Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Научные и научно-популярные книги » Политика » Так говорил Каганович - Феликс Чуев

Так говорил Каганович - Феликс Чуев

Читать онлайн Так говорил Каганович - Феликс Чуев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 46
Перейти на страницу:

— На это скажу: теория.

— Нет, это жизнь!

— А вот жизнь обернулась результатом.

— Подожди! Подожди! — спорит Каганович. — Французская революция, обернулась расстрелом десятков тысяч рабочих Парижской коммуны! Этого мало?

— А мы не хотим повторять.

— Хочешь, не хочешь, история есть история, она идет не по твоему хотению, не по твоему желанию, а против твоего желания!

— Вот и говорят, что социализм противоестествен человеку. Это, говорят, уже не новый строй был, а Россия завершает свою фазу развития, начиная от Рюрика.

— Это глупость.

— Базируются на том, что всю жизнь Россия никогда не умела работать, потому что готовилась к войне и трудилась на военно-промышленный комплекс, начиная с князей, кончая современной историей.

— Чистейшая глупость. Просто-напросто этими рассуждениями о России они прикрывают классовую сущность развития. А классовая суть началась еще в Киевской Руси — бунты были. Что ж они врут-то! Я и готов полемизировать с ними и разбить их! Берут современные термины и выносят их черт-те знает куда! А возьмите вы войны римские…

— Говорят, Иван Грозный вел бесполезную Ливонскую войну…

— А Иван Грозный создал Россию, создал государство. Ливонская война — он боролся за море. Петр Великий завершил, и Маркс писал, что Петр велик именно тем, что дал такой великой стране, как Россия, выход к морю.

— А народ как жил хуже всех в мире, так и живет, говорят.

— Врут, потому что французский крестьянин жил так же мерзко, как русский. Это, видишь ли, можно полемизировать с ними очень легко. Тот, кто отступает от реальной действительности… Так что эти трудности, которые есть сейчас, нас пугать не должны. В гражданскую войну еще хуже было. Осьмушку хлеба давали и то не каждый день. Еле-еле жили.

— Так вот и говорят: сколько ж можно терпеть?

— Сколько ж можно? А вот терпели люди. Столько лет терпели люди.

— Но как вы считаете, может это диктатурой кончиться?

— Видишь ли… Что такое с Шеварднадзе произошло? Что говорят? В чем тут дело? О какой диктатуре он говорил? О военной? Я не думаю, чтоб у нас была военная…

— А чем кончится? Если начнут бастовать, если железные дороги забастуют? Это, с одной стороны хорошо, как вы говорите, показывает силу рабочего класса, сплоченность, но, с другой стороны, это может кончиться…

Диктатор от партии

— Я думаю, то, что все-таки у нас президентскую власть объявили, это принципиально не совсем приятно. Раньше спрашивали, какую власть у нас Октябрьская революция установила — Советскую, а сейчас — президентскую власть. Так что можно играть на этом. Так, он действует, и меры необходимые…

— Как он действует? Разве так надо сейчас действовать в такой обстановке?

— В нашей стране может быть военная атмосфера, могут быть применены силы военные, или будет буза большая, но чтобы у нас диктатура пролетариата диктатурой военных заменилась… Нет, не должно. Слишком сильно…

— А если такая сильная личность придет, как Сталин?

— Так Сталин не объявлял военную диктатуру.

— Он сам был диктатором.

— Но он был диктатором от партии. Это разница. Разница большая — диктатор от партии.

— Поэтому и к партии сейчас такое развивают отношение.

— Совершенно верно.

— Что партия узурпировала власть…

— В партии извращение было. Первое время это не было у Сталина.

— И Ленин говорил: вся власть Советам! А не партии.

— Когда подписывали бумаги, то подписывали — Молотов первым, а вторая подпись — Сталин. Потом это уже не применялось, через некоторое количество лет. А вначале не было этого извращения.

— Многие не могут понять, как у Молотова жена в лагере сидела. Второй человек в государстве, Сталин его жену знал прекрасно, она член ЦК была…

— Сталин не признавал никаких личных отношений, — говорит Каганович. — Для него не существовала любовь, так сказать, к человеку как к человеку. У него была любовь к лицам в политике… Вероятно, подозревал ее по еврейскому вопросу, так сказать.

— Связи имела.

— Да, да.

— Молотов говорил, что у нее связи были с Михоэлсом.

