Gaikokujin - Gokudo Yakudzaki
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Эта ночь была самой прекрасной в моей жизни, я чувствовал себя – собой. И это мне нравилось ещё больше!"
Сквозь сон я услышал знакомую музыку, затем последовали слова "… 流れる せつなすぎるバラ-ドが
友達のライン こわしたの
きらめく星座が ふたりを無口にさせてくかさなりあった目の 甘い罠…"
Придя в сознание, я увидел Мэзэо, он сидел возле моей кровати.
– Откуда эта музыка? – Этот вопрос я задал первый, когда начал понимать, что происходит вокруг.
– Читай, – он протянул мне лист.
"Хотела сделать тебе приятное. Помнишь эту песню? Я её очень любила. А ведь это ты подсадил меня на музыку. Хидэки, я так волновалась…
Ты, наверное, не знаешь, но Изэнэджи – сан был твоим настоящим отцом. Он отдал своё сердце тебе, чтобы ты жил. Музыка способна излечить любые раны, спасибо тебе за все."
Где она?
– Ушла.
– Просто так?
– Арата, я могу дать тебе свободу. Ты хочешь этого?
– Мэзэо, я не понимаю тебя.
– Иногда, нужно уметь отдавать, чтобы получать.
– Куда она ушла? Мэзэо, не молчи.
– Мацуба ждёт тебя там, где зарождалась ваша с ней жизнь. Уходи из нашего клана. Я думал, что ты будешь моей копией, но жизнь готовила тебя к другому. Не хочу портить твой путь. Иди к ней.
– Ты выгоняешь меня?
– Я освобождаю тебя от долга.
– Долга якудза?
– От долга чужой жизни. Поверь, тебе есть, для кого жить. Я многое видел, но сейчас, я вижу то, что никогда не происходило, – Мэзэо одёрнул пиджак и пошёл к выходу.
– Я ничего не понимаю? Что не так? Неужели, я что-то сделал не так? Почему ты выгоняешь меня? Тебя не интересует моё мнение?
– Сначала посмотри на подарок, который для тебя приготовила Мацуба.
– Подарок?
– Я бы гордился, что такая женщина, как она сделала для тебя такой дорогой подарок.
– Мэзэо…
Оябун захлопнул дверь, сквозь тишину, я слышал его шаги за дверью.
Положив голову на подушку, я ещё раз перечитал строки, которые написала Мацу, и заново проиграл ту самую песню… Много лет прошло, а эта мелодия заставляет меня плакать, вспоминая путь, который мы прошли…
Я быстро шёл на поправку, через пять дней меня выписали. Я собирал вещи в спортивную сумку, в палату зашёл парень.
– Арата – сан, – неуверенно произнёс он.
– Что-то случилось?
– Вы помните меня?
– Мы уже встречались? – Я внимательно смотрел на парня. Его черты кого – то напоминали мне, но кого, я не мог вспомнить.
– Помните Сакуру?
– Да, – я закрыл сумку.
– Я её сын, Юки. Мэзэо дал мне новое имя и фамилию, чтобы якудза из других кланов не могли найти меня.
– Ты стал взрослым. Как сам?
– В порядке. Я недавно приехал в Японию.
– Как жизнь за бортом родной страны?
– Не сильно отличается.
Вместе с Юки мы поехали на кладбище, где стоял прах Сакуры.
В комнате для посетителей был стол и две скамьи из красного дерева. Хрустальная люстра освещала это небольшое помещение без окон. На столе стояла бутылка сакэ и два стакана.
В комнате приятно пахло различными маслами, которые успокаивали нервы.
Юки повесил свой пиджак на вешалку и сел за стол, я сделал то же самое.
Он достал прах из специального шкафчика и поставил перед собой.
– Вот мы и встретились снова, мама, – Юки сдерживал слёзы. Выпив сакэ, он бережно потрогал иероглифы, которые были написаны на ёмкости. – Ты бы гордилась своим сыном, надеюсь, что ты слышишь меня. Спасибо, что любила меня так, как никто не сможет.
"Порой мы все совершаем ошибки, они могут быть незначительны для нас, но для кого – то они хуже, чем лезвие ножа. Мы не можем рассчитать всё наперёд и быть уверены, что загаданное получится. На нашем пути пожизненно будут появляться проблемы и другие неприятности. Сложно объяснить людям суть жизни, когда они не хотят слышать твои слова. Материнская любовь что-то особенное, её нельзя описать словами. Такая любовь даётся не каждому ребёнку, у меня не было матери. Когда она есть, кажется, что так будет всегда, но ничего вечного нет. Смерть уводит за собой каждого из нас. Ежедневно мы проживаем день своей смерти, и не знаем, когда она придёт. После всего, что мы прошли, нам не страшно умирать, нам страшно за то, что мы сделали при жизни. Я не имею в виду грехи или благие дела, у меня нет полномочия судить людей по этим критериям. Я хочу сказать, что нам жалко терять всё, что наживалось ценой наших усилий и слёз. Особенно, когда ты умираешь, не закончив дела до конца. Несчастная смерть, кажется лёгкой, но на самом деле – это самое ужасное, что есть на свете. Человек был полон жизни, амбиций и вдруг… темнота, в которую он погрузился. Это не нормально, но мы не можем знать, что случится с нами, когда мы выйдем из дома. Опасно не жить среди людей, опасно не знать, что произойдёт, через минуту. По истине, мы совершаем одну и ту же ошибку изо дня в день, но мы никогда не осознаем её. Просыпаясь, мы не встречаем новую жизнь, мы становимся ещё на один день ближе к смерти."
– Арата, мама всегда говорила о тебе, как о человеке из доброй сказки. Именно поэтому, я жил и думал, что все якудза такие. Но со временем понял, что сказка была фальшивой, а все персонажи грязные и гнилые люди, которых заботят только деньги и власть. Но ты был единственным человеком извне, который пришёл в наш мир, чтобы улучшить его своей добротой. Твои искренние действия помогали верить людям в существование добрых бандитов. Я уверен, что ты помог не только мне. Арата, ты показал мне, что значит быть не равнодушным к чужим проблемам, – Юки сделал глоток сакэ. – Жизнь дала мне такого человека, чтобы ещё раз осознать, что доброго человека никогда не изменят ни деньги, ни власть, ни окружающие люди, ни обстоятельства. Ты мужчина, который действительно любит любых людей, даже, когда в ответ ты слышишь молчание. Ты никогда не стеснялся помогать нищим и слабым, вот это поступок настоящего якудза, а не все эти дорогие автомобили, коттеджи и прочая недвижимость с долларами в офшорах. Я помню, как ты брал меня с собой на рисовое поле. Помнишь?
– Да, – я кивнул, и незаметно улыбнулся.
– В тот день ты подарил всем рабочим квартиры. До этого их прошлый хозяин держал их в ветхих избушках. У них были дети, беременные жёны, больные родители. В этих избах не было ни света, ни отопления – ничего. И тут появляешься ты! Помнишь, как они встретили тебя?
– О, да. Они кричали, мол, ещё один узурпатор пришёл. Хотели идти на меня с оружием, взяли в руки палки, вилы.
– А я помню, ты спускаешься с небольшого холма, а у народа такие глаза злые, вот – вот
