, чтобы поссорить нас…

— Ты сомневаешься в моих чувствах к тебе, Лейт?

Он с тревогой всматривался ей в глаза:

— Я не хочу, чтобы Даника настроила тебя против меня. Что было, то прошло. Клянусь. Я хочу только одного — быть всегда с тобой.

Она выдержала его взгляд, не дрогнув.

— Хороший брак основан на взаимопонимании, Лейт. Мы не должны ничего скрывать друг от друга. Обещаю, если Даника скажет что-нибудь такое, что меня обеспокоит, я расскажу тебе. Договорились?

Он глубоко вздохнул, взял ее руки в свои и, подняв к губам, медленно, пылко поцеловал одну, потом другую.

— Все мои инстинкты восстают против того, чтобы отпускать тебя к ней, — сказал он хрипло. — Обещай, что после разговора придешь прямо ко мне.

— Обещаю.

Она улыбнулась, желая ободрить его, и пошла к Данике, внутренне закипая гневом при одной только мысли о том, что Даника может ей сказать. Зачем она приехала? Попытаться настроить ее против Лейта?

Сьюзен шла по коридору к гостиной, безуспешно борясь с неприятным волнением. Дверь была закрыта. Она постояла несколько секунд, собираясь с духом, постучала в дверь, чтобы сообщить о своем приходе, и сразу же вошла, не желая давать Данике повод думать, что эта встреча ее хоть сколько-нибудь пугает или обескураживает.

Даника Фейрли стояла у стеклянных дверей, ведущих на веранду, в дальнем конце комнаты, по-видимому засмотревшись на кусты роз, которые окаймляли лужайку с этой стороны дома. Услышав, что Сьюзен вошла, она задернула занавеску и медленно обернулась.

Она намеренно оделась так, чтобы любая женщина, увидев ее, сразу онемела от зависти: элегантный костюм из тонкого полотна кораллового цвета самым выгодным образом подчеркивал ее высокую, стройную фигуру. Длинные светлые волосы были тщательно и с большим изяществом уложены на затылке, лишь на висках вилось несколько искусно оставленных локонов. На мочках ушей и на шее светились жемчужины. Безупречный макияж выгодно оттенял ее прекрасные голубые глаза.

Сьюзен сразу почувствовала себя старомодной в своей ситцевой юбке и блузке и вспомнила, что сегодня еще даже не коснулась губ помадой, не говоря уже о полном макияже. Но тут речь шла вовсе не о том, кто как выглядит, хотя Даника сделала все, чтобы показать Сьюзен, кто из них больше подходит для того мира, в котором живет Лейт.

Саркастическая улыбка искривила покрашенные коралловой помадой губы:

— Итак, вы пришли. Я все гадала, хватит ли у вас силенок противостоять Лейту.

— Вы просили меня прийти, мисс Фейрли, — спокойно ответила Сьюзен.

— Да. Но я предполагала, что Лейт встанет стеной на вашу защиту, — продолжала иронизировать Даника.

— Если вы хотите повидать его…

— Нет. Нам с Лейтом больше не о чем разговаривать.

Глаза ее сверкнули твердой решимостью:

— Он мне больше не нужен, независимо от того, что произойдет между ним и вами.

Она прошлась по гостиной и уселась на широкий мягкий подлокотник дивана.

— Я один раз уже прошла через это по вашей милости, миссис Форбс, — ироническим тоном произнесла она, — и у меня нет ни малейшего желания начинать все сначала. Сьюзен нахмурилась:

— Не понимаю, о чем вы.

— Не понимаете? — Она подняла брови. — Лейт не рассказывал вам, как он отреагировал на ваш отказ после первой вашей встречи?

— Он не говорил со мной об этом, — ровным тоном ответила Сьюзен, вспоминая, что в разговоре с глазу на глаз у нее на кухне Даника упоминала о глубокой досаде Лейта.

— Ну так вот: первое, что он сделал, вернувшись домой из Алис-Спрингса, — порвал со мной. И полностью замкнулся в себе. Из светского человека он превратился в дикого зверя, не способного общаться с кем бы то ни было. Через шесть месяцев произошла новая перемена: он ударился в страшный загул, будто собрался умирать, и стал менять женщин как перчатки. Ни одна из них не задерживалась в его постели дольше чем на одну ночь.