Опаленные крылья любви - Самсон Агаджанян

Петров шел впереди лейтенанта. Услышав шум, он резко повернулся и лицом к лицу столкнулся с афганцем, занесшим над его головой нож. Сержант, инстинктивно выбросив локоть вперед, молниеносно провел болевой прием. Раздался хруст поломанной руки. Душман, вопя, полетел на землю, на Петрова набросились остальные. Разбрасывая их от себя, он пробивался к командиру, который без сознания лежал на земле.

Два душмана, связав лейтенанту руки, кинулись помогать своим, но и они ничего не могли сделать: русский, словно озверев, не подпускал их к себе. Один из душманов из-за пазухи выхватил пистолет, но рядом стоящий бородатый душман заорал на него, и тот убрал оружие. Бородач что-то сказал своим, и те молча отошли в сторону. Улыбаясь Петрову, он рукой показал на офицера: мол, бери его и уходи. Петров, выставив руки вперед, пружинисто передвигая ноги, внимательно следя за их движениями, медленно стал приближаться к командиру. Не успел он опуститься на колени, чтобы развязать лейтенанту руки, как раздался клич, и душманы кинулись на него. Он попытался встать, но тупой удар по голове свалил его с ног.

Связав и Петрова, душманы поволокли их к центральной площади кишлака. Лейтенант по-прежнему был без сознания. Вокруг них стала собираться толпа. Душманы и жители кишлака о чем-то ожесточенно спорили меж собой. Петров, придя в сознание, попытался освободить руки от веревки. Рядом стоявший душман заметил его движение и со всего размаха ногой ударил по лицу. Петров почувствовал, как во рту что-то хрустнуло. Проведя языком, он наткнулся на поломанные зубы. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь. Душман, наклонившись к нему, руками зажал его челюсть. Петров глухо замычал.

На площади стоял шум, размахивая руками, жители громко кричали. Бородач что-то сказал, и его товарищи, выхватив оружие, над головами людей открыли огонь. Все мигом разбежались. Душманы, размахивая руками, о чем-то спорили. Петров понял, что разговор идет о них. «Только не в плен!» — со страхом подумал он. Прекратив спор, афганцы подошли к офицеру. Один из душманов вытащил нож, опустился на колени, плюнул Русину в лицо, положил его голову к себе на колени, издал гортанный крик и полоснул ножом по горлу. Из горла ударил фонтан крови. Душман ждал. Когда струя крови ослабла, отделил голову от туловища, поднял ее за волосы и победоносно посмотрел на товарищей. Те одобрительно загорланили. Отбросив голову в сторону, он подошел к сержанту, встал на колени и, цокая языком, ножом провел по своей шее, показывая, где будет резать. Петров непроизвольно закрыл глаза. Душман похлопал его по щекам. Открыв глаза, он увидел улыбающееся лицо душмана. Повернув голову, бородач что-то сказал своим, те дружно захохотали. Четверо душманов подскочили к Петрову и, сорвав с него брюки, придавили к земле. Страшная догадка пронзила мозг.

— Не-е-ет!.. — закричал он.

Душман взял в руки его половой орган, продолжая улыбаться, посмотрел на свою жертву и не спеша, медленно стал резать. Сержант не чувствовал физической боли, другая боль была сильнее физической. Душман поднес отрезанное к глазам сержанта и сунул ему в нагрудный карман. Похлопав его по груди, бородач поднялся, что-то сказал своим товарищам и они гурьбой побежали через площадь.

Как только они исчезли, к ним стал стекаться народ. Женщины, увидев отрезанную голову русского офицера, подняли крик, хватая детей, побежали по домам. Площадь опустела. Остался лишь один старик, он подошел к сержанту, опустившись на колени, развязал ему руки. Петров, опираясь руками и ногами о землю, подполз к командиру. Губы его тряслись. Издав гортанное рычание, он поднялся с земли и, пошатываясь, медленно побрел к своим…

Когда врач замолчал, Русин продолжал сидеть неподвижно. Умар, сжав кулаки, закричал:

— О Аллах! Ты будешь свидетелем, как я снесу с лица земли этот кишлак!

Русин продолжал сидеть без движения. Врач положил ему руку на плечо.

— Товарищ полковник!

Тот отсутствующим взглядом посмотрел на врача, тяжело поднялся, руками держась за стены, медленно побрел на выход.

Бригада гудела. Десантники уже знали, что произошло в кишлаке. Запах крови словно одурманил их. Из укрытия один за другим выползали боевые машины. Русин, не понимая, что происходит, пошатываясь, шел к себе. Навстречу ему, сидя верхом на броне БМП, мчался Кархмазов. Увидев его, Русин понял: гвардия готовилась к броску на кишлак.

— Стой! — преграждая дорогу, закричал он.

Кархмазов спрыгнул на землю, подбежал к нему.

