Неизвестный Есенин - Валентина Пашинина

В семнадцатом Троцкий открыто повинился, признал свои ошибки и был прощен Лениным. С марта 1917 года они были в одной упряжке, и уже к началу 1918 года Троцкий добился привилегий для себя и своего народа.

После смерти Ленина, когда началась сталинская травля оппозиции, Троцкий легко опровергал все выдвинутые обвинения:

«У меня есть под руками один документ, который стоит сотни других:

«Товарищи. Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело.

Когда он мне это вручил, он мне сказал: «До меня дошли сведения, что против вас распускают слухи, что вы расстреливаете коммунистов. Я вам даю такой бланк и могу дать вам их сколько угодно, что я ваши решения одобряю, и на верху страницы вы можете написать любое решение и на нем будет готовая моя подпись».

Это было в июле 1919 года. Я хотел бы, чтобы кто-нибудь другой показал бы мне вот такой карт-бланш вот такой незаполненный бланк за подписью Владимира Ильича, где Ленин говорит, что он заранее подписывает всякое мое решение, — а тогда от этого решения часто зависела не только судьба отдельных коммунистов, но и нечто большее».

И Троцкий сполна использовал такое доверие: выезжая на фронт, он без суда расстреливал армейских командиров. Так правомочно ли Ленина отделять от Троцкого? Нет, не было в советском правительстве никого другого, кому Ленин так безоглядно готов был доверить штурвал корабля. Троцкий был незаменим в гражданской войне. Незаменим в подавлении крестьянских восстаний против советской власти. Троцкий был незаменим в уничтожении русской православной веры. За ним усматривался один только недостаток: он был еврей.

Из воспоминаний С. Липкина: «В те годы Троцкий завораживал молодежь, строившую новую, как ей казалось, жизнь (…) Конечно, Троцкий, с его громовым красноречием, с его романтической страстностью, с его ролью героя — главнокомандующего Красной Армией, победителя белых, был образцом для тогдашних молодых людей, в свои незрелые годы ставших во главе фронтов, ЧЕКА и прочих ответственных учреждений».

Заручившись ленинским мандатом. Главный Инквизитор обеспечил себе свободу действий, уничтожая без суда и следствия кого угодно и когда угодно. Черный гений сумел пролить потоки крови руками тех людей, которых глубоко презирал, ненавидел тысячелетней ненавистью. Благодаря индульгенции, он везде одерживал скорые и блестящие победы, в короткий срок добился славы великого полководца. Но добиться царствия земного, как и царствия небесного, было не в его власти. Зная, что за все рано или поздно приходится платить, Троцкий говаривал, что умрет на гильотине.

Чтобы теперь, в настоящем, обеспечить себе неприкосновенность, Троцкий прикрылся подставной фигурой всероссийского старосты Калинина. Калинина возвели на высочайший пост председателя ЦИК, не дав ему никаких прав и полномочий. Эта шахматная пешка нужна была большевикам, чтобы взвалить на нее всю ответственность за чудовищный разор в стране и ею прикрываться. Видно, опасаясь, как бы эта фигура не вышла из-под контроля и не прибрала к рукам власть, Троцкий не уставал напоминать о фиктивной роли председателя ЦИК: «Когда формальный глава государства председатель ЦИК Калинин произносит в Твери речь, (…) вы скажете: «Мало ли что сказал почтенный Михаил Иванович…» (Троцкий, из доклада). «После смерти Свердлова предложение выбрать «рабоче-крестьянскую» фигуру исходило от меня у — доказывал Троцкий. — Кандидатура тов. Калинина была выдвинута мною. Мною же он назван был всероссийским старостой».

Да, все так и было, только Сталин прозвал его тогда же «всероссийским козлом», потому что такую роль отвели ему два вождя, Ленин и Троцкий, — быть козлом отпущения.

В документе от 19 марта 1922 года, продумав и разработав методы уничтожения духовенства и изъятие церковного имущества, Ленин строжайшим образом предписывает: «Официально выступать с какими бы то ни было мероприятиями должен только тов. Калинину — никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий». («Ленинское письмо» Молотову для членов Политбюро. Строго секретно.)

После кронштадтского мятежа в устав партии внесены изменения, запрещавшие всякие возражения снизу под угрозой дисциплинарных мер.

Само собой разумеется, что вверху тем более не допускались ни малейшие отклонения от общепринятой линии. Пока Ленин был жив, Троцкий вынужден был подчиняться решениям, хотя часто не был согласен. После смерти Ленина он пошел прежним курсом мировой революции. Собственно говоря, он никогда и не сходил с него.

«Лев Троцкий был великим революционером, революционером до мозга костей, как Марат и Робеспьер, как Ленин, как Че Гевара. Реформистский путь был для него неприемлем уже просто потому, что он казался ему отвратительно долгим. Зачем ждать, когда пролетарская революция может сократить наступление реального социализма! Нельзя ждать, можно потерять все».

Конечно, разногласия были всегда. Но Ленин неустанно следил, чтобы внутри партии царили мир и согласие. Всякие попытки склок и сплетен пресекались им в самом зародыше. Вспоминают, какими «любезностями» обменялись две враждующие группировки на XII съезде партии в 1923 году.

Троцкий всегда появлялся в сопровождении своих «вассалов», своих подданных. Он и на съезд пришел в сопровождении Радека. Ворошилов словно того и ждал, чтобы съязвить по этому поводу:

— Вот идет лев, а за ним его хвост, — нарочито громко сказал он.

Радек не остался в долгу, он тотчас пустил гулять экспромт:

У Ворошилова тупая голова.Все мысли в кучу свалены.И лучше быть хвостом у Льва,Чем жопою у Сталина.

Весь XII съезд бурно «дискутировал» по этому поводу. Пикировка стала известна Ленину. Членам своей партии пишет он последнюю статью, можно сказать — завещание, призывая к единению и сплочению. Сила большевиков — в единстве партии. Вражда и раздор смертельны. Авторитет Ленина был велик. А кроме этого, существовала железная дисциплина, которой подчинялись все.

Совсем другая атмосфера создалась в партии после смерти вождя. Триумвират большевистских руководителей единства во взглядах и действиях не имел, а потому, как в басне Крылова каждый тянул телегу в свою сторону. Частые перебежки членов Политбюро из одной фракции в другую вели страну к полной деградации.