Шерлокхолмский подход

— Она еще кое с кем дружила, и вот ее подозревали. Сталин не признавал, что жена не может изменить мужу. Была такая опера «Алмаст», армянская. Жена изменила мужу с врагом, противником, из Персии. Сталин, когда смотрел, очень внимательно всматривался. Он признавал, что измены могут быть — кто угодно и с кем угодно. Но Сталин преувеличивал. Подозрительность у него уже доходила чересчур, и это немудрено. Руководить такой страной! Тем более, что его не признавали вначале…

— Но Молотов, человек, который с ним всю жизнь прошел, неужели он ему не мог сказать: «Слушай, Коба…»

— Нет, нет. А Молотов бы ему не сказал. Тоже ведь мог не сказать. Все возможно. Так что в этом деле надо быть очень осторожным. Нельзя только психологически, шерлокхолмски подходить к человеку. Я знаю только одно о Сталине: он весь был в идее. И это — главное. Все остальное — он мог поверить, ему могло показаться, что человек не так мыслит по такому-то вопросу, не так думает, и Сталин уже к нему присматривался с подозрением. Это у него было.

— Дело врачей?

— Дело врачей. Сталин мог допустить, что такое возможно.

Всех хотели убрать

— Что-то, наверно, было. Дыма без огня не бывает.

— Было, было, да.

— Я вполне допускаю, что такого человека, как Сталин, хотели убрать.

— Конечно. Всех хотели убрать, — соглашается Каганович. — Когда мы допрашивали Бухарина, Куликова спросили: «Ты показываешь, что хотели убить Кагановича. За что ненавидишь. так Кагановича?» Он говорит: «Что вы! Я кожевник, и он кожевник, я хорошо относился к нему». Я тоже к нему очень хорошо. «А почему ж вы хотели убить его?» — «Потому что он — проводник неправильной политики, потому что он — один из главных проводников сталинской политики.»

— У вас не было такого, личного…

— Видите, меня тут нельзя равнять со Сталиным. У меня есть и романтическое, и мягкое. У меня другой характер.

— Хотя вас считали грубым.

Я не грубый, я резкий

— Я грубый, я резкий, — не возражает Каганович.

— Молотов так считал.

— Не то что грубый — я резкий человек. Когда мне докладывали, что крушение, так я доходил до ужаса. Когда мне докладывали, что «Запорожсталь» погрузили в поезд, и поезд не отправляют, так я приходил в ужас, в состояние трепета — вот какой я был… Я резкий! У меня было такое, что я мог на человека накричать, а через полчаса сам жалею и прошу у него извинения.

Брежнев — он Манилов.

С Брежневым у меня как раз мягкие отношения были, и хотя он на мои письма о восстановлении меня в партии не отвечал, а я все говорю: он человек честный, он мягкотелый, он Манилов, не годится он в руководители, но Брежнев, так сказать, честный человек.

Сталин был убит?

— Мне кажется, что Сталина убили.

— Не могу сказать.

— Молотов к этому склонялся. Знаете, он что мне сказал?

— Что?

— На мавзолее 1 мая 1953 года, последний раз, когда Берия был, он сказал Молотову: «Я его убрал». — «Но Берия мог на себя нарочно наговорить, чтоб придать себе вес», — говорил Молотов. — И еще Берия сказал: «Я вас всех спас!» — Над Молотовым тоже висело…

— Может быть.

— А вы не допускаете, Лазарь Моисеевич, что поживи Сталин еще немного, и могли с вами расправиться, с Молотовым…

— Не могу сказать. Нельзя так: если бы да кабы…

— Сейчас так вопрос ставят.

«Если б я родился у миллионщика Маршака…»

— Мало ли ставят? Поживи, да что было бы… Это — да кабы я родился не в деревне Кабаны у бедного еврея Моисея Кагановича, а родился где-нибудь в Киеве у миллионщика Маршака — кем был бы Каганович тогда? Глупо так ставить вопрос. На глупые вопросы отвечать нельзя. Один дурак может задать столько глупых вопросов, что десять умных не ответят, — смеется Каганович.

— Но приходится полемизировать.

— Верно… А что в союзном Союзе писателей, как дело обстоит?

— Как союзные республики, так и он.

Я показываю сделанные мной фотографии. Смотрят, некоторые нравятся.

— Старенькие мы, — говорит Мая Лазаревна.

— А мы тогда сделаем так, — говорит Каганович. — Пиджак одену со звездой…

— Я вас как члена Политбюро сниму.

— Мы сделаем тогда уж настоящую… Значит, Союз писателей СССР в худшем состоянии, чем Российский?

— В худшем, чем РСФСР. Видимо, такое же положение, как по всей стране.

— А Украина как себя рассматривает?

— Я был сейчас в Симферополе, там создана ассоциация русских, украинских и белорусских писателей. Славянских. Я думаю, что это сейчас неплохо, в наше время, когда все разваливается.

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 46
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Так говорил Каганович - Феликс Чуев торрент бесплатно.
Комментарии