1993: элементы советского опыта. Разговоры с Михаилом Гефтером - Глеб Павловский

Вчера узнаем одно – закрыть военные заводы. Сегодня, оказывается, надо облагодетельствовать себя с помощью продажи новейших видов оружия. Я тут записал Шохина, что ВПК – «курица, несущая золотые яйца». Там, мол, 6 миллионов занято и т. д. Вы что, об этом вчера узнали?

Наглость, с которой Штаты занимают все наши рынки, приговаривая, как нас любят, – это обидно. Но ведь и это запрещено обсуждать как рациональную проблему внешней политики. ВПК, мол, это хорошо, они нам несут золотые яйца. Почему ВПК – какая-то курица, а не отрасль экономики среди других отраслей? Почему это изолят и ему нужен особый курятник?

Мол, мы получим валюту и на нее сможем реформировать страну, ага. Как вы распоряжаетесь валютой, мы хорошо знаем!

Заметь, появилось вдруг выражение – процесс реформ. Оно абсолютно размыто, но уже есть «сторонники процесса реформ».

Вчера выступал Олег Румянцев – его спрашивали: «Вы сторонник конституционного совещания или конституционного процесса?» У них там свой язык.

Да. Язык, который растворяет все проверяемые сущности, которые можно оценить. Реформы еще можно было оценить, какая реформа и чего именно. А «процесс реформ» – уже нет! В процессе реформ страна с 1861 года.

Да, еще с Боярской думы идет процесс реформ! Ты прав. Напишу-ка Ельцину короткий текст.

Если даже идти на выборы вопреки Конституции, но во имя здравого смысла, надо сочетать выборы Президента с выборами законодательного собрания… Иначе это расправа, за которой нет уже ни права, ни государства. Рискните! Тогда, может быть, примирятся со странным шагом – роспуском Верховного Совета указом главы исполнительной власти. Но уже не откладывайте ни то ни другое.

045

Встреча Ельцина с журналистами. «Демократическая» режиссура похожа на сталинскую. Лето 1993-го как лето 1941-го, снова «они прорвались». Освоение Кремлем сталинской стилистики. Политика Ельцина – агрессия хищника, загнанного в угол ♦ Политика в языковом тупике. «Мы еще расплатимся за ненайденные слова». Логика Ельцина – чтобы кто-то был исключен, а мы остались. Темная магия августов в жизни Гефтера ♦ Гнетущая беспомощность на Президентском совете. Марк Захаров как идеолог «сильных средств». Бред и кошмар нарастают.

Михаил Гефтер: Где был?

Глеб Павловский: Позвали на встречу Ельцина с журналистами2. В Доме прессы на Пушкинской, большое серое здание. Его еще именуют «рейхсканцелярией». Дом российской прессы, бывший Госстрой. Зал набит публикой, которую власти за полчаса до этого свезли на автобусах. Публика – активисты «Демократической России», бородачи и бабы, которые непрерывно хлопали и визжали в восторге от всего, что говорил их босс Президент.

Как это, вы пришли, и места заполнены? Слушай, да это прямо как на тех политических процессах в СССР.

Да-да. И все остальное было так же организовано. Нам раздали программки, где написано, что это «совещание по вопросу о кризисе телевизионных и иных средств массовой информации и путях его преодоления». Со списком выступающих, заранее отпечатанным там же, в программке.

Потрясающе!

Все выступления были из трех частей. Первая – истероидное описание существующего положения. Здесь полная свобода, каждый визжит, как умеет. Вторая – директивная, вину за все возлагают на Министерство печати и лично на Михаила Федотова3, который «не поддержал», «не обеспечил», «не указал». И все против «двоевластия» в управлении СМИ – Федеральный информационный центр Полторанина4 и Министерство печати. И что министерство пора устранить, торжества демократии ради.

И третье, сердечное, – все клянчат денег у Президента. Стонут, что дотации малы и пора их увеличить. Никто не стыдится попрошайничать, никто.

Но кто говорит, кто – журналисты?

Какие журналисты? Самолично директор Останкино Брагин5, то есть цепная сволочь Полторанина. Попцов6 выступает, это Второй канал.

Какой-то представитель директора Ростовского телевидения, в лучших традициях еще какой-то знатный оператор с Урала. Чуть ли не знатные теледоярки.

Все ясно…

Все срежиссировано! И слово дают только своим, демроссийской публике. Бэлла Куркова7, конечно же, президентское вещание в Ленинграде. Она этак картинно развернулась к Ельцину и сказала: я, мол, человек прямой, Борис Николаевич, я скажу прямо: в ваши двери нельзя пройти! Единственный момент критики власти, который я слышал за все время.