— Володя, я уничтожу этот кишлак, — надрывно закричал он, бешено сверкая глазами.

— Умар, не надо. Кишлак ни при чем. Ты оставайся здесь, за Андреем поеду я сам.

— Володя…

— Я приказываю! — хрипло произнес он и взобрался на броню.

БМП, поднимая пыль, рванула с места. Не доезжая до площади кишлака, она остановилась. Русин спрыгнул на землю, посмотрел на площадь. Впереди на земле было видно тело сына. На него с напряжением смотрели десантники.

— Гранату! — протягивая руку, потребовал Русин.

Солдат достал гранату из сумки, нерешительно подал командиру. Положив гранату в карман, тот медленно направился к сыну. Все ближе и ближе он подходил к нему. Мир словно перестал для него существовать, его словно не было. Лишь отбойным молотком в висках стучал пульс.

Оп поднял голову сына, бережно вытер с его лица пыль, закрыл уже остекленевшие глаза. Опустившись на колени, соединил голову с телом и долго смотрел на сына. Потом его взгляд обратился вверх, в голубую бездну вселенной — гуда, куда ушел его сын.

— Андрюша… — тихо прошептали его губы.

Рука медленно потянулась к гранате. Над площадью раздался глухой взрыв, черный клубок дыма окутал их тела.

Глава восьмая. ВОЗВРАЩЕНИЕ

БМП с комбригом, поднимая тучу пыли, понеслась к горному кишлаку, который ютился у подножия горы. Умар, окаменев, смотрел вслед и, когда машина исчезла из вида, подозвал к себе командира батальона майора Цакулова. Тот подошел к полковнику и, чувствуя свою вину за гибель лейтенанта Русина, молча встал перед ним. Кархма-зов хмуро окинул его взглядом,

— Зачем ты отпустил его в кишлак?

— Товарищ полковник, я его не отпускал, его командир роты отпустил.

— Твой ротный такой же безмозглый, как и ты. Два дня тому назад комбриг на совещании предупреждал вас, чтобы больше подчиненных не отпускали в этот проклятый кишлак. Почему не выполнили его распоряжения?

— Товарищ полковник…

— Молчать! — резко оборвал Кархмазов. — Не оправдывайся. Гибель лейтенанта на твоей совести. А теперь слушай меня внимательно. Минут через десять я поеду, но не дай Бог, если и с комбригом что-нибудь случится… Тогда по моей команде всем батальоном окружишь кишлак. Да чтобы мышь не проскочила. Понял?

— Так точно, товарищ полковник.

Когда майор отошел от него, он посмотрел на часы. Время словно стояло на месте. С каждой минутой он все сильнее ощущал тревогу за судьбу комбрига. В голову назойливо лезли черные мысли, пытался их отогнать, но они, как червь, все сильнее и сильнее всасывались в мозг. «Только не это!» — в душе простонал он и одним махом взлетел на броню БТРа. Механик-водитель вопросительно посмотрел на полковника.

— Вперед! — показывая рукой в сторону, куда поехал комбриг, резко скомандовал Умар.

Ревя мощными моторами, поднимая столбы красноватой пыли, БТР понесся вперед. На полпути из рации раздался надрывистый голос радиста комбрига.

— «Дунай», «Дунай», я «Сокол», я «Сокол»…

— «Дунай» слушает, — отозвался Кархмазов.

— Комбриг погиб…

— Что-о-о?.. — заорал Кархмазов.

— Товарищ полковник… он себя гранатой…

Недалеко от площади стояла машина комбрига. Подъезжая, Кархмазов увидел на земле тела отца и сына. На ходу спрыгнув, он подбежал к ним. От увиденного вскинул руки над головой, обращаясь к Всевышнему, словно раненый зверь, застонал:

— О Аллах!..

Упав на колени, прижав к груди мертвое тело друга, Умар глухо рыдал. Со всех сторон, сжимая село в смертельное кольцо, надвигалась десантная бригада. Женщины с воплями, хватая детей, призывая на помощь Аллаха, в панике метались по селу. Не было силы, которая остановила бы надвигающуюся кровавую бойню. На площади появился седобородый старик. Держа за руки двух маленьких детей, он подошел к «шурави», встал перед ним на колени.

— Я понимаю твое горе, — с трудом подбирая русские слова, тихо заговорил он. — Но мы не виноваты. Прошу тебя, не убивай людей, возьми головы моих внуков.

Умар с ненавистью посмотрел на старика. Тот, опустив голову, покорно ждал своей участи. Ребятишки испуганно смотрели на «шурави». Ярость мщения затуманила мозг Умару. Он выхватил пистолет и направил на старика. Тот даже не вздрогнул. Старик ждал выстрела. Умар надавил на курок, но выстрела не было. Он стрелял мысленно, на самом же деле палец замер на курке. Старик что-то сказал детям, те опустились на колени.