Черниченко8 что-то кричал. Нет?

Кричал Черниченко, верещала Новодворская. Совершенно истеричные оценки происходящего. Но что забавно – все эти «демократы-западники» клеймят проникновение Запада и требуют государственной диктатуры на телевидении!

А почему проникновение Запада?

Ну как же, идет, мол, страшная «вестернизация». Эдмунд Иодковский9, есть такая личность, руководитель проельцинских писателей-демократов, бился в падучей – пора, мол, положить конец культурной анархии. «Кому нужны эти шоу? Кто смотрит ночные шоу? Ночью люди спят!» Полно было этих демократических психопатов. Я в советские времена не бывал на таких заседаниях, тебе виднее – они выглядели похоже?

С одной разницей. Знаешь ли, истерика не позволялась. Делали зверские вещи, но не вопили. Спокойненько так – вот, мол, по вине товарища академика Варги, неверно посчитавшего, на сколько Германии хватит нефти, погибли русские люди.

Сталин не истерил, он на это скуп, не кричал. Но прочее сильно похоже на сталинизм.

Ельцин сидел, время от времени что-то странное делал с челюстью, будто проверял в ней шарниры. Время от времени отмачивал замечания. Бэлла Куркова говорит: «Я была в Орловской области, люди не могут к вам прорваться». Он ей: «Я только что из Орловской области – там все по-другому». Никто в защиту бедняги Федотова, ни один человек не пикнул. Все было сплошной проработочной постановкой, и сам Федотов покорно молчал.

Как, он молчал?!

Все покорны, никто не рвется к микрофону, здесь тебе не Верховный Совет! Все сидят, и в нужных местах все хлопают. Для этого есть особые люди, и их видно, которые начинают хлопать. Ходят жуткие типы, называются «живое кольцо» – якобы белодомовские ветераны 1991 года. Все в омоновской форме, похожие на полицаев.

Кошмар…

И тут выступил Ельцин. Он читал с отвлечениями. Ничего, кроме сатанинского Верховного Совета, в его речи не было. Непонятно, при чем средства массовой информации и какого черта нас собрали. Только Верховный Совет. На страну надвигается страшная угроза парламентаризма! Они приняли неприемлемый бюджет, я этот бюджет завернул, указав руководствоваться моими замечаниями. Классная мысль – бюджета не принимать, а «руководствоваться указаниями Президента». Вдруг на Бэллу Куркову обрушился. Вот, мол, Бэлла Куркова меня любила, а теперь «поговаривает о моих болезнях». Доходили до того, что, пора, мол, меня освидетельствовать! Еще, говорит, представляете, на телевидении есть такая программа – «Времечко». Что за программа, кто позволил? Кабинка, в ней телекамера, ставят телефон. Любой, кто хочет, может звонить по этому телефону, и все, что он говорит, слышно на всю страну! Кто разрешил, говорит, что такое?

Позвонят и скажут, что горит АЭС – и это передадут на всю страну? Где контроль? Звонят и говорят: Президент болен. А кто звонил? Что если это позвонил Хасбулатов?

Нет, ты серьезно?

Да-да, под рев и аплодисменты зала. Рядом со мной старуха писательница вопит: «Да-да! Они, ублюдки, на все способны!»

По поводу Верховного Совета – никаких компромиссов. В конце зловещая мысль прозвучала. Весь август, сказал он, будем вести артподготовку, а в сентябре перейдем к решительным действиям. Выборы будут осенью. Если Верховный Совет их не примет, они пройдут по моему указу. Из всей прессы ругали только одну «Общую газету» Егора Яковлева, где, мол, собралась «кучка так называемой элитарной оппозиции». И та наносит удары в спину демократии. Главное зло даже не «коммуняки», а эти вот «чистоплюи».

Слушай, и никто не заорал: что здесь вообще происходит?! Нет?.. Но, между прочим, хитро продумано. Все-таки стилистику Сталина они освоили. Во-первых, чтобы обязательно был частный сюжет – «об одной группе театральных критиков». Как тут – «о прессе и мерах по выводу ее из кризиса». Потрясающе! Теперь им осталось вице-президента вне закона объявить.

Это уже готовят, нам в агентстве известно. И готовится еще, как понимаю, уголовное дело по коррупции. День и ночь сидят фальсифицируют доказательства. Этим занимается туша адвоката Макарова с Якубовским10, в их распоряжение предоставлено все. Правда, Баранников, уходя, нанес жестокий удар, огласил, что Макаров – их давний агент по кличке «Таня» еще с КГБ.